Железный лев раскрыл пасть и замер в пустоте.
Каменные губы сомкнулись на долгие девятьсот дней. Полумрак своей туманной густотой обнял Город. Девятьсот кругов ада наступали, устрашающе сверкая и проникая в Город с непогодой. Два человека взялись за руки, и молния снарядов навсегда соединила их.
Последние машины с Надеждой ввозили в Город, пока Он чутко дремал, как брошенный на дорогу младенец, сорвавший горло от собственного плача.
Вера в Жизнь спасла многих. В невыносимых условиях раскрывались новые горизонты возможностей человека.
Время предательски затаилось в неосвещенных переулках в ожидании будущего, но Будущее лишь махнуло пестрым хвостом и скрылось в пропитанном порохом и болью воздухе.
Машины… Машины… Дорога… Жизнь…
Уезжают, уезжают, бросают, бегут…
Город ломило от непогоды и тоски.
Бросаете… Бросаем, чтобы жить…
Вы Жили здесь; и там, там вы все время будете хвататься чего-то, чего-то самого дорогого, вы будете ворочаться, кричать, просыпаться в горячем поту и помнить, помнить… Это невозможно забыть… Нам нужна жизнь, нам не нужна память… Отпусти, отпусти…
Солнце встало… наконец… Подай, подай нам луч надежды!
Дай, дай не уходи. Но Солнце было не то… Оно смешалось в сумбуре реальности с кровавым пятном на спине брата, с бездонными глазами сына, тянущего ко мне свои фарфоровые беленькие пальчики… Мама! Мама! Оно, казалось, упадет на нас. И белые осколки вонзятся каждому в окровавленное сердце, и не будет боли, страха, боли, жизни, надежды.
Я вспомнила мать… Она читала мне перед заходом солнца сказки… Но в них всегда не хватало жизни… Я своим детским сердцем чувствовала это и засыпала. Кай, Герда, Холод; Кай, проснись, Кай, ты не помнишь? Но он не помнил…
Легко, тебе легко, легко исчезнуть. Ты растворишься в небе и упадешь на мою щеку кристалликом H2O, но… я не буду читать тебе сказок…
Город ждал слезинки Герды, но взамен получил лишь беззвучный крик и взгляд в пустоту неба стеклянными глазами…