11 марта в Большой Хоральной синагоге выступал
Александр Розенбаум. Концерт был благотворительный, народу прибыло много,
давно уже синагога не видела такого паломничества. На праздниках людей
бывает несравнимо меньше, и вообще массовость гулянья создают ученики 
еврейских
школ с родителями, которым положено по праздникам синагогу посещать и выказывать
всяческое веселье или, наоборот, грусть, тому или иному святому дню приличествующие.
При входе в зал стояли юные, гиперактивные
ешиботники, так сказать, молодая религиозная поросль, и настойчиво вручали
всем шариковые ручки, завернутые в беленькую бумажку, каковая бумажка по
рассмотрении оказалась незатейливой анкеткой. Бейт-Хабад решил, видимо,
пополнить свою базу данных. Составители проявляли заботу о пастве и брали
на себя обязательство сообщать о каждом мероприятии. При этом почему-то
мужчинам не раздавали кипы, поэтому многие сидели с непокрытой головой,
хотя, по идее, в синагоге это вряд ли допустимо.
Как и следовало предполагать, место указанное
на билете, было чистейшим вымыслом, поскольку попасть на свой 4-й ряд,
сесть и почувствовать себя випом мне не удалось, несмотря на то, что ряды
эти первые пестрели свободными местами. Путь преграждали крупные мужчины,
изрядное время своей жизни проведшие в спортзалах. Тягаться с ними мне
не захотелось, поэтому я примостился где-то на боковых скамеечках, с удовольствием
размышляя о судьбе русской интеллигенции.
Концерт, на удивление, не заставил себя долго
ждать, поэтому худшие прогнозы, слава Б-гу, не оправдались, – я думал,
все начнется гораздо позже. Речи организаторов – г-на Грубарга и рава Певзнера
– были краткими, и повсюду “царила теплая, дружественная обстановка”. Все
было очень по-домашнему, куча подарков и чествование родителей Александра
Яковлевича, которые тоже были на концерте. В общем, все обо всех заботились
и даже разрешили уйти раньше времени председательнице комитета по культуре
администрации С.-Петербурга Н. В. Кущенковой, которой в 20.00 надо было
на службу. В свою очередь, г-жа Кущенкова тоже, кажется, что-то подарила
Розенбауму, ей тоже что-то подарили, и она пообещала, что ночью будут снимать
все растяжки с Невского проспекта. В общем, праздник благотворительности.
“Можно открыть 300 музеев и 400 театров, но
у нас не будет культуры, пока перетяжки на Невском проспекте будут закрывать
шпиль Адмиралтейства”, – произнес перед этим петербуржец Розенбаум – и
он прав. Когда-то он мечтал, чтобы сняли леса со Спаса-на-Крови – в результате
их там уже давно нет. А на Невском больше нет растяжек. Надеюсь, надолго.
Последние, что я там видел 15 (!) марта, призывали на выборы.
Пел Александр Яковлевич как свои старые песни,
так и несколько новых. Не обошлось и без “Вальса-бостона”: “А сейчас, –
прокомментировал он, – я спою песню, которую я не могу не спеть, потому
что, если я ее не исполню, то народ просто меня не поймет”. Пожалуй, это
правда. Какой же Розенбаум без “Вальса-бостона”!
Значительную часть вечера занимало общение
певца, поэта, композитора и депутата с народом. Вопросы присылались самые
разные, на какие способна только еврейская публика. “Являетесь ли Вы доверенным
лицом президента?”, “Борется ли Путин с еврейским капиталом?”. И даже –
“почему Вы такой красивый?” Красивым себя Александр Розенбаум не считает.
Красивый, по его мнению, Ален Делон.
Очень интересным показалось стихотворение
Розенбаума о возрасте, котором были такие строчки: “Возраст – это стоимость
свечей, превышающая стоимость тортов”. С возрастом у Александра Яковлевича
все в порядке. Помимо недюжинного духовного богатства, он обладает и всеми
доступными материальными благами: “Я приехал сюда на мерседесе, у меня
хороший свитер. У меня все есть”. И это приятно. Ведь, как известно, дух
и тело должны находиться в полной гармонии.