А. СОББАКЕВИЧ
 

ИМПРЕССИОНИЗМ

Какая баба на картине!
Видать, художнику, скотине,
Плеснули лишнего в в бокал,
И то ли он его лакал,
А то ли кисточку макал
С засохшей краскою в щетине.

Как все-таки поднаторели
Французы в этой акварели!

Вот эту женскую головку,
С наклоном медленным к плечу,
Я позабыть давно хочу,
Я вас ей богу не лечу -
Мне на нее смотреть неловко,

Она немного бледновата
И будто сдвинута слегка,
И так по детски виновато
Прижата левая рука.

С плечом своим почти что голым,
И может, даже под уколом,
Она глаза мои мозолит,
Перед братвой меня позорит.
И, руку положив на горло,
Глядит так скромно и негордо,

Хотя прикид ее не плох,
И рядом с ней ученый лох,
Весь в накрахмаленной манишке,
В очках и только что от книжки.
Но, мать честная, видит Б-г,
Что с нею у него не выйдет –

Она его в упор не видит,
И только, только на меня
Глядит, глядит, глядит с укором,
Участливым каким-то взором,
Ни в чем при этом не виня,

И за неслышным разговором
Как будто бы насквозь сечет –
Всю жизнь мою наперечет,
И где больней всего печет,
И про Маруську, и про Вoвку,
И про злодейскую ментовку,
И это все берет в расчет,
Немного наклонив головку.

И по щеке по задубелой,
Небритой, одеревенелой
Такое сладкое течет...
 
 

                  АЙ

Ай, евреи, что же с вами происходит,
Забываете свои вы имена,
Ай, какое впечатленье производит
Это на другие племена.

Ай, евреи, что вы снова натворили,
Ай, во что вы вляпались опять,
Говорили же вам люди, говорили —
Не ходите в Африку гулять.

He ходите вы в Евpoпy или в Штаты,
Ни в какой-нибудь далекий край иной,
Но особенно, особенно, ребята,
Обходите вы Россию стороной.

Там в России песни да дороги,
Жизнь сквозь пальцы как текучая вода,
Не ходите, зря побьете ноги,
Зря побьете ноги, господа.

Ай, Россия, будь она неладна,
Что ни делай – перекос, да перебор –
То застолье, то похмелье, то баланда
Да высокий электрический забор.

А еще там шелест медленный, ковыльный
Да метели и колючая стерня,
Ай, какой же вы народ жестоковыйный,
Ай, евреи, вы не слышите меня.

Если б знали вы, как головы там рубят.
Как грызутся там они между собой,
Ай, евреи, нас Россия не полюбит,
Не полюбит, я ручаюсь головой.

Не сочатся там поля пчелиным медом,
Не течет по рекам козье молоко.
Ай, как трудно будет жить с таким народом,
Ай, как будет расставаться нелегко.

           АДЬЮ

Прощай, петербургский гранит,
Увидимся вряд ли еще мы,
Прощайте, дворцы и трущобы.
Пусть бог христианский хранит
Один вас отныне, а мой
Рачительный Б-г, некрещеный,
0н в паспорте вписан со мной
И едет отсюда домой.

Прощайте, друзья и враги,
Я вас не забуду, но прежде
Пускай разойдутся круги
По тысячелетней надежде,
Пускай установится быт,
В еде, языке и одежде,
Который был прочно забыт.
Признаться, я до смерти сыт
Судьбою своею особой,
И жалостью вашей, и злобой.

Не знаю, услышишь ли, нет,
И ты мой последний привет,
Сторонница пищи здоровой,
Подружка из бывшей столовой,
Приличной вполне и дешевой –
Спасенье студенческих лет.
О, пшенка! Твой солнечный свет
Дарил нам любовь да совет
По времени самый толковый.
Излишне меня не вини,
Что я иногда в помраченье
Другие искал развлеченья,
Особенно в рыбные дни.

В столовой теперь казино,
Там эти продажные шавки
Играют на крупные ставки.
И пьют дорогое вино.
Никто там не варит пшено,
Никто там не просит добавки.
А впрочем, не все ли равно.
Чего же тебе пожелать?
Чтоб было чего пожевать?
И чтобы и ныне и присно
Любили тебя бескорыстно.

Балтийское море – адью,
Я выложил деньги на бочку
За волн твоих мерную строчку,
За серую с белым струю,
3а каждую чайку и квочку.
Не все мне бродить по песочку
В холодном и бедном краю,
Не все мне любить попадью,
Пора и поповскую дочку.
Пора мне примерить к колену
Средиземноморскую пену
И новую землю свою.

А что мне действительно жаль
Покинуть, судьбы не исполнив,
Так это кладбищенский холмик,
И бледно-зеленый шиповник,
И черную эту скрижаль,
Пока что стоящую прямо.
И я бы под нею лежал,
И за руку крепко держал
Мою беспокойную маму,
Которую так обижал...

Но Б-г по-другому судил,
Когда он меня отрядил
Почти на другую планету,
И средь разоренных могил
Окажется, видно, и эта,
Лишь только окончится лето.