Многие люди в той или иной степени подвержены комплексу неполноценности и жестоко от него страдают. Наверное, всем известно, в чем он выражается: это негативное отношение к самому себе, постоянный стыд за свои истинные или мнимые недостатки, болезненная страсть к выискиванию их. Но существует и комплекс национальной неполноценности, странным образом присущий многим евреям, в частности, ассимилированным интеллектуалам, и выражается он, прежде всего, в их отношении к иудаизму.
      Одна из главных причина такого комплекса – удивительная, едва ли не уникальная, способность евреев к мимикрии, особенно ярко проявляющейся в области культуры. Они как бы перенимают формы и окраску окружающей среды, уподобляясь другим, более сильным видам.
      Способности имитатора, вызванные необходимостью приспособиться к нееврейскому окружению, в разной мере присущи каждому еврею, но чрезвычайно усиливаются, если он не унаследовал представления о своих национальных корнях. В таком случае этот человек вообще перестает считать себя евреем и делает все возможное, чтобы его не считали евреем и другие.
      Для ассимилированного еврея это стало не просто мимикрией, к которой он прибегает из прагматических сображений, но вызвало изменение его внутреннего мира, приведя к отказу от системы ценностей и образа жизни своего народа.
      Он упорствует в этом даже при негативной реакции господствующего окружения на его усилия, однако его сознательный отказ от национальной самоидентификаци сам по себе не приводит к ее полному исчезновению. Какие-то слабые ее проблески все же продолжают мерцать, по крайней мере, на подсознательном уровне.
      Еврей, который полагает, что сроднился с нееврейской культурой до такой степени, что она стала его естеством, глубоко в душе все-таки хранит веру в уникальность своего народа. Более того, он осознает, что эта уникальность обязывает и его, предъявляет к его поведению особые требования и завышенные стандарты. Парадоксальное сочетание признания миссии Израиля в мире и отчуждения от собственных корней почти неизбежно вызывает у него враждебное чувство к еврейству, причем спектр эмоций при этом крайне широк – от гипертрофированной требовательности к своим соплеменникам до иступленной ненависти к ним (а в конечном счете, и к самому себе).
     Глубоко укоренившаяся в сознании вера (совершенно иррациональная и зачастую неосознанная) в избранность Израиля, в его необычайные способности и возможности приводит к тому, что собственный народ всегда находится в фокусе внимания таких людей и является для них постоянным объектом критики. То, что для всего человечества является приемлемой этической нормой, стандартом поведения, по отношению к избранному народу часто рассматривается как нечто непростительное и заслуживающее всяческого порицания.
     Если самобичевание таких евреев принимает наиболее острые и крайние формы, то подсознание вытесняет вызвавшие его реальные причины и весь шквал гнева обрушивается на собственное происхождение. Это может перерасти в болезненную антипатию к еврейству вообще, а то и в настоящую ненависть, своего рода аутоантисемитизм.
     Страх и подозрительность по отношению к чужакам порождают, как правило, болезненное отклонение от нормы: ксенофобию. А когда этих чужаков наделяют к тому же уникальными особенностями, она может приобрести приобретает самые зловещие формы. Однако антисемитизм амбивалентен: наряду с ненавистью в нем в неявном виде содержится зависть и благоговение. К этому смешанному чувству, на проявление которого влияют самые разнообразные факторы, обусловленные общественной моралью, культурой и социальной ситуацией, примешана все-таки и некоторая толика стыда – именно поэтому антисемиты так часто предпринимают попытки самооправдания.
     Если кто и оказывается абсолютно свободным от этой амбивалентности – так это еврей-антисемит. Он презирает свое происхождение и при этом не чувствует ни тени смущения, не испытывает никакой неловкости, равно как и необходимости для самооправдания: ведь он сам – еврей. И уже одного этого достаточно для ненависти к не отпускающему его народу. Только такой человек и может быть неисправимым, законченным юдофобом, ненавидящим свой народ, а значит и самого себя – всем сердцем и всей душой.