 |
Каплан из Рогачева – так писал Анатолий Львович
Каплан о себе на титулах некоторых своих альбомов литографий по мотивам
Шолом-Алейхема, таких трогательных и торжественных, таких забавных и одновременно
полных такой трагической красоты картинах. Они были как та ушедшая жизнь,
они были из того погибшего мира на краю огромной империи, который назывался
чертой оседлости, который был его миром и миром наших предков. Бердичевские,
Житомирские, Могилевские, Бродские, Городецкие – это наши фамилии, несущие
в себе названия местечек, городков, географии этого мира. Штэтл – назывался
такой городок на идиш. Мы все родом оттуда. Шагал из Витебска, Каплан из
Рогачева…
Этот мир остался с ним, а благодаря ему –
с нами. Его литография с белой козочкой, живой, на торжественном темно-зеленом
с золотом фоне, смотрела на меня все мое детство со стены нашей ленинградской
квартиры. Она была частью того мира, которого я не знал.
Книги о еврейской живописи, где художники
собраны единственно по признаку их национальности и где Йорданс соседствует
с Левитаном, а Модильяни с Писсаро, вызывают некоторое недоумение. Художники
всегда связаны со своим временем и со своей художественной средой, они
принадлежат в первую очередь этому времени и своей национальной школе.
И все же Анатолия Львовича, так же как Марка Шагала, можно с полным правом
назвать национальным художником. Не только потому, что сюжеты его родом
из его детства, а потому также, что само его творчество, весь строй его
искусства в его своеобразии питаются традициями еврейской национальной
жизни, тесно связаны с еврейским религиозным искусством, еврейским шрифтом.
Это часть его личности, его художнического лица.
Танхум Левикович (Анатолий Львович) Каплан
родился в 1902 году в многодетной семье владельца мясной лавки. Он учился
рисовать в педагогическом училище в Харькове, а затем отправился в Петроград
с направлением Отдела народного образования на учебу в Академию художеств,
преобразованную тогда в Свободные художественно-учебные мастерские (СВОМАС).
С тех пор, с 1922 года, вся биография художника была связана с Петроградом
– Ленинградом. Здесь были созданы его замечательные литографии и гуаши,
его удивительная керамика, скульптурная галерея героев гоголевских “Мертвых
душ”.
Он был из породы цельных художников, живущих
своим миром. Он не был подражателем, он был из тех, кому подражают. Он
не был особенным потому, что что-то изобрел, он был особенным потому, что
был личностью. Он был достаточно упрям, чтобы продолжать делать в искусстве
то, что считал для себя важным, невзирая на меняющиеся веяния, конъюнктуру
и партийные указания, и достаточно восприимчив, чтобы впитать в себя петербургскую
культуру и внутреннюю свободу, рожденную взлетом русского искусства рубежа
веков.
 |
 |
 |
Перед войной начал Каплан свою работу в недавно
организованной литографской мастерской Союза художников. Литография стала
его любимой техникой, она дала ему возможность осуществить свои поиски
тонового и пространственного богатства, разнообразных цветовых решений.
Кроме того, именно здесь, в этой мастерской, он нашел друзей, коллег-единомышленников,
среду, ставшую для него вторым домом. Получилось так, что здесь сформировался
неформальный коллектив первоклассных художников, работавших в литографии.
Здесь работали интереснейшие живописцы, которых идеологические надзиратели
и радетели соцреализма лишили возможности выставляться. Здесь, в атмосфере
доброжелательности, ежедневно продолжалась несуетная работа, творческий
поиск настоящих мастеров. Здесь радовались успеху каждого. Авторитет здесь
зарабатывался только отношением к своей работе, честностью в творчестве.
Каплан пользовался самым высоким авторитетом в этой среде.
Прошла страшная война. В Катастрофе погибли
родители и родственники Каплана. Друзья снова собрались в мастерской. Юрочка,
Толя, Боря, Саша – называли они друг друга.
И снова Анатолий Львович вел свой бесконечный
диалог с неподатливым литографским камнем, и уничтоженный фашистами мир
его детства говорил его голосом.
Жизнь его не была легкой. Он, как и его друзья,
не был избалован официальным признанием. В конце 40-х, начале 50-х годов
по стране прокатилась антисемитская и ксенофобская кампания борьбы с космополитизмом.
Да и затем необъявленной частью государственной идеологии оставался антисемитизм.
Первая книга о творчестве Каплана, уже отпечатанная, лишь с большим трудом
и проволочками была допущена на прилавки. Но именно эту книгу и оттиски
литографий мастера брали люди с собой, наряду с самым необходимым, покидая
свою страну навсегда.
Мастеру исполнилось бы сейчас 100 лет. Страна
во многом изменилась. Однако истинное значение больших художников часто
осознается не сразу. Слава его до сих пор остается негромкой, такой, каким
был он сам. Его смешные, трогательные и трагические персонажи по-прежнему
смотрят на нас из комнат со старомодными зеркалами и керосиновыми лампами,
а его козочка продолжает свой бег.