Рихард Вагнер: история запрета

     Отношения с общечеловечческой культурой у нас, евреев, непростые; на наши симпатии и антипатии в отношении любого художника всегда падает тень больного вопроса: а как он относился к евреям?
     Национальный комплекс склоняет нас заведомо любить Золя и Короленко, но ставит преграду между нами и Достоевским. С Вагнером дело дошло до крайности: произведения великого композитора практически запрещены к исполнению в еврейском государстве. Мы не навязываем читателю никаких мнений. Мы лишь хотим ознакомить его с фактической стороной запрета.            
     Эта проблема старше Израиля на 10 лет. В мае мы отмечали пятидесятидвухлетие страны, а в ноябре исполнится 62 года с тех пор, как появился запрет на исполнение музыки Вагнера. В чем его причина? В том, что Вагнер был просто антисемитом? что он был идеологом антисемитизма? что его музыка сопровождала торжества в нацистской Германии и шествие евреев в крематории? или же это было просто чье-то волевое решение? Ответов много, и каждый из них по-своему правилен. Но прежде – о самом Вагнере. 
     При жизни фигура одного из величайших антисемитов в мировой культуре была овеяна подозрениями в еврейском происхождении. В Германии 19 века (Вагнер родился в 1813 году) евреев было немало, занимали они положение солидное, а, значит, поводов для антисемитизма было предостаточно. Обсуждая вечно скандальную и одиозную личность Вагнера, в обществе говорили то о еврее-отчиме, бывшем на самом деле внебрачным отцом, то о еврейских корнях матери. Все это подкреплялось дружбой на определенных этапах жизни со знаменитыми евреями того времени – Гейне, Мейербером и Галеви; покровительством крупнейшего нотоиздателя Шлезингера; исполнениями вагнеровской музыки многочисленными евреями-дирижерами... Не правда ли, знакомая ситуация? Антисемит с еврейскими корнями, ненавидящий нацию в целом (из-за того, что не может к ней полноценно принадлежать), но водящий дружбу с отдельными ее представителями – такие примеры известны.
     В двадцатом веке подозревать Вагнера в еврействе перестали. Теперь это никому не выгодно. В первую очередь, самим антисемитам. Нельзя записать в евреи автора статьи "Еврейство в музыке", завершающейся словами: "Для еврея сделаться человеком – значит перестать быть евреем... Спасение Агасфера – в его погибели". Это же лозунг для Ванцзейской конференции, вынесшей вердикт об уничтожении всего народа, и не мог быть он написан евреем. Изданная в нацистскую эпоху биография Вагнера сняла все вопросы о его крови, оставив в ней исключительно арийскую составляющую, и с этим все согласились. Вопрос был закрыт навсегда. Сегодня, полагаю, вернуться к нему невозможно: документов нет. Остается лишь верить или не верить интуиции, подсказывающей каждому его собственный ответ.
     Вагнер был выдающимся антисемитом, но в историю музыки он все же вошел не поэтому. Вагнер – композитор, перевернувший представление о музыкальном театре и об оркестре, блистательный мелодист и бескомпромиссный новатор. Судьба его музыки печальна – очень широко исполняются лишь оркестровые фрагменты из его опер, особенно увертюры к "Нюрнбергским мейстерзингерам" и "Тангейзеру", траурный марш из "Гибели богов", фрагменты из "Тристана и Изольды" и "Лоэнгрина" и, конечно же, "Полет Валькирии'', который по популярности может сравниться разве что с "Полетом шмеля" или "Танцем с саблями". Симфонической и камерной музыки у Вагнера практически нет, а оперы его настолько сложны для исполнения и восприятия, что требуют мастеров высочайшего класса. "Кармен" или "Евгения Онегина" можно слушать неискушенным ухом – сочетание формы и содержания в этих спектаклях идеальны и позволяют наслаждаться музыкой почти независимо от качества исполнения. Огромными операми Вагнера, состоящими наполовину из длинных речитативов, даже компетентную публику возможно зажечь лишь в "Метрополитене", в Берлинском и еще нескольких оперных театрах, или на фестивалях, собирающих лучших со всего мира.
     Вагнер – один из крупнейших музыкальных критиков своего времени, и, кроме "Еврейства в музыке" (статья относится к 1850 году – периоду начала близкой дружбы с патологическим антисемитом Листом, написавшим: "Настанет день, когда для всех народов, среди которых живут евреи, вопрос об их поголовном изгнании станет вопросом жизни и смерти"), опубликовал несколько блестящих полемических статей. Его "Художник и публика" и "Виртуоз и публика" – лучшее, что написано о взаимоотношениях толпы и настоящего искусства. Однако если взглянуть на его литературное творчество, то видно, что Вагнер претендует на место не просто критика, но властителя дум, и претензии эти жалки. Чем более Вагнер увлекается философией, тем менее он интересен, и тем запутаннее, вплоть до полной бездарности, его литературный стиль. Игорь Федорович Стравинский, один из самых честных художников двадцатого века, чьи суждения порой парадоксальны, но всегда справедливы, сказал: "...Прозаические опусы Вагнера хороши, как экспонат..., демонстрирующий пропасть, которая пролегла между гением человека и аксессуарами его мышления", а о еврействе в музыке он же говорит: "...Поразили злобность и современность: Геббельс и Розенберг вполне могли бы участвовать в нем (в труде – В.М.)... Сам Томас Манн не смог бы скрыть горькую истину, что именно Вагнер был пророком Третьего Рейха".
     Последняя цитата возвращает нас к проблеме: есть ли место Вагнеру в Израиле?
     Мой первый собеседник – скрипач Шломо Бор. Родился в 1910 году в Риге, в 1922 году приехал в Палестину. Учился в Тель-Авиве и в Праге; один из двенадцати "местных" музыкантов, принятых в первый состав израильского филармонического оркестра.
     - Вагнера в Палестине играли. В оркестре Палестинского филармонического общества, существовавшем до создания нового оркестра, звучали его популярные сочинения. Новую филармонию создавал Бронислав Губерман, убежденный антинацист, нетерпимый к любому проявлению антисемитизма. Однако каких-либо репертуарных ограничений он не вводил. Зато категорически отказался пригласить дирижировать крестившегося еврея Бруно Вальтера. Открывать оркестр Губерман пригласил известного своей антигитлеровской позицией Тосканини, который в свой второй приезд в Тель-Авив дирижировал Вагнером. Это было 24 апреля 1938 года на концерте, где наряду с сочинениями Россини, Бетховена, Чайковского и Сен-Санса были 2 антракта из "Лоэнгрина". Никакого общественного резонанса это не вызвало, но спустя полгода после "Хрустальной ночи" (с 9 на 10 ноября), из кругов, близких к оркестру, последовало требование запрета Вагнера. Губерман не возражал, и с тех пор Вагнер запрещен. Я не думаю, что это правильно. Все оркестры высокого класса обязаны играть Вагнера, а запрет только возбуждает больший интерес. Думаю, что мы еще застанем исполнение Вагнера в Израиле.
     Мой второй собеседник – скрипач Даниэль Фрадкин. Родился в 1944 году, в 1973 приехал в Израиль из Москвы и с тех пор работает в Иерусалимском симфоническом оркестре.
     - Вагнера запретили не сверху, а сами музыканты. Этот композитор впервые сформулировал идею полного уничтожения евреев не только в статье, но и в главном своем творении, оперной тетралогии "Кольцо Нибелунгов", главная идея которой – всемирная трагедия от золота, правящего людьми. А золото – это, конечно, евреи, и главный герой, Альберих, должен быть, как это написано в авторских ремарках, "карликом с типично еврейской внешностью". Я не возражаю, когда Вагнера исполняют по всему миру даже наши музыканты, играл и сам, когда работал в оркестрах Швейцарии и Германии, однако, если это будет запланировано в Иерусалиме, то участвовать в исполнении для евреев не буду. И народ наш не должен аплодировать музыке своего палача! А для желающих слушать Вагнера есть диски, видеозаписи и билеты на самолеты.
     Вагнер был запрещен волею случая. Страшный еврейский погром, вошедший в историю под именем "Хрустальной ночи", произошел за 2 дня до первого концерта 3-го сезона филармонии, который должен был открыться увертюрой к "Нюрнбергским мейстерзингерам" Вагнера. Известия о "Хрустальной ночи" дошли до Тель-Авива, до оркестра и близких к нему кругов, среди которых репатриантов из Германии было большинство. И именно им, в тот день окончательно потерявшим родину, принадлежит инициатива запрета.

     Запретный плод сладок, и обсуждать его вместе с музыкантами принялись люди, в музыке, мягко говоря, не сведущие. К антисемитизму Вагнера добавили то, что он был излюбленным композитором Гитлера, что его музыка звучала на нацистских торжествах и, самое страшное, – в лагерях смерти. Последнее не позволяло даже спорить – как это возможно, когда есть люди, пережившие Освенцим и Треблинку?
     Звучал ли Вагнер в лагерях? Конечно. Вместе с Бетховеном, Моцартом, Брамсом и даже Мендельсоном, называвшимся "неизвестным автором". Звучала вся немецкая музыка, из которой Вагнера не выкинешь. Что же касается праздничного репертуара, то главным его сочинением была 9-я симфония Бетховена, которой в Мюнхене отказался дирижировать все тот же Тосканини. Среди любимых композиторов Гитлера Вагнер возможно и был, но, полагаю, были и другие, не запрещенные в Израиле.
     Попытки снять запрет предпринимались там же, где он и возник – в Израильской филармонии. Как правило, они носили дискуссионный характер, и до музыки дело не доходило. Прозвучал Вагнер с подмостков тель-авивского "Гейхал ха-тарбут" дважды.
     В октябре 1981 года Зубин Мета в конце концерта предложил послушать антракт из "Тристана и Изольды". После криков возмущения и возражений маэстро (Израиль – демократия, в которой нет места запретам, так говорил Мета) из зала ушли 2 оркестранта и несколько слушателей, и музыка прозвучала, хотя и в шумовом сопровождении.
     В декабре 1991 года новую попытку предпринял Даниэль Баренбойм, исполнив на открытой репетиции тот же антракт из "Тристана" и увертюру к "Летучему голландцу". Исполнение так же сопровождалось волнениями, вскоре последовал референдум среди держателей абонементов, среди которых 30 процентов высказались против исполнения Вагнера. Меньшинство оказалось слишком значительным, и Вагнера по-прежнему не играют в филармонии, а вслед за ней, законодательницей мод, не играют и в других местах. Но на радиостанции "Коль ха-музика" Вагнер постепенно стал звучать, а совсем недавно  "Полет Валькирии" услышали по "Решет Бет", и это уже никого не удивляет. Израильские дирижеры ставят оперы Вагнера по всему миру, причем даже активный противник Вагнера Юрий Аранович в последнее время включает его в свои программы. Но на концертах в Израиле по-прежнему табу на Вагнера. К чему оно может привести?
     Вернемся назад. Запретив Штрауса, совершенно забыли про сменившего его на посту мюзикдиректора рейха Карла Орфа. Этот у нас в большом почете – его "Карминой Бураной", написанной по заказу нацистской верхушки в 1937 году, филармония в 1994 году открывала сезон, вступление в течение полугода звучало по радио в рекламе диска избранных хоровых фрагментов... Никто и не думал запрещать Листа, постоянно на афишах имена и других антисемитов, слава Б-гу, не занимавшихся графоманией, и об их отношении к евреям известно только знатокам, читавшим письма.
     В почете ныне и Штраус, причем в таком, который ему и не снился на родине. После исполнения в 1994 году Иерусалимским оркестром его "Тиля Уленшпигеля", на следующий год Штрауса заиграла филармония, затем и остальные оркестры. Сегодня Штраус – один из самых исполняемых в Израиле композиторов.
     Вот к чему приводят запреты. Будут иногда звучать увертюры к "Тангейзеру" и "Летучему голландцу", а над тем, что написал о евреях их безумный автор, израильские слушатели будут задумываться все меньше и меньше, как не задумываются они об антисемитизме Листа, наслаждаясь "Грезами любви".

Владимир МАК
"Альтернатива 2001"
Сайт создан в системе uCoz