В основу этих заметок положена статья, написанная
мной для газеты “Форвертс” (США) как отлик на материал доктора И.Киперваса,
рассматривающего антисемитизм с точки зрения медицины; в частности на примере
Ф.М.Достоевского. Такой взгляд на антисемитизм достаточно распространен.
Отчасти этому способствуют сами медики. Известна, скажем, история про одного
из “отцов” советской психиатрии М.О.Гуревиче. На лекции о прогрессивном
параличе демонстрировалась больная этим тяжело ослабоумливающим заболеванием.
Она не могла назвать ни своего имени, ни числа, ни времени года, но на
вопрос, кто ее привез в больницу, с неожиданно осознанной злобностью ответила:
“Жиды”. Профессор повернулся к аудитории и заметил: “Вот видите, как мало
нужно ума, чтобы быть антисемитом”. Один из моих учителей в психиатрии
– доктор Будимир Фролов, нередко говорил: “Когда я вижу антисемита, я точно
знаю, что у него с психикой не в порядке”. Истории такого рода хороши как
притчи. Они легко воспринимаются и распространяются хотя бы уже потому,
что антисемитизм в целом иррационален – кажется, что здоровое мышление
не может нести его в себе. Но одно дело – истории и притчи, и совсем другое
– серьезные обоснования. Можно ли на самом деле считать антисемитизм проявлением
расстроенной психики?
Избегая публичного медицинского диспута, который
едва ли интересен читателю, я хочу обратиться лишь к правомерности медицинского
подхода к антисемитизму, история которого, по утверждению Льва Полякова,
начинается в III в. до н.э.
Начну с сугубо формальных моментов. Уже в
VI в. до н.э. Пифагор предлагал достаточно рациональные объяснения происхождения
эпилепсии, а в V-IV в.в. до н.э. Гиппократ давал свои объяснения истерии.
Поэтому сколько бы врачи ни спорили о том, чем именно страдал, например,
Ф.М.Достоевский, совершенно непонятно – почему в течение, по крайней мере,
нескольких столетий ни истерия, ни эпилепсия не проявлялись антисемитизмом,
если считать его проявлением болезни. Этот же вопрос можно задать и тем,
кто связывает антисемитизм с бредовыми явлениями, поражениями мозга, неврозами
и т.д., известными задолго до появления антисемитизма. Другими словами,
евреи и болезни были, а антисемитизма не было - что-то тут сильно не сходится
у сторонников его объяснения через психиатрические или неврологические
диагнозы. Другое дело, что “каждая эпоха бредит по-своему” – одна демонами,
другая – рентгеновскими лучами, третья – зомбированием: что у общества
на уме, то у больного на языке! (“По данным психиатров, в Москве и области
на учете в лечебницах находятся три десятка бурбулисов, зюгановых, около
полусотни ельциных, около сотни жириновских, свыше сотни бывших министров
обороны грачевых, свыше двухсот пятидесяти руцких, почти четыре сотни сергеев
мавроди” – Новая Газета, 2000, №20, и ни одного Наполеона). Но периоды
вспышек и послаблений антисемитизма в истории никак не связаны с колебаниями
распространенности психических расстройств. Продолжающееся до нашего времени
мирное сосуществование евреев с другими народами в Индии и Китае, отнюдь
не являющимися оазисами поголовного психического здоровья, также опровергает
медицинские мифы происхождения антисемитизма. Наконец, если составить список
известных миру людей, разделявших и разделяющих позиции активной нелюбви
к евреям, то психически нездоровых среди них будет никак не больше, чем
среди всех остальных.
Если сказанное кажется недостаточно убедительным,
то подойдем к вопросу с другой стороны. Антисемитизм – разновидность шовинизма
и расизма. Можем ли мы объяснить их с медицинских позиций? Можем ли мы
утверждать, что во времена Ку-Клукс-Клана в США было больше психически
больных, чем сейчас? Вопрос риторический, ибо распространенность душевных
расстройств имеет тенденцию к росту, тогда как отношение к афро-американцам
в Америке демократизируется. Не существует никакой связи между нынешней
вспышкой антисемитизма, например, в Нижнем Новгороде и количеством там
душевно больных людей. Ни в какие медицинские рамки не умещается существовавшая
многие века взаимная неприязнь французов и англичан, “хохлов” и “москалей”,
уйгуров и киргизов в сегодняшней Киргизии и т.д. Мне приходилось бывать
в грузинских компаниях, пивших грузинский коньяк и полоскавших стаканы
в ведре с армянским, как и в армянских, наполнявших ведро для полоскания
коньяком грузинским; смею заверить, сумасшедших среди них не было. Не к
чести евреев должен заметить, что и части из нас определенно присуще отчужденно-пренебрежительное
отношение к некоторым народам. Это напоминает мне известный анекдот, в
котором грузин говорит: “Две вещи ненавижу – шовинизм и армян”. Оглянитесь
на таких людей и спросите себя, являются ли они душевнобольными.
Если бы с медицинскими причинами связывались
все формы шовинизма и расизма, это не было бы верно, но было бы хоть как-то,
пусть и по-своему, логично. Но пока мы сводим шовинизм и расизм только
к антисемитизму, а последний – к болезни, мы поддерживаем то состояние
мира, при котором антисемитизм в принципе не может быть преодолен: в обстановке
молчаливого принятия расовой/национальной нетерпимости невозможно рассчитывать,
что именно к тебе и твоей национальности другие, тем более с неуравновешенной
психикой, будут терпимы.
Сказав “А”, надо сказать и “Б”: из попыток
связи антисемитизма с медико-биологическими причинами должно следовать,
что борьба с ним тоже должна носить медицинский характер. Однако, лекарств
“от антисемитизма” нет, а за более, чем тридцать лет работы, я ни разу
не видел, чтобы уменьшение частоты припадков при эпилепсии, послабление
бреда при шизофрении или кровоизлияние в определенную область мозга как-то
влияли на отношение к национальному вопросу. Квалифицированные социологические
исследования показывают, что те или иные степени непринятия евреев (от
открытой агрессии до нежелания иметь их в своей семье или соседствовать
с ними) присущи примерно четверти нееврейского населения. Медицина, которая
взялась бы своими методами перестраивать мировоззрение 25% населения, заслуживала
бы единственного названия - карательная.
Поиск медико-биологической подоплеки антисемитизма
(и давайте найдем в себе мужество признать это) лишь другая сторона медали
нетерпимости, по существу ничем не отличающаяся от попыток III-го Рейха
подвести “научную базу” под антисемитизм при помощи замеров черепа, изысканий
петербургского психиатра В.Барабаша, утверждающего, что по слипанию кровяных
телец он может определить еврея чуть ли не в 16-ом колене, или теории так
называемой телегонии, согласно которой даже однократная близость женщины
с евреем вносит непоправимые изменения в ее генофонд, отрицательно сказывающиеся
на потомстве, зачатом много позже от “чистопородного” отца.
В рассуждениях о медицинских истоках антисемитизма
есть еще один скрытый подвох. Он становится очевидным, если вспомнить о
нашей склонности подсчитывать “великих евреев”. Как показал выдающийся
генетик В.П.Эфроимсон, гениальность и одаренность очень часто связаны с
наследственными особенностями и болезнями. Тогда возникает интересная фигура
размышления: “наша” патология – путь к гениальности, а “их” - к строительству
газовых печей, контролю по “пятому пункту” и т.д. (как в советские времена:
наш больной – самый здоровый, а наш паралич – самый прогрессивный). Да
и перевод и без того сложного диалога в русло: “Сам – дурак (псих, ущербный,
неполноценный)” - путь совершенно тупиковый и, более того, чреватый новыми
конфликтами и кровью.
Диалог евреев с миром складывался и складывается,
мягко скажем, не просто. Цена его – многие миллионы жизней, которые уже
не вернуть. Из психиатризации антисемитизма логически следует вывод: “Что
с них взять, если они больные?!”. Такая логика освобождает от ответственности
– если не от юридической, для которой кроме факта болезни нужны доказательства
недееспособности, то от моральной. При ней был бы невозможен судебный процесс
с наказанием учителя за рассказы на уроках истории, что Холокост – это
выдумка; между тем, такие процессы проходят и в Америке, и в Западной Европе.
России, где махровый антисемитизм губернатора и сенатора Кондратенко, генерала
Макашова и многих других воспринимается как нечто обычное, до этого, к
сожалению, далеко…
Марк Твен как-то заметил, что человеку, овладевшему
искусством владения молотком, многие вещи в мире кажутся гвоздями. История
полна примеров этому, и многие великие ученые, совершившие решающие научные
прорывы (например, З.Фрейд, Г.Селье и др.), не избежали искуса распространить
выводы из своих открытий много шире их реальной сферы действия, а некоторые
генетики сегодня всерьез пытаются найти ген преступности. Ни в коем случае
не приписывая коллегам-медикам, рассматривающим антисемитизм как проявление
болезни, каких-либо дурных умыслов, я лишь хочу подчеркнуть, что чрезмерная
вера в объяснительные возможности своей науки и при самых благих намерениях
может торить дорогу новым заблуждениям, часто – далеко не безобидным.
Получено в рукописи от автора