Собственно, не теряя всякого времени, расскажу
про германскую жисть бестолкового эмигранта.
К настоящему моменту я опять ищу работу, искать
ее три месяца крутовато, конечно, безделье расслабляет и лишает напрочь
всякой активности. Но поработать недельку мне удалось и вполне неплохо.
Побывав в Уни и получив для себя всякую инфу, я познакомилась с Леной –
веселой украинкой, которая, обзаведясь любящим мужем, учиться на юру и
много улыбается. Мы долго собирались встретиться, аж месяц, и тут она мне
позвонила и предложила пораздавать вместо нее флаеры в аэропорту, в общем,
обычный promotion только за 10 евро в час. Хи-хи, тока дурак от такого
откажется.
Прискакав в аэропорт, я натянула белый блузон, пиджак и юбку с надписью-логотипом
“Flughafen (аэропорт) Frankfurt am Main” – respect и круто, а как важно
смотрится – не представляете! Ну, ест-но, капронки немецкого разлива и...
черные узкие туфельки на каблучке, в которых нужно было мотать круги по
аэропорту и радостно улыбаться. Получается оно здорово в первую половину
трудовой деятельности: ходишь важный такой (все-таки мы работали в самом
большом аэропорту Европы), люди подбегают, спрашивают всякие вещи разные,
а мы, задрав головы и дирижируя руками, вещаем правые пути по огромному
лабиринту из стоек, залов, магазинов, train station, check-in
и т. д., проводим несчастных потеряшек в туалеты, в гостиницы, к тележкам,
на вокзалы, к родственникам.
С последними было интересно: мы распихивали
рекламу в залах отбытия, к нам нередко подходили прибывшие в Германию люди
с вопросом о том, почему их никто не встречает, для нас загадкой было то,
как они тут оказались, когда как все нормальные прибывшие граждане
должны быть в зале прибытия.
Но это ладно, со мной вообще произошел “задорновский”
момент: в конце огромной очереди к Люфтганзе один нервный и взъерошенный
человек, в ужасе оглядывая окружающих, задал мне потрясающий вопрос: “Простите,
вы не знаете, я правильно стою?” С коллегами китайцами произошел
еще более веселый случай, к ним подошел гражданин и спросил, где
его жена; китайцы здорово нашлись, ответив, чтобы тот посмотрел на первом
этаже. На этом не кончилось, он ушел и вскоре вернулся, известив их о том,
что там ее нет! И много других комичных случаев: если все описывать,
и дня не хватит. И понятно, аэропорт громаден, никто не хочет пропускать
свой рейс; попадая внутрь, люди просто теряются – у каждого второго на
лице намалевана паника.
После второго дня работы я стала там
ориентироваться и теперь прекрасно знаю, где находятся марокканские авиалинии,
как пройти к воротам б52, где нужно пройти check-in Lufthansa первый
класс, и могу по-немецки рассказать, как из зала прибытия перебраться на
второй этаж, а оттуда добраться до паровозика, везущего в терминал 2, а
там найти зал Е, где находятся швейцарские авиалинии!
Конечно, все это очень весело, но к концу
дня тело начинает капризничать, хочет лечь в кроватку, веки набухают и
несползающая улыбка приобретает выражение сумасшедшей, еле сдерживаешься
от истерического смеха, заталкивая в руки прохожему 800-ую бумажку, и самое
главное – ноги, нытья которых уже не слышишь, ругаются матом мозолей на
гадкие моднявые лодочки. Тут на помощь приходит разум, и тело прекращает
канючить, когда ты задумываешься, сколько часов ты пробегал и как эти часы
превратятся в 10 евро, прямо сказка про Золушку. Но опять-таки все не так
просто.
Работала я вроде как по-черному, но при этом
плачу все налоги. Все мои часы записали на Ленку, чтобы не светить
мой номер счета, а она платит налог, в результате чего с ее счета
я получу зарплату с минусом 40 % налога. Обидно, конечно, но по-белому
выйдет в два раза меньше, плюс головная боль со сбором всех бумажек.
Сейчас я опять в безделье, правда, Лена
обещала поговорить с шефом о моей белой работе в следующей акции на ноябрь.
Жизнь зашевелилась: вчера мне обещали позвонить
завтра по поводу работы – какой, пока не знаю. И еще завтра у меня встреча
в Аэропорту по поводу той же работы, тока сия поинтересней будет, уже не
флаеры раздавать, а на check-in работать.
На прошлых выходных ездила под Кельн. Было
весело и здорово, а меня прямо-таки истерило – мало того что очень весело,
так еще бы понять почему. Сели мы в фольксваген Себастиана и поехали за
Арной (вообще-то, его правильное имя Arne – но мне этого не понять). Ехали
мы вчетвером Арна, Раффи и я, ну и Себастиан за рулем. Раффи не обделен
чувством юмора, плюс, когда он бормочет, я его прекрасно понимаю, а Арна
всю дорогу передразнивал поющих по радио, время прошло в дороге быстро.
Ехали мы под Кельн, собственно говоря, на пьянку, Друг Себастиана Фабиан
перебрался туда к своей подруге жить и работать. Соскучившись, видать,
по хессенским друзьям, устроил party. Приехав на место и дождавшись остальных,
немцы стали праздновать, а я как всегда интегрироваться. Вообще,
все это просто ужасно: сидишь, все вроде понимаешь, но это несчастное вроде
затыкает тебе рот и завязывает его на бантик, мозги кипят, периодически
переводишь на русский, а в основном просто понимаешь на том же немецком,
и русский уже не нужен, да и не поможет – ребята говорят быстро, даже мысленно
переводить времени нет, куда там пользование словарем.
Милая посиделка, я познакомилась еще с парой
хороших человек. Когда обращаются непосредственно ко мне, то у меня как
пауза начинается, тут уж все понятненько, можно расслабится и трепаться
сколько влезет, хотя весь вечер только диалогом общаться же не будешь.
Вот и приходится мучаться и бежать за паровозом немецких речей. Самое смешное,
когда все здорово и тебе есть что вставить в общую дискуссию, но, пока
переводишь свои мысли, становится слишком поздно. А в остальном, конечно,
мило: удобные диванчики вокруг круглого столика, дружный кружок в теплой,
домашней атмосфере. Все почти как в Питере. Для меня все дальше уходит
миф о холодности и отчужденности немцев, или мне просто повезло с народом.
Хмельная студенческая атмосфера заставила меня не раз ностальгировать по
нашим питерским собираловкам, но немецкие ребята не давали мне возможности
погрустить на празднике.
Пили мы там всякое: пиво (куда ж без него),
апфельвайн (франкфуртское традиционное), сект, после часа ночи появились
виски и ликер. В общем, пьяно да весело. В игры всякие играли: с кубиками,
еще во что-то…
Германские ландшафты конечно впечатляют. Страна
холмистая-гористая – едешь и наслаждаешься архитектурой матушки-природы.
Постаралась она тут на славу, автобан мчится вверх-вниз, порой кажется,
что рассекаешь пространство в вагонетке на громадных американских горках,
из окна сногсшибательный пейзаж: замки на вершинах холмов, внизу ютятся
красные крыши домишек, поезд мчит по мосту в туннель, врезающийся
в гору…
Недавно группа Себастиана Rocketfarmers выступала на Open Air, на
большой сцене. Конечно, не хедлайнерами были, но время и день говорили
за то, что они не последние в этом мире. Там тоже суперски было.
Валялись на одеялах или шли колбаситься к сцене, пили и общались.
Лидером Open Air была группа из Франции, играющая ска. Ска, да еще
и по-французски, плюс ребята устроили отличное шоу! Они плохо говорили
по-английски, а по-немецки вообще ни слова.
А еще у нас был суперпраздник – Окрифтелю
900 лет! У нас флагов поразвесили, украсили все, устроили маскарад и рыцарское
шоу. На берегу Майна создали средневековую деревеньку, ходили дамы
в костюмах, рыцари скакали и участвовали в турнирах – в общем, красотища.
Тут недавно продвинулась по немецкому и в общении.
Ходили мы опять куда-то там отдыхать, где я нашла грустную-прегрустную
Карину. Заботливо поинтересовавшись в чем же дело, получила опыт выведения
из депрессии на немецком языке. Она была жутко расстроена всем этим миром,
но после нашего разговора сияла радостью, прочила меня в психологи и сыпала
благодарностями.
Умудрилась я поработать в социальной службе,
было это два дня. Мне нужно было поухаживать по полдня в выходные за престарелой
бабулькой – божий одуванчик. После первых двух часов я поняла, что несчастная
просто старая ведьма. Ей уже 93, плюс инсульт. Ходить она не могла, посему
с постели ее перетаскивать на коляску надо было мне, а она все же не из
легких. Ложку она старалась 
настойчиво
затолкать в нос, поэтому ее пришлось кормить мне. Таблетки она, разжевав,
мешала во рту с кофе, а потом изо рта у нее текла вся эта масса. За столом
начинала мерзко выть, что хочет в постель, но ведь мне надо было ее еще
и вымыть, в ванне она орала, чтобы я пошла вон из дома. Уложив затем ее
на кровать, я чуть-чуть расслабилась за счет ее непродолжительного сна,
после которого она стала выть и звать меня. Мерзкая старушка говорила очень
плохо, невнятно и при этом на хессенском диалекте. Это был просто ужас,
повергавший меня в панику. Она все талдычила что-то, повторяла “Вы что,
меня совсем не понимаете?”, а потом начинала тихонько плакать, от чего
у меня разрывалось сердце, жалко же!
Звала она меня каждые 15 минут, не давая покоя,
по полчаса мы разбирали , что ей холодно и надо одеть носки, что она хочет
писать и ее надо стащить с кровати на стул с горшком, потом она рассказала
мне про вредную свояченицу, о том, что ей надо позвонить брату (а это было
запрещено, из-за чего она ревела), она хотела шоколадку, кофе, бутерброд
с джемом и снова на горшок, в довершение мне пришлось вставлять ей выпавшую
челюсть, которая держалась на одном переднем зубе, а под конец она позвала
меня за тем, чтобы злобно прорычать о том, что она хочет спать, а я пусть
убираюсь на кухню, откуда она меня и вытащила своим неистовым воплем “HILFE!!!!”.
В сне я бредила Раскольниковым и расправой
над старушкой-процентщицей, я готова была целовать ему ноги, а вообще-то
уже и плакать, потому что не могла слышать этот гадкий вой, который до
сих пор стоит у меня в ушах. Мне все не отстираться от запаха мерзкой квартиры.
Ее еще надо было накормить обедом, о ужас! И даже не в этом все дело, а
ответственность – ведь я не врач и не знаю, что значат эти кашли, как влить
в нее воду правильно и т. д. Все, больше никаких старушек, но опыт неплохой!
А еще у нас осень – прохладно и чудесно, клены
краснеют, и все желто вокруг, красота! А Майн золотится в опавших листьях!
Когда ходишь по парку, хрустит под ногами кожура каштанов, с коими белки
шныряют туда-сюда!