"Народ мой" №24 (221) 29.12.1999
АРОН ЗИНШТЕЙН В МАНЕЖЕ:
В сентябре в Манеже прошла большая ретроспективная выставка Арона Зинштейна.
ДЛЯ ЛЮДЕЙ С КРЕПКИМИ НЕРВАМИДля художественного критика есть художники как бы различной степени трудности. Легче всего «критиковать» искусство молодое, неокрепшее, не защищенное броней временной дистанции, новизна которого сама и представляет собой благодатное поле для анализа и описания. Другое дело - художники прошлого, о них уже все написано и нечего прибавить, тогда описываются различные аспекты выставки - ее состав, идея, пространственная композиция etc., то есть, по сути, кураторская работа.
Написание рецензий к выставкам современных художников среднего и старшего возраста, прочно вошедших в культурный обиход, обычно облегчено трансформациями различной степени тяжести: изменением концепций, тематики, авторской манеры и техники с течением времени. В случае с Ароном Зинштейном эти «зацепки» начисто отсутствуют. С одной стороны, это художник, работающий давно и весьма признанный (работы Зинштейна находятся в Русском музее, Музее истории города и т. д.), с другой - его творческий имидж не изменялся никогда и ни при каких обстоятельствах.
Мальчики Певица А-ля-фуршет На протяжении всей жизни Зинштейн оставался предан экспрессионистической традиции самовыражения. Его живописные полотна узнаваемы. Они содержат, мягко говоря, целую бурю эмоций, но при этом в них, как мне кажется, начисто отсутствует как сколь бы то ни было глубокий апокалиптический пафос, мотив боли и страданий, пронизывавший творчество экспрессионистов первой и второй волн, так и болезненно гипертрофированная чувственность «новых диких». По отношению к миру ему гораздо ближе фовисты - Ж. Руо, К. Ван Донген - склонные более к поверхностной фиксации, запечатлеванию мира, нежели к вдумчивой и отчаянной рефлексии.
Творчество Зинштейна не сотрясает основ мира, оно - чистый восторг, иногда, правда, граничащий с эмоциональным срывом на грани психического расстройства. Оно - для людей с крепкими нервами, иначе - воспринятое в больших количествах (в масштабах манежной выставки), вместо радости общения с искусством может вызвать серьезную депрессию. Констатирую это как факт: именно таковы были некоторые услышанные в зале отзывы публики.
Мне лично кажется не совсем корректным определение, данное Зинштейну А. М. Кантором: «тихое искусство». Созерцание живописи Зинштейна похоже, скорее, на карусель, несущуюся с огромной скоростью, отчего предметы и цвета смазываются, а повышенное кровяное давление обостряет чувствительность цветового зрения - краски насыщаются, готовые материализоваться, отделившись от материнских объектов. Цвет обретает самостоятельность, становясь предельно активным, порой хищным. Нам кажется, что лавина цвета настигнет нас и унесет в неизвестность.
Фонтанка Мостик
Художник потрясает всеядностью сюжетов: он пишет все, абсолютно все - от хоккейного матча, увиденного по телевизору, до портретов своих детей, от метрополитена до арены цирка (сквозные мотивы в творчестве Зинштейна). Но видит при этом не материю, а некую ауру, энергетический кокон объектов, яростно фиксируемый широкими ударами кисти.
Иной Зинштейн - мягкий и нежный - предстает перед зрителем в графических листах, выполненных в технике линогравюры и сухой иглы. Трогательность этих работ, погружающих в мир детства, еще более подчеркивается тонкой, почти ирреальной штриховой техникой, «обволакивающей» образ («Брат, сестра и Дед Мороз», «Прогулка», «Учитель и класс», «С дедушкой»).
Оркестр
В советское время Зинштейн иллюстрировал чешские сказки, «Ромео и Джульетту», Достоевского и многое другое. Графика, отведенная в Манеже на самые невыгодные позиции (по внешнему периметру экспозиции), представляет собой, на мой взгляд, самое лучшее из творческого наследия этого художника.
Мила ЦвинкауСайт создан в системе uCoz