“ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ? УДАЧНО НАЙДЕННАЯ МЫСЛЬ”
К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Л. Я. ГИНЗБУРГ
Он продумал чувство,
он прочувствовал мысль.
М. Унамуно
     Писать о Лидии Яковлевне Гинзбург трудно, все время хочется цитировать, а в итоге может получиться по известному афоризму Николая Акимова: когда цитируете, старайтесь, чтобы собственные мысли не были бы слишком сильным контрастом. Опасность вполне реальна: Лидия Яковлевна писала блестяще.
     Сделаем так: сначала – немного – о самой Лидии Яковлевне Гинзбург и ее книгах, потом –отдельно, не смешивая – цитаты.
     Лидия Гинзбург родилась 18 марта 1902 года в Одессе. С 20-х годов и до самой смерти в 1990 году жила и работала в Ленинграде, пережила “и многое, и многих”, в том числе арест, к счастью, кратковременный – в 30-е, блокаду, смерть учителей, друзей, коллег – Тынянова, Эйхенбаума, Ахматовой, Бухштаба. Гинзбург была признанным филологом, автором книг “О психологической прозе”, “О лирике” – их интересно читать не только профессионалам. Однако лишь в 1989 году, когда вышла большая книга “ненаучной” прозы Лидии Яковлевны “Человек за письменным столом”, стало ясно, что она один из лучших русских писателей второй половины ХХ века. Гинзбург создала новый жанр. Ее тексты (“Записи”, “Записки блокадного человека”, “Мысль, описавшая круг” и др.) не эссе, не записные книжки, не социологические исследования, не мемуары, не…, не…, не… Сама Гинзбург называла свою прозу “промежуточной”. Впрочем, у нее вполне почтенные предки: Монтень, Шамфор, Пруст, Вяземский, Герцен.
     Существует выражение “проза поэта”. Лидия Гинзбург создавала “прозу ученого”, не в смысле наукообразного, “птичьего”, заумного языка – даже в литературоведческих работах язык Гинзбург точен и прозрачен, как, вспомним определение Оруэлла, “оконное стекло”. Склонность к анализу, рационализм, желание и способность создавать не копии окружающего мира, а его модели, отсутствие иллюзий выдают “левополушарный” ум, ум ученого. Это сочетание блестящей литературной одаренности и скорее “научного”, чем “писательского” интеллекта определило уникальность ее прозы. Эта проза поразительно цельная при всем разнообразии тем – от жизни Ленинградского университета 20-х годов до картин блокады.
     Главная тема Гинзбург – поведение советского ленинградского интеллигента 20–80-х годов в самых различных обстоятельствах: работа, любовные свидания, коммунальная квартира, партсобрание с очередной проработкой. Даже такое историческое событие, как ленинградская блокада интересно писательнице не само по себе. Ей важно, как эту экстремальную ситуацию переносит некий научный работник Эн (герой “Записок блокадного человека”). Есть наука о поведении – этология, есть ученые – этологи. Лидия Яковлевна Гинзбург была писателем-этологом. Конечно, такая позиция в сочетании с на редкость трезвым, проницательным взглядом на людей делала многие ее тексты холодно-жесткими, чтобы не сказать жестокими. Гинзбург приводит обращенные к ней слова Ахматовой: “Вы хорошо пишете о любви, так точно, что даже неприятно”. Что же, любой метод имеет свои границы и свои издержки.
     Лидия Яковлевна Гинзбург знала много знаменитостей. Но ее, кажется, больше интересовало не то, чем Ахматова или Мандельштам отличаются от гражданина Х или гражданки Y, а что общего между этими людьми, живущими в одном городе, в одно время и при одном – не самом лучшем – политическом режиме. В прозе Гинзбург многие персонажи названы просто: Н., К., С. Наверное, что-то расшифровать можно, но не стоит. Многие из нас жили в этих коммуналках и сидели на этих собраниях. А если не жили и не сидели, то наверняка знают, что это такое. Так что мы все в какой-то мере персонажи Лидии Яковлевны Гинзбург.
     А теперь – обещанные цитаты. Без комментариев.

     “Икс из тех, кто, сняв с человека голову, интересуется потом, не растрепался ли у него при этом пробор”.
     “Хорошо лгут только правдивые люди. Они лгут только при полной уверенности, что ложь эта не может выйти наружу”.
     “Каждого человека кто-нибудь обидел – одних женщина, других Бог. К сожалению, последние тоже вкладывают свою обиду в книгу”.
     “Мне пришлось слышать в жизни множество бессодержательных похвал, но никогда ни одного дурного отзыва, в котором бы не было смысла”.
     “Нельзя быть в течение многих лет странным на один манер”.
     “Удачно сочетание лени и честолюбия. Эти свойства удерживают их носителя от распущенности и от карьеризма”.
     “Почему ты не выходишь замуж?” – “Оставь; что он обо мне подумает, если я за него выйду замуж”.
     “Вы написали примечания? – сказал мне К. И. – Это значит кто с кем и кто кого?”
     “И зло нужно уметь делать. На одну десятую долю тех обид и страданий, которые N причинила людям, всякая толковая женщина могла бы устроить свою жизнь. N же живет хуже самого хорошего человека”.
     “Есть люди с недифференцированной талантливостью и без определенного назначения. Талантливость их раздирает”.
     “Запрещают у нас людей так же, как запрещают книги. После этого человеком не перестают интересоваться, но его перестают покупать и боятся ставить на видное место”.
     “Он думает, что можно взять академическую статью, прибавить к ней немного хамства – тогда получится журнальный стиль”.
     “Способность писать находит широкое применение, если только она направлена на предметы, которые не волнуют писателя”. (Запись 30-х годов.)
     “Мандельштам слывет сумасшедшим и действительно кажется сумасшедшим среди людей, привыкших скрывать или подтасовывать свои импульсы”.
     “С. определяет дружбу: “Хочу видеть, но не могу и не видеть”.
     “Потеряв свое счастье, человек с облегчением почувствовал, что можно вернуться к нормальному образу жизни”.
     “В сущности, на любые места можно сажать любых людей, и они, невзирая на свои небольшие индивидуальные различия, будут делать то же самое… Образованные и талантливые сделают то же самое даже несколько лучше…” (Запись 30-х годов.)
     “В коммунальных квартирах примирения растлевают больше, чем ссоры; люди мирно общаются после всего, что они сказали друг другу”.
     “Железных людей нет. Есть люди деревянные”.
     “Если Б. М. Эйхенбаум умрет [после инфаркта], приказано похоронить его по первому разряду. – А если не умрет, приказано сделать то же самое”.
     “"Бездна унижения"… Как же мы шли в эту бездну, шаг за шагом, ничего не пропуская…”
     “Человеческим поведением управляет не логика. Логичные люди отличаются от прочих тем, что понимают нелогичность своих поступков”.

     Закончим фразой, которую Лидия Яковлевна Гинзбург в “Записях 20-х годов” приписала Виктору Шкловскому: “Что такое счастье? Удачно найденная мысль”. Если это правда, Лидия Яковлевна всю свою жизнь была очень счастлива.

Леонид Цыткин
Сайт создан в системе uCoz