"Народ мой" №20 (217) 31.10.1999
“Бремя имени” Цви Прейгерзона
30 лет назад, в 1969 году, не стало Григория Израилевича Прейгерзона. Он был крупным специалистом в горнорудном деле, автором известных монографий. По его учебникам занимались и занимаются студенты-горняки. Его капитальный труд “Обогащение угля” был и остается настольной книгой поколений горных инженеров-производственников. Выдающегося советского ученого, классика горной науки хоронили с помпой: присутствовали коллеги, бывшие ученики, представители Министерства угольной промышленности. Венки, торжественные речи, дифирамбы по поводу научных достижений покойного. И только один из близких друзей по окончании ритуала тихо произнес: “Цви, ты обогащал не только уголь, ты обогащал наши души!”. Ведь хоронили, как мы теперь знаем, не только известного ученого, хоронили замечательного еврейского писателя, подвижника иврита. К 30-летию его кончины вышел в России его первый сборник рассказов “бремя имени” в переводе Лили Баазовой. Это большое событие никого не должно оставить равнодушным.
Цви Прейгерзон вел двойную жизнь много лет. Писать на иврите он начал с детства. Отец поощрял его любовь к этому возрождающемуся языку, сочинение стихов на нем. Он показал стихи 12-летнего сына Бялику, и именно Бялик предсказал мальчику литературную будущность и посоветовал послать его в Палестину - в гимназию “Герцлия”. Цви стал лучшим учеником гимназии, его даже представили турецкому султану. Но, приехав домой на каникулы в 1914 году, он не смог вернуться в Палестину - началась война. Родные послали его в Одессу к тете Фриме, двоюродной сестре отца, с расчетом, что оттуда легче уехать в Палестину. В Одессе он поступил в гимназию. Для этого пришлось выучить русский язык - ведь до 15 лет он буквально не знал ни слова по-русски. Он учился в эвакуированной из Польши Люблинской гимназии, а еще - в ешиве, а еще - в Консерватории по классу скрипки, как это приличествует мальчику из хорошей семьи. Семья, в которой родился Цви, была небогата, но заслуженно гордилась поколениями б-гобоязненных и ученых предков. Мать его происходила из рода известного на Волыни раввина Дов-Бера Карасика, а отец был уроженцем Красилова, местечка на границе Подолии и Волыни. Прейгерзоны составляли элиту Красиловской общины. Цви-Герш Прейгерзон родился в 1900 году в Шепетовке. Пыльный грязный городок, непросыхающие лужи. Но именно там будущий писатель впитал “трепет еврейской души”. Там он почувствовал себя звеном двадцативековой цепи “самообороны, молчаливой, непрерывной, обыденной” (В.Жаботинский), когда на одной стороне была сила, были достижения культуры, плоды цивилизации, а на другой - приверженность религии предков, их заветам, языку. “Томительная тяга к еврейству вошла в мою кровь, отравила меня сладостным своим ядом и навечно сделала пленником иврита”, - так он пишет в одном из ранних рассказов. А приобщил его к новой еврейской литературе, которая перекинула мост между некогда пришедшими в Ханаан 12-ю коленами Израилевыми и жителями черты оседлости, Израиль Прейгерзон, отец Цви. Он покупал и читал дома стихи Иегуды-Лейба Гордона и романы Мапу, ивритскую периодику тех лет. Огромную роль в жизни будущего писателя сыграло состоявшееся в Одессе его знакомство с историком и сионистом Иосифом Клаузнером, который стал духовным отцом юного приверженца иврита. Там, в Одессе, определилось его литературное призвание.
Тем временем свершился Октябрьский переворот, и иврит был запрещен. Литературное творчество на нем стало опасным занятием. В 1920-е годы Цви Прейгерзон поступил в Горную Академию в Москве. Закончил в 1928 году, много сил отдал горному делу. Но душа его жила в его литературных творениях. В 1920-е годы его рассказы и стихи печатаются в периодике подмандатной Палестины. Вскоре контакты с зарубежьем становятся смертельно опасными. Цви пишет “в стол”. И даже это занятие пришлось прервать, когда после убийства Кирова началась эпоха Большого террора. Только события военных лет, Катастрофа заставили его вернуться к литературе. Роман “Вечный огонь”, послевоенные рассказы, исполненные высокого трагизма, - вот то, что он успел создать до 1 марта 1949 года, дня ареста. Многомесячное пребывание на Лубянке, допросы, избиения. Из автобиографического рассказа “Иврит” узнаем, как это происходило. Герой рассказа говорит с палачами только на иврите (“родном языке”). Видя, что карцер, пытки не могут его сломить, следователь приглашает переводчика. Тут-то герой узнает, кто его выдал. Молодой человек, который втерся в его доверие и просил обучить его ивриту, оказался провокатором и доносчиком. Это тип молодого еврея-ренегата, бессовестного и безжалостного. И так быстро убегает он в конце повести, встретившись с вернувшимся из лагеря жертвой предательства!
Цви Прейгерзон был осужден на 10 лет ИТЛ. Сперва он попал в Караганду, позже - в 9-й лагпункт Воркуты. В лагере посчастливилось встретиться с единомышленниками: молодыми сионистами, литовскими бейтаровцами, старыми ревнителями иврита. Жена сумела спрятать все его рукописи. Оказавшись на свободе в 1956 году, он продолжает писать, только конспирация стала еще более строгой. Даже его дети о многом узнали лишь после его кончины. Ничего не знали о его подпольном писательстве и ленинградские родственники: тетя Фрима, ее дети Муня и Фаня, с которыми он приехал повидаться в 1957 году, вскоре после освобождения. Он пишет “Дневник воспоминаний, 1949 - 1955”, роман “Врачи” из жизни большой еврейской семьи (остался неоконченным). В 1966 году удалось переправить в Израиль “Вечный огонь”, и он был в том же году издан под псевдонимом Цфони (Северный). Цви лелеял мечту о Сионе, “об этой земле, погруженной в синеву и святость, убранной цветами”, которую он еще мальчиком “так неистово возлюбил”. 13 марта 1969 года он был среди немногих, которые решились попрощаться с Нехамой Лифшицайте перед ее репатриацией. Он передал ей сведения о членах его семьи для присылки “вызова”. А через два дня его не стало. Через год урна с его прахом была переправлена в Израиль и захоронена. Там, на кладбище кибуца Шфаим, хоронили не видного советского ученого, а крупного и самобытного еврейского писателя, узника Сиона.
Вдова и трое детей, репатриировавшись, вывезли весь архив Цви Прейгерзона. Тогда, в 1970-е годы это было непростым и рискованным делом. Его рукописи хранятся и изучаются в Институте по исследованию ивритской литературы при Тель-Авивском университете. Они издаются, им посвящают статьи и исследования. Это стало обыденным делом - для читающих на иврите. И вот - перед нами первая русская книга, где на обложке не “Г.Прейгерзон” (так в учебниках и монографиях по горному делу), а “Цви Прейгерзон” - его еврейское имя. Как раз эта коллизия и стала сюжетом одного из его рассказов, давшего название всему сборнику (“Бремя имени”. Многие евреи носили два имени: одно - родовое, в память о предках, о древних конях, а второе - в метрике и паспорте - среднесоветское, благополучное, облегчающее существование. И вся жизнь евреев в условиях советской власти была, как правило, двойной.
Многие рассказы, включенные в эту книгу, автобиографичны. Их лирический герой - сам Цви, - с его привязанностью к отцу, к миру исчезнувших поколений; стойкий, упрямый, сумевший отомстить доносчику; зрелый, мудрый. Некоторые рассказы - совершенно реальны, почти документальны - описания и хронология погромов, гибель местечек, неприязнь к “идишистам”, бегство от фашистов, последний путь евреев - к гибели - на захваченной немцами территории, послевоенные мытарства в условиях государственного антисемитизма. В чем же тайна выносливости, тайна мужества гонимого везде и всюду еврея, задается вопросом автор. Она - в верности самому себе, своему народу, языку: так он же и отвечает. Е.Вахтангов написал в своем дневнике о Шолом-Алейхеме: “Наивно. Любовно. Хороший юмор”. О Прейгерзоне можно написать: “Очень любовно. Немного наивно. Трагично”.
Е.Ш.Сайт создан в системе uCoz