 |
ОН ЖЕ — ВУДИ АЛЛЕН |
В двух новых книгах, рецензируемых Робертом СКЛЯРОМ, рассказывается о малоизвестных сторонах жизни и творчества популярного голливудского актера и режиссера Byди Аллена, настоящее имя которого — Алан Кенигсберг.
Биографы стареющих знаменитостей часто пишут в
стиле газетных некрологов, хотя еще живые объекты их творчества продолжают
идти на поводу у своих причуд и капризов, ведут разгульную жизнь, вынуждая
хроникеров переписывать целые главы их жизнеописаний. Взять хотя бы Мэрион
Мид, которая едва сдерживает раздражение, когда ее главный герой Вуди Аллен
"откалывает" очередной номер — в жизни или в искусстве; эта неизбывная
активность звезды не дает ей поставить точку в его биографии и вынести
ему окончательный приговор именем истории. Другой его биограф, Джон Бакстер,
ставит точку, когда ему кажется, что он написал обо всех фильмах своего
героя. Он мрачно изрекает, что у этого человека "не будет покоя по эту
сторону могилы".
Не будет покоя, разумеется, от назойливых
авторов, которые, подобно пчелам, роятся, жужжа, вокруг популярнейшего
кинорежиссера, преследуя его повсюду, как папарацци принцессу Диану. Библиографический
список Бакстера насчитывает не менее двух десятков книг об Аллене, нареченном
при рождении Аланом Стюартом Кенигсбергом и окончившем в 1953 году среднюю
школу в Мидвуде.
Две новые биографии Аллена ("Вуди Аллен:
биография" Джона Бакстера, изд-во "Кэррол энд Граф", и "Бурная жизнь
Вуди Аллена" Мэрион Мид, изд-во "Скрибнер") написаны в жанре диалога-пересказа,
разумеется, без всякой авторизации или хотя бы пассивного участия самого
героя.
Из всех многочисленных аспектов темы Аллена,
удостоенных суровой критики авторов, наибольшее их негодование вызывает
совершенно некритичная, любвеобильная биография, написанная Эриком Лэксом
в 1991 году и получившая большой читательский резонанс. Лэкс "виновен"
в том, что сумел привлечь режиссера к написанию этой книги. Бакстер доходит
до того, что прямо обвиняет автора в последующих трудностях Аллена. По
его словам, этот "почти святой" портрет вызвал зависть недоброжелателей,
побудил их наточить ножи и ждать в засаде малейших промахов всеобщего кумира.
Итак, пока Аллен продолжает жить на свете,
несмотря на минимальную поддержку со стороны этих биографов, выверенную
их ревнивой оценкой, нам остается поразмышлять над значением жизни и творчества,
привлекших к себе такое заинтересованное внимание пишущей братии. Представьте,
что вам поручили написать первую фразу для заранее приготовленного некролога.
Какой бы она была? "Вуди Аллен, один из виднейших американских кинопродюсеров
второй половины XX века..." или "Вуди Аллен, чьи фильмы сформировали образ
современного еврея-невротика в глазах мировой киноаудитории...". Звучит
внушительно, не правда ли? Мы высидели более тридцати фильмов, которые
он сочинял, ставил и в которых играл. Мы годами обсуждали его героев, которых
любили и ненавидели, а тем временем имя Аллена наполнялось историческим
значением, которое требовало объективной оценки.
Хотя обе биографии предлагают обязательную
для такого жанра непрерывную цепочку сплетен, ни одна из них не дает пищи
для составления начальной фразы будущего некролога, тем более с учетом
особой роли Аллена как типичного американского еврея-горожанина. Миссис
Мид, у которой лучше получаются женские биографии, сосредоточила свое внимание
на скандалах. Треть ее книги посвящена подробному, минута за минутой, репортажу
о жестокой, злобной и очень дорогостоящей борьбе за попечительство над
ребенком между Алленом и Миа Фэрроу. Эта судебная тяжба началась после
того, как Фэрроу обнаружила в квартире режиссера фотографии своей приемной
дочери Сун-И Превин, снятой "поляроидом" в обнаженном виде. После этих
болезненных событий, сообщает автор, Фэрроу начала встречаться с писателем
Филиппом Ротом. Это обстоятельство дало Мэрион Мид предлог для написания
обвинительного абзаца о сходстве между Алленом и Ротом: и тот и другой
— инфантильные женоненавистники, "избалованные развитым интеллектом и обремененные
неудовлетворенным либидо, вечно гоняющиеся за "шиксами", типичные представители
еврейского среднего класса". По ее словам, именно в этих людях наглядно
проявилось такое распространенное явление, как "self-hating Jew", еврей,
страдающий от ненависти к самому себе и себе подобным.
Что касается Бакстера, британского кинобиографа,
живущего в Париже, его работа отмечена рядом грубых ошибок в описании еврейской
религиозной традиции. Тем не менее в его книге есть и ряд ценных наблюдений.
Он свидетельствует, например, о преданной любви европейцев к фильмам Вуди
Аллена, несмотря на неточности в переводе смешного диалога во французских
субтитрах и в дублированном тексте. Но почему европейцы любят этого остроумного
американца, не понимая его слов? Водитель такси объяснил: "Он маленький.
Он лысый. Он уродливый. Такого не придумаешь. Он похож на меня".
Проблема для биографа состоит, однако, в том,
что несмотря на маленький рост, лысину и неказистую внешность, Аллен без
труда опережал конкурентов по всем другим статьям. Главный аспект этого
противоречия состоит в очевидной разнице между Алленом — частным лицом
и Вуди Алленом — творческой личностью во всех ее экранных ипостасях: Элви
Сингера в фильме "Анни Холл", Айзека Дэвиса из "Ханны и ее сестер" и многих
других.
Оба биографа отмечают, что экранный Вуди Аллен,
вечный нытик с экзистенциальными неврозами, обладает некоторыми, но далеко
не всеми качествами твердого и готового постоять за себя художника Вуди
Аллена, сумевшего в течение нескольких десятилетий сохранить свою творческую
независимость от всех коммерческих структур.
Это несоответствие вызывает опасение. Если
экранный Вуди Аллен и его двойник, мастер паблисити, так отличаются от
реального Вуди Аллена, не стали ли мы, зрители, жертвами надувательства?
Авторы двух биографий сравнивают своего героя с Чарли Чаплином, чей персонаж,
маленький бродяга, никак не походил на своего двойника за съемочной камерой,
деспота с запятнанной репутацией морально нечистоплотного человека, испытывавшего
болезненную тягу к девочкам-подросткам. Мэрион Мид подчеркивает, что при
всем очаровании своих образов, всяких элвисов, айзеков и мики, Вуди Аллен
обращался без всяких нежностей с женщинами и людьми, помогавшими ему в
работе.
Но если экранный Вуди Аллен вымышлен, если
мы не получаем прямого отпечатка его характера на киноленте, нам требуется
узнать гораздо больше о том, как эта фигура была сконструирована и как
он удостоился представлять самого типичного еврея нашего времени. Оба биографа
дают читателям ряд многообещающих намеков, в основном касающихся маневров
Вуди Аллена в его профессиональной карьере. Мид обращает внимание на его
умелое и настойчивое обхаживание кинокритиков и обозревателей, таких, как
Винсент Кэнби.
Можно, однако, предположить, что исчерпывающий
рассказ о значении Аллена будет прочитан не в форме биографии и тем более
не в форме частного скандала, а в контексте еврейской культуры, точнее,
в рамках истории послевоенной еврейской комедии. В этом рассказе будут
учтены все его связи — со студийными работниками, друзьями-коллегами и
соперниками. Мы узнаем об истоках величия Вуди Аллена, не роясь в его подсознании,
а сравнивая его приемы и творческую стратегию с творчеством Пола Мазурски,
Лэрри Гельбарта, Мэла Брукса ("девичья" фамилия которого Каминский), Жана
Пирса (Пинхаса Перельмута), Ларри Кинга (Зейгера), Тони Рэндалла (Сиднея
Розенберга) и других.