Была в Нейтре одна женщина, ее звали Поллак, Пини Поллак. Муж ее умер, оставив после себя семерых детей мал мала меньше, и не было у бедной матери ни хлеба, ни штанов.
Скрепя сердце, пошла она к мудрому Йошкеле.
- Йошкеле, - говорит она, - с чего я буду жить? Я ничто, я ничего не умею, ничего не знаю. Но зато у меня семеро голодных ртов и много горя.
Йошкеле наморщил лоб и сказал:
- Очень трудный случай.
Долго он думал и раздумывал и, наконец, победоносно воскликнул:
- Пинилебен, ты будешь жить с людской глупости. Ты будешь докторшей.
- Йошкеле! Не сошли ли вы, сохрани Б-же, с ума? Я - докторша?
Йошкеле закивал головой, замигал глазами, схватил Пини Поллак за руку и повел в сад.
- Пинилебен, посмотри, вот из этой травки - это чудесная травка - ты будешь варить чай и исцелять им всех больных. Даю тебе целую пригоршню ее на счастье. Иди и будь умнее.
- А когда... когда трава вся выйдет?
Йошкеле рассердился:
- Ну, тогда выйди в сад и, будь так любезна, потрудись нарвать ее снова.
И Поллак стала докторшей. Сперва она не дожидалась, пока ее позовут; когда слышала, что у какой-нибудь женщины ревматизм, она шла и варила свой чай. Услыхав, что у другой лихорадка, она шла и варила свой чай. Если потели ноги или покраснели глаза, Поллак варила свой чай.
Месяц спустя пришел к Поллак совсем неизвестный ей человек и сказал: “Госпожа Поллак, моя Элла мучается родами. Не можете ли вы придти к ней и сварить ваш знаменитый чай?”
Тут Поллак переменила тактику и стала ходить только по приглашению. И везде неизменно варила свой чай. Только ей часто приходилось менять свое местожительство, все из-за зависти докторов. Тринадцать лет спустя она жила в двадцать девятой деревне. Дети выросли, дочери повыходили замуж, деньги лились к Поллак рекой, случалось, что ее привозили даже в карете; она твердо знала три разных целебных состава: один для совсем молоденьких женщин, другой - для женщин постарше, а третий, на сахаре, для старух.
Сильно постаревший Йошкеле сказал однажды своим детям:
- Знаете, дети, чего бы мне хотелось? Хорошего жирного карпа по-польски.
Вечером карп дымился на блюде. Йошкеле занялся сначала жабрами, а потом взял большой кусок из середины. Он смаковал, похваливал... вдруг взмахнул руками, вытаращил глаза, захрипел, лицо его посинело.
Рыбья кость застряла у него в горле.
- Ах, Б-же мой, что с отцом? - кричали дочери.
- Доктора, доктора, - вторили им сыновья, а мать причитала:
- Что значит доктор, разве доктор поможет? Бегите живее, приведите Пини Поллак.
Йошкеле лежал на диване, ничего не слыша и не сознавая; он только хрипел. Это были тяжелые полчаса, быть может, самые тяжелые в его жизни.
Но тут открылась дверь, и кто же вошел? Госпожа Пини Поллак, увешанная золотом, вся в шелках. Госпожа Пини Поллак, впервые за свою врачебную деятельность, притихшая и смущенная.
- Йошкеле, что с вами? Я слышала, вы подавились рыбной косточкой.
Йошкеле открыл глаза и оглядел ее с головы до ног, стараясь припомнить.
Вдруг он узнал ее.
- Да ведь это... это Пини Поллак, которой я тринадцать лет тому назад...
Смущенная Поллак нерешительно пролепетала:
- Йошкеле... я... я сварю вам чай...
- Пини... Что ты сваришь? Чай... Ты… Мне?
Йошкеле разразился хохотом. Он хохотал, фыркал, извивался, выл от удовольствия.
И косточка выскочила из горла.
- Ну, сказала обиженная Поллак, - в интересах моей репутации вам бы следовало подождать хотя бы первого глотка моего чая...