Колонка комментатора

СОЛЬ ТОТАЛИТАРИЗМА

Фашизм, как и коммунизм, невозможен без личности,
фанатично устремленной к утопии
     Злободневной темой сегодня уже сделалось недопущение фашистов во власть: о том, чтобы они перестали свободно дефилировать по улицам и где угодно развешивать свои листовки, - об этом, похоже, бросили уже и мечтать. Ведь научного определения фашизма все нет, как нет, а судам без указаний науки, ну, конечно же, не разобраться. В простеньких вопросах, является ли ложь заведомой, а оборона чрезмерной, суд еще может взять на себя ответственность, но когда речь идет о святом, об идеологии - "нынче не тридцать седьмой год".
     Вот если бы фашисты совершили конкретное уголовное деяние!.. Но беда в том, что квалифицировать фашизм по делам его невозможно, ибо суть его заключается не во внешних проявлениях, а именно в целях, в идеалах. В идеалах - я на этом настаиваю. Суть фашизма не в терроре, не в диктатуре и даже не в национальной дискриминации - к этим средствам не раз прибегали и самые либеральные партии и государства, с той разницей, что они не считали это нормой и при ослаблении опасности, как правило, не только отказывались от этих мер, но в какой-то своей части даже обнаруживали признаки раскаяния.
     Заметный сионистский идеолог Жаботинский с большим сарказмом отвергал идею сочетать в будущем еврейском государстве "Запад" и "Восток" с его подавлением личности: Жаботинский целиком стоял за либерализм и вполне допускал терроризм как временное средство утверждения национальной государственности. Но мало кто рискнет повторить вслед за советской пропагандой, что сионизм - это фашизм: государство сионисты построили вполне либеральное (хотя, как и любое другое государство, содержащее внутри себя и вполне фашистские элементы).
     Стремление неограниченно расширять влияние национального государства, иными словами, агрессивный национализм тоже еще не фашизм: Наполеон, захватывавший страну за страной, даруя там гражданские права всем, кто был прежде обделен феодальными установлениями, - он был, по-видимому, действительно чудовищем, но только корсиканским, а не фашистским.
     Америка во время Второй мировой войны интернировала собственных граждан японского происхождения, даже и не пытаясь в судебном порядке обвинить кого-то из них в чем-то конкретном, но этой одноразовой акции еще недостаточно, чтобы объявить воевавшую с фашизмом Америку тоже фашистской державой.
     Модернизация, либерализация, секуляризация многих государств Востока требовала и требует (примеры поставляются бесперебойно) применения диктатуры для подавления фундаменталистского экстремизма, чтобы защитить либерализм, который и устраняет диктатуру вслед за ослаблением опасности фундаменталистского реванша. Защита хотя бы какой-то части либеральных ценностей (права собственности, свободы производителя) от левого экстремизма тоже не раз требовала диктатуру, но, выполнив свою конкретную задачу, эта диктатура обычно уже не идет дальше, не вторгается в философию, в эстетику - при Франко художники и философы по советским меркам могли резвиться как угодно и где угодно, не задевая лишь власть и Церковь.
     Поэтому, стараясь уловить сущность фашизма, по-видимому, не следует особенно считаться со сложившейся практикой словоупотребления, ибо фашистскими слишком часто называли режимы, отнюдь не претендовавшие на радикальное обновление структуры общества, а только жесткими или даже жестокими средствами не позволявшие одной его части поглотить другую. А фашизм - это именно стремление подогнать структуру общества под какой-то заранее избранный идеал, в котором все социальные противоречия будут преодолены раз и навсегда, в котором на все вопросы будет раз и навсегда правильный ответ. Если попытаться выразить суть фашизма одним словом, то лучше всего подошло бы, пожалуй, слово "планирование" - тотальное планирование дел и мыслей, предлагающее полное и окончательное разрешение всех конфликтов, в том числе и таких, в которых недопустима победа ни одной из сторон.
     Никакие реальные общественные проблемы такого планирования не требуют, - его требует лишь психология тоталитарных лидеров. Да, да, социальных причин, с неизбежностью предопределяющих возникновение тоталитаризма, не бывает, - бывают только факторы, благоприятствующие его появлению, но возникает он лишь тогда, когда общественное движение, порожденное этими факторами, возглавит тоталитарная личность. То есть личность, не ведающая сомнений, знающая окончательный ответ на все мыслимые вопросы и поклоняющаяся только собственной воле, личность, которую не интересует ни богатство, ни почести, ни даже успех какого-то реального дела - вернее интересует, но лишь во вторую или десятую очередь, а в первую очередь ей требуется, чтобы все делалось так, как ей когда-то почему-то втемяшилось. Националисту важен международный вес его страны, честолюбцу слава, корыстолюбцу золото, ради этого они способны изменять первоначальные планы, вступать в компромиссы, но тоталитарную личность подкупить нечем - ей ничего не нужно, кроме того, чтобы мир жил по ее воле. А что из этого получится, - там посмотрим. А во что это обойдется миру - да не все ли равно.
     Я подчеркиваю: реальные проблемы, из-за которых массы идут за подобным лидером, нимало его не волнуют, - он лишь использует эти проблемы для захвата власти, а власть ему нужна только для того, чтобы все делалось так, как он решил. Рабочие в предреволюционной России действительно хотели прекратить войну, но для этого совсем не требовалось переустроить Россию по принципу единой фабрики, как это желалось Владимиру Ильичу Ленину. Обладатели собственности в Веймарской Германии тоже, безусловно, искали защиты от коммунистов, националисты тоже, безусловно, хотели возрождения армии и пересмотра Версальской системы, но для этого вовсе не требовалось учреждать новое мироустройство, основанное на рабстве и расовой селекции, - это была уже персональная мечта Адольфа Алоизовича Гитлера: лидер-прагматик избрал бы неизмеримо более простой и надежный путь, без всех этих супербарочных излишеств.
     Слово "фашизм", повторяю, столько раз применялось к вполне свободным от утопического начала авторитарным режимам, а с другой стороны, у фашизма столько общего с коммунизмом как с еще одной формой агрессивного упростительства, что, возможно, было бы правильнее употреблять термины "правый тоталитаризм" и "левый тоталитаризм". Различая их опять-таки не по методам, лишь уводящим от сути, а по целям, по идеалам. Первый тоталитаризм стремится навязать миру какой-то архаический (и притом мифологически упрощенный) образ жизни - древняя Спарта, древний Египет, древние родоплеменные общества вплоть до биологических форм: волчья стая, муравейник, дерево с его корнями, уходящими в почву... Левый же тоталитаризм навязывает что-то "архисовременное", " ультрапередовое", полупридуманное-полуподсмотренное в каких-то организационных или технических достижениях цивилизации: завод, механизм с его деталями и "винтиками", судно с капитаном у руля, этот арсенал образов сегодня может включать и компьютер, и Интернет... Мне такое уже встречалось: Интернет разрушает границы, делает ненужным государство... Но стопроцентное разделение и тут не всегда удается: так Ильич в своем воображении скрестил современную фабрику с первобытным коммунизмом.
     Здесь надо особо оговорить, что древние общества, оплодотворяющие фантазию тоталитарных лидеров, при всех чудовищностях, с которыми в них подавлялась личность, сами по себе не были фашистскими, ибо они не были учреждены по чьему-либо плану, хотя бы даже легенды и приписывали их обустройство одному человеку вроде Ликурга. И самые жестокие и бессовестные вожаки народных движений, которые в давние времена прорывались к власти на волне недовольства или энтузиазма, - они тоже не были фашистами, ибо, как правило, они стремились захватить высшие места в существующей структуре общества, но не обновить радикально эту структуру. Нет, такие попытки тоже предпринимались, но в рамках религиозных, а не секулярных движений. Фашизм зародился тогда, когда тоталитарные личности обратили свой взор с небес на землю и начали переустраивать жизнь, опираясь уже не на авторитет Б-га, а на авторитет Науки. Хотя настоящая наука не терпит несомненности. Дух науки - трагический дух, она беспрестанно пытается разрушить рукой критики то, что возводит рукой фантазии.
     Но это к слову. Главный же практический вывод для нас - при всех социальных "готовностях" (Щедрин) тоталитаризм невозможен без тоталитарной личности, как соленый огурец без соли. Он невозможен без уникальной личности, сочетающей бешеную устремленность к абсолютно непрактичной утопии и невероятную практичность в решении промежуточных тактических задач.
     И таких личностей на политическом небосклоне, благодарение Б-гу, пока что не видать. Талантливых интриганов можно сыскать десятки и сотни, но в наше столь поносимое мелкотравчатое время никто из них не горит грандиозной упростительской целью. А потому отдадим заслуженную дань мелкотравчатости и прагматизму. Быть может, мы даже не догадываемся, от какой бездны они отвели и отводят нас.

Александр МЕЛИХОВ
Сайт создан в системе uCoz