В первенстве Европы по шахматам среди юниоров, проходившем с 29 сентября по 8 октября в испанском городе Пеньискола в возрастной группе до 12 лет победил ученик 8 класса брянской гимназии № 1
Ян Непомнящий.
Корреспондент брянской еврейской газеты “Шма” Зоя Додина беседует с мамой Яна – Лилией Борисовной Непомнящей, преподавателем математики гимназии № 1, и с самим победителем.
– Насколько психологически сложно выдержать состязание такого уровня? Как
себя ощущал Ян?
– На самом деле сейчас ему психологически
было не так уж сложно, потому что на первенстве Европы он играет уже 3-й
раз. В первый раз его серьезно никто не воспринимал, в том числе и наша
команда. Теперь, конечно, ситуация изменилась.
– Ян, есть ли ощущение победы, лидерства
после столь ответственного первенства?
– Пожалуй, нет. Разве что в первые
два-три дня, когда внимание сконцентрировано на победителе. Скорее, чувствуется
опустошение после напряжения от игры. А потом наступают обычные дни с обычными
заботами, и ощущение стирается.
– Досталось на вашу долю что-нибудь из достопримечательностей
города? Где вы побывали?
– Мы практически никогда ничего не
видели. Первые два раза на чемпионатах мы были в Греции. Море, отели –
и ничего больше. В этом году сложилось так, что турнир закончился 8-го,
а самолет был только 12-го. Поэтому мы переехали в отель поближе к Барселоне.
Там нам удалось побывать в очень интересном испанском Диснейленде “Парк
Авентура”. Это, пожалуй, единственный раз, когда мы где-то побывали, кроме
турнирных залов.
– Чем Ян интересуется, кроме шахмат? С кем
общается? Не перерос ли он своих сверстников? Он все-таки необычный мальчик.
– Мальчик он обычный. А ситуация складывается
такая. Он со своими сверстниками практически не общается. Он пошел в школу
на год раньше, так что в школе все старше его, по крайней мере, на год.
Есть очень симпатичные, очень интересные ребята с разнообразными интересами,
но дело в том, что Ян так надолго исчезает, что абсолютно своим в классе
ему трудно быть. Иногда он выходит во двор поиграть с ребятами в футбол.
Последнее время он увлекся стратегическими компьютерными играми. Из музыки
он слушает классику и бардов. Мы, кстати, всегда с собой берем плеер. Читает.
Чуть меньше, чем мне бы хотелось, но современные дети вообще меньше читают.
– Как вы считаете, шахматы для Яна – это
спорт, увлечение или жизнь?
– На самом деле это очень страшный
вопрос. Нет, основной жизнью это в принципе быть не может, потому что основная
жизнь – это жизнь.
– Это Ваша позиция или его?
– Это моя позиция. А его позиция сложная.
Я побаиваюсь того, что сейчас шахматы для него становятся чуть-чуть профессиональными.
Это понятно, потому что возникают взрослые турниры, и без моментов профессионализма
здесь просто не обойтись. Шахматы – вещь великолепная с точки зрения общего
развития и становления, потому что, кроме логики, каких-то вещей, связанных
с характером и умением бороться и преодолевать какие-то ситуации в жизни,
в шахматах есть такое правило: там не берут ходы обратно. Как в жизни.
Это очень жесткая игра. И это психологически формирует человека. Существует
“цена хода”, как говорят. То есть много важных качеств шахматы формируют.
Что не формируют, а деформируют шахматы? У Яна есть ощущение, что человек,
с которым он сталкивается, против него борется. И эта борьба вольно или
невольно переносится на другие сферы жизни. Возникает эгоцентризм, ведь
шахматы – игра индивидуальная. Но все это, может быть, компенсируется какими-то
творческими радостями. Например, две его партии уже были опубликованы.
Дважды он получал приз за красоту партии.
– А что для тебя, Ян, шахматы – спорт, увлечение
или жизнь? Если бы ты стал задумываться о будущем, чему отдал бы предпочтение?
– Шахматы – это, наверное, спорт. Я
отношусь к шахматам как к борьбе, и это самое интересное и в спорте, и
в отношениях между играющими. Я вообще люблю спорт, не только шахматы.
– Ян, а что ты скажешь по поводу соперничества?
Как ты оцениваешь соперника, и что бы ты сказал о себе как о сопернике?
– Бывают очень интересные соперники. И это
видно и по стилю игры, и по красоте партии. А про себя ничего не могу сказать
– я с собой не играл.
– Лилия Борисовна, Вы уже несколько лет
выступаете у Яна в роли, так сказать, импресарио. Знаменитый импресарио,
наш земляк Сол Юрок говорил, что “импресарио” не профессия. Это любовь.
В какой роли Вы себя ощущаете?
– Нет, вообще я исключительно выступаю в роли
мамы. Если Ян бросит шахматы, я даже не обернусь в их сторону. Но, правда,
роль мамы очень многолика. Если я хочу, чтобы он поехал на турнир, я, конечно,
занимаюсь проблемой финансирования. Для чужого мальчика я этим бы не занималась.
Я думаю, что импресарио имеет в виду какое-то будущее, то есть он видит
какие-то перспективы. Когда я думаю о перспективах, мне становится страшновато.
Если речь идет о серьезных, больших шахматах, то это очень тяжело. Мы вот
были на “Матче нового века” в Москве. Сборная Росси – сборная остального
мира. Там играли Карпов, Каспаров, то есть самые крупные имена. Ян был
приглашенным. Я смотрела на этих людей, мне было интересно наблюдать их
игру, их эмоциональность. Но откровенно счастлив там был только один человек
– 15-летний мальчик, который играл за сборную остального мира. Для всех
остальных это была тяжелая работа, нервная работа. В 12 лет еще все может
измениться. И если он решит заняться чем-то другим, то, я думаю, у него
достаточно интеллектуальных данных для того, чтобы заниматься и другими
вещами относительно успешно. А импресарио, он ведь действует для того,
чтобы вести дальше, а я веду, пока вот так складывается.