Мой папа Соломон Лазаревич Эпштейн был из тех сотен еврейских мальчиков, что приехали в Ленинград в начале тридцатых. Работал электриком, учился в Фабзауче, в 34-ом поступил в Бонч. Он был, что называется Lichticker Kopf. Помогал в учебе своим благополучным сокурсникам-ленинградцам. Я не знаю человека скромнее и добрее его. Его все любили и называли по разному (настоящее имя его было Лейба-Соломон) кто - Леня, дома - Лева, земляки - Лема, на фронте - Сеня, что было всегда предметом шуток и споров.
    Перед войной он успел поступить в аспирантуру. Прошел всю войну, был трижды ранен, в ногу под Плюссой; потом на Невском Пятачке тянул связь в кромешном аду. Рассказывал: “Ползу и одна мысль - взорваться сразу”. Был тяжело ранен в живот. Я, когда была маленькая - думала, что у всех мужчин такие животы - с огромной с две ладони вмятиной... В окопах он выучил английский “по Шевалдышеву”. Это была его слабость. Побывать в Лондоне - его несбывшаяся мечта.
     После войны он блестяще защитил диссертацию, но в Институт его уже не взяли - шел 1948 год...
     Его родители и две сестренки погибли в Яновичах под Витебском 10 сентября 1941 года. Сестры уже учились в Ленинграде в техникумах и приехали на каникулы. Своих дочек я назвала их именами. В местечке погибли все, только один мальчик Боря Эфрос выполз и спасся. Из его рассказов многие узнали потом, как все было. Всех евреев согнали на поле и двое суток держали там под дулами эсэсовцев, потом расстреляли, заставив предварительно вырыть себе могилы - огромный ров.
     Каждый год осенью папа с земляками, чьи родственники погибли, ездил в Яновичи, где они установили два памятника - мужчин и женщин расстреляли отдельно. Сейчас судьба этих двух скромных мемориалов не может не волновать: на памятники наползают новостройки, да и земляков становится все меньше и меньше. Местные жители равнодушны к памяти погибших, как когда-то были равнодушны к судьбе обреченных. Дядя Боря с семьей недавно уехал в Израиль.
     Всю жизнь папа проработал на “Позитроне”, был начальником известного специалистам всей страны отдела метрологии, главным метрологом Министерства электронной промышленности. Написал три книги о конденсаторах. В отделе говорили: “Мэтр Соломон - наш эталон”. Земляки им страшно гордились. А он всю жизнь помогал многим из них материально. Мы узнали об этом от них после его смерти. Весной в Израиле познакомилась с пожилым инженером из Москвы. “Эпштейн? - кто же из электронщиков его не знал!”
     29 сентября 1966 года в Киеве в 25-ю годовщину первых расстрелов в Бабьем Яру был митинг. Мой папа выступал на нем после Виктора Некрасова. Он сказал, что здесь было убито много людей, украинских партизан, жителей, не подчинившихся немецким приказам, но только евреев убили за то, что они евреи.
     В Иерусалиме в музее Катастрофы на огромной каменной карте высечены названия всех мест где погибли евреи. Глаза сами нашли Яновичи.
     Если бы папа мог видеть этот памятник под высоким синим небом, как и другой в самом торжественном месте страны, где проходит День Памяти - памятник евреям-участникам - Великой отечественной войны... Ему не довелось побывать в Израиле, но в 1993 году в молодом парке на Голанах я посадила в честь него дерево.