Слова поэта «Россия, истина моя, //Затерянная
Палестина.//Так непохожие края // Одна связала паутина.» обрели новое подтверждение.
Клич «Рус, сдавайся!», шестьдесят лет назад звучавший из уст немца, а во
время чеченской кампании — из уст европейского гуманитария, сегодня трансформировался
в не менее повелительное «Жид, сдавайся!» Все миротворческие усилия объединенной
Европы сводятся к этому приглашению — и ни к чему более. Пропагандисты,
работавшие с русскими, были даже более обходительны. Свое приглашение они
подкрепляли завлекательным обещанием «мы дадим тебе махорка, водка, балалайка»
(они же — общечеловеческие ценности), израильтянам ни водки, ни тумбалалайки
никто даже и не обещает. Сдавайтесь на полный аккорд, а там посмотрим.
Столь однозначное позиционирование общечеловеческой
Европы на стороне арабских террористов и столь недвусмысленное пожелание
евреям быть сброшенными в море и более не нарушать собою благодетельный
мир — «не теряйте, куме, силы, опускайтеся на дно» — порой пытаются объяснить
экономико-материалистическим образом. Европейцы-де, чтобы избежать арабской
нефтяной петли по образцу 1973 года, готовы не то что каких-то евреев,
а отца родного сдать по сходной цене. Сдать они, может быть, и готовы,
но эта готовность какая-то сильно опережающая. Потенциальные изготовители
петли, т.е. арабы, ведут себя (понятное дело, по арабским меркам) в высшей
степени умеренно, ограничиваясь ритуальными заклинаниями. Никакого сравнения
с энтузиазмом 1967 или 1973 года. Разумеется, «я повторю: как люди в страхе
гадки, начнет, как бог, а кончит, как свинья», но сдавать всех в отсутствие
прямой угрозы, т.е. в высшей степени превентивным образом, — это уже не
по части экономического материализма, предполагающего какую-то рациональную
мотивацию. Ситуация же, когда главными ревнителями общеарабского дела оказываются
вовсе не арабы, чего можно было бы ожидать, а самые европейские европейцы,
— это уже за пределами рационального.
Тем более что если против нефтяной петли все
же есть какие-то средства (ведь не погибли в 1973 г., а даже экономику
перестроили), то против результатов успешного миротворчества непонятно
какие и средства взять. Национально-освободительная борьба — дело живое
и развивающееся. Положим, Израиль смиренно соглашается на все, чего требуют
от него европейцы, — хотя бы даже и с самыми прискорбными для себя последствиями.
Нечего упираться — поигрались, и хватит, искусственного сионистского образования
не особенно-то и жалко.
Пусть не жалко, но из чего вытекает, что национально-освободительная
борьба на этой успешной ноте тут же и закончится? Скорее расширится. Эта
борьба по природе своей прецедентна, и если будет эмпирически установлено,
что молодой быстрорастущий народ средствами террора может успешно завладевать
землями, не им благоустроенными, то непонятно, почему применение этого
метода ограничится Святой Землей. Европа — земля хоть и не святая, но также
довольно благоустроенная, и если можно очистить Фаластыну от сионистских
захватчиков, то почему нельзя очистить Франгыстан (для начала хотя бы южный)
от французских захватчиков? Вопрос лишь в сроках, когда этническое давление
сорвет крышку.
Но признание того, что Израиль, борющийся
за свое существование, тем самым защищает и Европу, потому что с падением
израильского рубежа окрепшее в победе национально-освободительное движение
пойдет дальше, — это признание того, что Европа стоит на пороге отнюдь
не благорастворения воздухов и изобилия ценностей общечеловеческих, а на
пороге нового великого переселения народов со всеми удобствами и приятностями,
такому переселению сопутствующими (см. IV — VII вв. по Р.Х.). Когда нарастает
гордость на сердце, как сало на свинье (а ничем иным самоупоенная новейшая
гуманитарность не является), осознание того, что слова «Когда будут говорить:
мир и благополучие, тогда и настигнет их пагуба» относятся непосредственно
ко мне, причем здесь и сейчас, — это очень тяжко, и кто же из европейской
элиты такую тяжесть в состоянии снесть? Куда проще возненавидеть того,
от кого исходят неприятные вести, т.е. Израиль, и возлюбить источник приятных
новостей, т.е. арабский агитпроп, убедительно разъясняющий (западной аудитории,
естественно, — своим гово рится немного другое), что идет лишь благородная
борьба за права человека — и ничего более. И объединенный клич Европы «Жид,
сдавайся!» обращен не столько к израильтянам, сколько к самой же Европе
— как попытка средствами истерики отгородиться от наступающей черной реальности.
«Известия» 11 апреля 2002 г.