В ходе первого визита Ариэля Шарона в качестве
премьера в Америку на его переговорах с Колином Пауэллом, проходивших в
"Блэр-хаусе", разговор коснулся определенных, довольно специфических, нюансов
израильско-китайских отношений. В какой-то момент главе правительства понадобилась
более детальная информация, чтобы подробнее ответить на вопрос собеседника.
Однако, поскольку эта тема оказалась незапланированной, никто из членов
израильской делегации, присутствовавших на переговорах, не смог по памяти
сообщить требуемые данные. Беседа внезапно прервалась, и наступила довольно
длительная пауза... Обычно Шарон выходит из подобных ситуаций, искусно
используя свое оригинальное чувство юмора, однако на сей раз обошлось без
этого. Неожиданно “носителем” требуемой информации оказался самый молодой
представитель израильской стороны, за неделю до этого назначенный на должность
секретаря правительства, – Гидон Саар.
Впоследствии высокая информированность, феноменальная
память и широкая эрудиция 36-летнего юриста не раз оказывали услугу премьеру.
Благодаря своим качествам и профессиональным навыкам Саар вот уже почти
год занимает весьма важное место в окружении Ариэля Шарона, а также принимает
активное участие в работе коалиционного правительства.
Михаил Фрадков: Исполнился год с
момента формирования нынешнего кабинета министров. Как Вы характеризуете
прошедший период?
Гидон Саар: Рассматривая первый
год работы правительства, необходимо отметить, что оно пришло к власти
после почти семилетнего периода, прошедшего под знаком соглашений “Осло”.
Условия, которые возникли в результате подписания “мирных” договоренностей,
привели к значительному ослаблению еврейского государства. Это особенно
ярко проявилось в области внутренней политики и безопасности, а также во
внешнеполитической сфере. В то же время позиции Палестинской автономии
на международной арене становились все более прочными, в частности в том,
что касается пропаганды и информационного обеспечения.
С приходом к власти нынешнего правительства,
прежде всего, было необходимо принципиально пересмотреть политику Иерусалима
на стратегическом и тактическом уровнях. Это касалось как отношения к палестинской
администрации, так и внешнеполитического курса в целом. Именно выполнение
этой задачи является одним из главных достижений правительства. Значительно
расширились границы маневра израильского руководства в области безопасности
и внешней политики. Параллельно были существенно подорваны позиции палестинцев
в тех же областях. Практически, по многим показателям нам удалось диаметрально
изменить ситуацию в свою пользу. Вместе с тем мы отказались от изначально
проигрышной формулы, согласно которой любой вариант урегулирования конфликта
рассматривался исключительно через призму обязательных территориальных
уступок с нашей стороны. Отмечу в связи с этим, что переговоры, которые
по этой же логике велись предыдущим правительством в Кэмп-Дэвиде летом
2000 года и в Табе в начале 2001, в случае их “успешного” завершения, поставили
бы еврейское государство со стратегической точки зрения в самое плачевное
положение. В результате изменения стратегической линии наше требование
о прекращении террора и подстрекательства к насилию со стороны палестинцев
теперь признается практически всем мировым сообществом как принципиальное
условие для возобновления переговорного процесса.
Что особенно важно - в минувшем году, благодаря
усилиям правительства, и американская администрация пересмотрела свой подход
к “палестинской” проблеме. Теперь Вашингтон полностью поддерживает израильскую
политику, направленную на уничтожение финансовой и военной инфраструктуры
палестинских террористических организаций. Белый дом также разделяет мнение
Иерусалима, следуя которому демилитаризация палестинского общества в целом
и прекращение подстрекательства к насилию руководством ПА, является основополагающим
условием для возобновления двухстороннего диалога.
Одновременно правительством был взят на вооружение
принципиально новый курс тактического противодействия палестинскому террору.
Он включает в себя два основных направления: активные мероприятия упреждающего
характера, направленные против лидеров и боевиков экстремистских организаций,
и постоянное военно-экономическое давление на саму палестинскую администрацию.
М.Ф.: Как известно, все усилия, предпринятые
в связи с этим за минувший год, не привели к прекращению террора, к искоренению
инфраструктуры радикальных организаций или к снижению мотивации их активистов
в борьбе с еврейским государством.
Г.С.: Да, возможно, но необходимо
учитывать, что речь идет об экзистенциальном конфликте двух национальных
движений, который нельзя рассматривать вне рамок широкой исторической перспективы.
Поэтому его условия требуют от нас максимальной выносливости и выдержки.
В подобной ситуации панацеи нет, пожалуй, ни у кого. Вместе с тем важно
подчеркнуть, что благодаря политике правительства по проведению активных
мероприятий упреждающего характера за этот год удалось сорвать десятки
крупных терактов. Продолжение террора объясняется во многом тем, что палестинская
администрация использует его наравне со своей внешнеполитической и пропагандистской
деятельностью как одно из главных средств достижения своих “исторических”
целей.
Проблема палестинского террора не имеет военного
решения. Но, совмещая военные методы с политическими, мы стремимся довести
до руководства ПА, что ставка на терроризм не принесет ему никаких политических
выгод и поэтому бессмысленна.
М.Ф.: Не считаете ли вы, что
политика правительства, направленная на ослабление палестинской администрации,
приводит к укреплению позиций исламистского движения на "территориях",
в частности организации ХАМАС?
Г.С.: Я не приемлю подобной
точки зрения, поскольку речь не идет о межрелигиозном противостоянии, как
бы противная сторона ни пыталась придать ему именно такую окраску. Характерно,
что Арафат использует ту же риторику, что и радикальные исламские лидеры.
В его выступлениях постоянно звучит терминология, заимствованная у идеологов
исламского фундаментализма, типа “шахиды интифады Аль-Акса” или “священный
джихад”. Таким образом, я не вижу принципиальной разницы между Арафатом
и сторонниками шейха Ясина, духовного лидера ХАМАСа. Цель и тех, и других
- уничтожение еврейского государства.
Именно лидер ПА является символом радикализма,
представляя собой наиболее дестабилизирующий фактор, возможно, даже в рамках
всего ближневосточного региона. Данная роль Арафата четко просматривается
на многочисленных примерах его деятельности в Иордании, Ливане и Тунисе.
Всюду, где бы он ни появлялся, возникали внутриполитические конфликты,
ситуация накалялась до вооруженных столкновений и гражданской войны, а
также беспрерывно повторялись вспышки кровавого террора.
М.Ф.: Как вы можете охарактеризовать
развитие израильско-российских отношений за прошедший год?
Г.С.: Отношение России к еврейскому
государству и позиция Москвы в вопросе израильско-палестинского конфликта
испытали очень значительные изменения в лучшую сторону. В настоящее время
российский подход к ближневосточной проблематике отличается сбалансированностью
и прагматизмом. Во многом данное обстоятельство объясняется личной позицией
российского президента, его глубоким пониманием таких актуальнейших сегодня
проблем, как исламский фундаментализм и международный терроризм, пропаганда
различных идеологий радикального толка и т.п. Поэтому Путин играет особенно
важную роль в международных процессах, имеющих непосредственное отношение
к ближневосточному конфликту. Тем более, между российским президентом и
Ариэлем Шароном сложились отношения взаимопонимания и уважения, что также
существенно способствует развитию межгосударственных связей. Немалое значение
для двусторонних отношений имеет и миллионная община выходцев из стран
СНГ в Израиле.
Что же касается участия Москвы в международных
усилиях, направленных на решение израильско-палестинского конфликта, то
по этому поводу Шарон и Путин поддерживают между собой постоянный контакт.
Кроме того, мы работаем в постоянном контакте со специальным посланником
главы МИД России по вопросам ближневосточного урегулирования
В заключение хочу отметить, что, как ни парадоксально,
сегодня Россия занимает по отношению к еврейскому государству гораздо более
взвешенную и ответственную позицию, нежели европейские страны. Если бы
лидеры Европы следовали примеру Владимира Путина, то у Ясера Арафата практически
не осталось бы никаких шансов в международной политике
http://www.russ.ru/politics/20020208-fal.html