Мы привыкли к стереотипам. Один из них состоит в том, что вся жизнь и история русского еврейства протекала в основном в черте оседлости, в меньшей степени – в остальной Европейской России. Когда случайно узнаешь, что организатор первой израильской оперной труппы Мордехай Голинкин начинал свою директорскую деятельность в Перми, а основатель химической промышленности Израиля Мойсей Новомейский родился в Баргузине – только руками разводишь. Между тем, уже в первой половине девятнадцатого века по всей огромной территории России были разбросаны небольшие еврейские общины, жизнь которых – неотъемлемая часть истории русского еврейства. Истории одной из таких общин посвящена вышедшая недавно книга А.Л.Баргтейла.
     "За тридевять земель, в горах Урала" – эта случайная строчка Симонова очень точно определяет расположение Перми по отношению к черте еврейской оседлости. Там, за чертой, евреи имели право жительства лишь в исключительных случаях, и одним из таких исключений была ссылка. были среди ссыльных и политические, которые, как это вообще характерно для России, были носителями культуры. Одним из первых еврейских жителей Перми был декабрист Григорий Перетц, сосланный в Пермь после поражения восстания. В какой-то мере символично, что в самом начале своего существования еврейская Пермь оказалась связанной с важнейшим событием русской истории - восстанием декабристов, и с развитием еврейской жизни в России – отец декабриста, Абрам Перетц, был одним из первых маскилим в России, а учителем Григория Перетца был известный деятель Хаскалы М.Сатановер. Неслучайно по предложению Г.Перетца паролем тайной организации декабристов стало еврейское слово "херут" (свобода). И вся история еврейской Перми, описываемая А.Баргтейлом, отражает как историю России, так и историю русского еврейства, и отражает не менее символически. Чем, как не ироническим символом, можно назвать проживание в Перми в 1840-х годах врача Александра (Израиля) Бланка, деда Ленина?
     Из книги А.Баргтейла ясно видно отличие еврейской общины Перми от общин черты оседлости. Вне черты могли проживать лишь отдельные социальные группы населения, основу общины Перми в начале составили: "николаевские" солдаты, недаром первая, построенная в 1886 году синагога называлась солдатской. Община росла за счет лиц, имевших право жительства вне черты: ремесленников (кожевников, часовщиков, типографов), провизоров и аптекарских помощников, фельдшеров, дантистов, позже – купцов 1-й и 2-ой гильдий, лиц с высшим образованием. Соответственно, уровень образования еврейской общины был высоким. Евреи Перми составляли небольшую часть населения, и процентная норма (5% вне черты) не препятствовала еврейским детям поступать в реальное училище и в гимназии. В результате – среди лиц иудейского вероисповедания в Перми один школьник приходился на 36 человек, среди православных – на 162, среди магометанского населения – на 267. Образование не мешало тому, что почти 90% евреев при признавало идиш родным языком.
     Газетная рецензия не позволяет коснуться всех интересных материалов книги. Укажу лишь на некоторые факты, нарушающие (по крайней мере для меня) привычые стереотипы. Привычно считать, что погромы, организованные по указанию царских властей после манифеста 17 октября 1905 года, прокатились по всей России. Но в Перми не только не было погрома – пермский губернатор запретил издание черносотенной газеты в Екатеринбурге (входящем в те годы в Пермскую губернию), а затем и в самой Перми.
     Другой пример более поздних лет. Зверский антисемитизм белых армий, действовших в Европейской России и на Украине, широко известен. Инерция обобщения распространялась в сознании на все белое движение. Но в книге А.Баргтейла приводится приказ по гарнизону Перми, отданный в дни праздника Песах 1919 года, когда город был под властью Колчака. По этому приказу командирам частей гарнизона предписывалось освободить солдат-евреев от несения службы в дни праздника. Была, оказывается, и другая белая армия.
     Много интересного сообщает автор и о жизни еврейской Перми в первое десятилетие Советского государства. В двадцатых годах в Перми существовала светская еврейская община, действовала начальная школа, функционировали различные культурные организации: библиотека, литературный кружок, еврейский народный театр. Об уровне последнего свидетельствует тот факт, что в его спектаклях принимали участие и профессиональные артисты, в том числе В.Зускин из ГОСЕТа. Но в тридцатые годы всему этому пришел конец. В 1938 году группа неизвестных ворвалась в дом культуры, где базировался еврейский театр, изорвала декорации и костюмы. Театр прекратил свое существование. Еще раньше было распущено правление еврейской общины. Единственной общественной еврейской организацией в последующие годы была религиозная община, и почти единственным полем ее деятельности – еврейское кладбище.
     Возникшая в 1990-х годах возможность возродить еврейскую жизнь в Перми пришла, наверно, слишком поздно. И хотя автор перечисляет многие действующие еврейские организации: общинный центр, лекторий, музыкальные ансамбли, благотворительное общество, заключает он свою книгу грустными словами: "История пермской еврейской общины близится к своему окончанию, но процесс этот растянется еще на несколько десятилетий". Тем ценнее исследование, воссоздающее по сохранившимся документам и воспоминаниям полуторастолетнюю историю еврейской Перми.