1. Лондон. Дикий кролик.
Самолет вылетел из Шереметьево на полчаса позже,
на что я сначала не обратил внимания, а зря. В Лондоне у меня с учетом
опоздания самолета было всего 4 часа. Вернее, не в Лондоне, а в Лондонском
аэропорту Хитроу, который находится в полутора часах езды от центра города.
Все работники аэропорта хором говорили мне, что за такое время съездить
в Лондон и вернуться к регистрации на следующий самолет невозможно. Поэтому
я решил съездить. В каком-то смысле, это была гонка на спор. Я не брал
никаких такси за 30 фунтов, меня подвез до метро бесплатный аэропортовский
автобус, а в метро мне объяснили, что за такое время до Биг Бена я, конечно,
доехать не успею, но до Букингемского дворца вполне (по крайней мере, в
одну сторону). И я таки это сделал. Доехал на метро до Зеленого Сквера,
прошел по нему до Дворца, увидел там вышагивающий четким шагом караул –
девушку с каким-то оружием и в огромной шапке с перьями. Сделал там пару
фотографий, по пути несколько раз чуть не угодил под машину. Потом вспомнил,
что когда-то давным-давно мне говорили, что в Англии левостороннее движение,
но я никогда не думал, что это может пригодиться. На обратном пути, быстро
пробегая по Зеленому Скверу к метро, увидел живого дикого кролика. Это
точно была не белка, хотя я и принял его сначала за белку, но он не спрыгнул
с дерева, а вылез из норы. Кролик не говорил по-английски, из чего я сделал
вывод, что он дикий. Быстро его сфотографировал и помчался обратно в аэропорт.
2. Эдинбург. Нехороший автобус.
Это, собственно, и была конечная точка моего путешествия.
В Эдинбурге проходило научное мероприятие, ради которого я совершил полуторачасовой
перелет из Англии в Шотландию. Поначалу я разницы не заметил. Все вокруг
говорят на том же английском языке. Да, кстати, когда я был в Лондоне,
у меня все время было странное ощущение, что я на уроке английского, и
вот-вот откроется дверь и войдет учительница. До того простой и понятный
язык там у всех, начиная с администраторов в аэропорту и заканчивая бомжами
на улице. Представляете, какие образованные бомжи, по-английски говорят.
Все еще на той же волне всепонимания (по Лондону
я пробежал безо всяких карт, пользуясь исключительно подсказками окружающих),
я в восемь часов вечера выгрузился в Эдинбурге. Смеркалось. К аэропорту
подкатил автобус, его водитель говорил на незнакомом мне английском. В
ответ на вопрос, куда он едет, прозвучала тирада, смысла которой я не понял.
Затем водитель на пальцах доходчиво объяснил, что здесь другого автобуса
нет и не будет. Я заплатил три фунта за билет и доверчиво вошел в раскрытую
пасть двухэтажного даблдека. В автобусе сидела девушка, по чьему лицу я
мгновенно догадался, что она едет туда же, куда и я. Что-то ее выдавало,
то ли чрезвычайно умные глаза, то ли огромная трубка с постером за спиной.
Я подошел к ней и убедился, что не ошибся, – нам было по пути. Девушка
оказалась из Польши, по-английски говорила бегло, и через двадцать минут
мы уже знали друг о друге абсолютно все. У нее была с собой бумажка с адресом
гостиницы, где нас должны были разместить организаторы, и она утверждала,
что посмотрела в интернете, как туда добраться.
Когда автобус довез нас до центра города,
было уже темно. Знания, почерпнутые из интернета, оказались, естественно,
неправильными, и мы в результате целый час, пешком, с вещами самым длинным
путем тащились до гостиницы. Вернее, до целого комплекса студенческих гостиниц,
обнесенных средневековой замковой стеной. Сами гостиницы размещались внутри
зданий, предельно разнородные, но, на удивление, органично уживающиеся
друг с другом – мини-замки позапрошлого века и ультрасовременные дома с
автоматически открывающимися дверями и навесными мостиками через лужи.
Комнаты были уже поименно на каждого зарезервированы, и на входе висела
бумажка, сообщающая о том, что завтра в полдевятого нас на этом самом месте
будут ждать организаторы, и покажут, в каком здании проходят лекции. На
этом я удалился в свой одноместный номер, где сразу же вырубился.
На следующее утро меня разбудила вчерашняя
девушка и познакомила с каким-то аспирантом из Голландии (и где она сама-то
с ним успела познакомиться ночью?!). Мы позавтракали и втроем двинулись
к месту сбора. Немного опоздали. Администратор гостиницы сказал нам “бегите
скорее, вон ваши уже садятся в автобус”. Мы подбежали к автобусу.
– Это СКМФСМБ? – произнесли мы аббревиатуру
конференции.
– Да, это что-то вроде этого. Назовите, пожалуйста,
ваши имена.
Мы произнесли имена. Мужик тщательно записал
в какой-то листик, с чем-то сверил, все сели в автобус и поехали. Ехали
долго. Первая лекция должна была начаться в 9 утра, а уже было 9.30, и
автобус не собирался останавливаться.
– Как ты думаешь, это хороший автобус? – спросила
меня польская девочка.
– Хороший, хороший, – сонно отозвался я, имея
в виду, что кожаные сидения были довольно удобные.
Проехав еще пять минут мы наконец поняли,
что автобус нехороший – он увозил нас все дальше от центра города, где,
судя по карте, у нас должна была быть лекция. Подошли к водителю, уточнили.
Так и есть, мы перепутали их, а они с кем-то перепутали нас, и в результате
мы ехали не на свою конференцию. Вылезли, пересели на обычный городской
автобус, и в конце концов через часик нашли-таки свою конференцию. Первый
день начался нормально.
3. Погреба Эдинбурга.
Научная школа, на которую я приехал, была организована
физиками, работающими в области молекулярной и клеточной биологии. Сейчас
все самое интересное происходит на стыке наук: биологии, физики, химии,
математики, медицины. Причем для того, чтобы нормально работать, надо разбираться
в каждой из этих дисциплин. Это такой объем информации, который невозможно
получить в университете, учась по одной из этих специальностей. Способ
почерпнуть недостающие знания – такие вот междисциплинарные школы. Здесь
лекции читали известные профессора, а в роли слушателей выступали студенты,
аспиранты и постдоки (кандидаты наук, не имеющие еще профессорской должности).
Для меня, как и практически для всех тут, первоочередной была научная часть
школы. Собрались люди, способные в перерывах между лекциями обсуждать уравнения,
а вечером, выпив виски, рассуждать о том, как под действием алкоголя красные
кровяные клетки обратимо меняют форму.
Лекции были с девяти утра до пяти вечера с
перерывами на кофе и обед. Обед – типичный английский обед, очень даже
неплохой, хотя французам и не по душе. Говорят, французы во время одной
из войн захватили город на шотландском побережье, переночевали там в качестве
победителей и на следующий день оставили город, сказав “в ваших замках
холодно, еда никуда не годится, мы уходим домой”. Виски тогда, я так полагаю,
еще не было национальным шотландским напитком, иначе французы ни за что
бы не ушли. Рассказывают, что в окрестностях Эдинбурга закопано в погребах
местных производителей столько виски, что его стоимость превышает валютный
запас страны. Не знаю, не проверял. Но уж что точно, так это то, что англичане
всячески стараются сделать его ужасно дорогим. Издан даже специальный закон,
по которому запрещается продавать виски с выдержкой меньше 10 лет.
4. Столкновение культур.
В мире есть лишь несколько человек, способных
тебя понять. И эти люди не обязательно из твоего города и одного с тобой
цвета кожи. Хотя… общая культура все же облегчает понимание. Но самое главное
– вы должны говорить на одном языке. Угадайте на каком? Правильно, на английском.
Здесь были люди из многих стран. Было очень интересно понаблюдать за взаимопроникновением
(не столкновением!) культур. С чего бы культурам взаимопроникать, а не
сталкиваться? Причин много. Во-первых, многие люди, хотя и говорят “я из
Дели” или “я из Москвы”, на самом деле успели уже побывать в разных странах.
Причем с первого взгляда не угадаешь, называет ли человек “своей” страну,
где он родился, или где сейчас работает. Во-вторых, ученые сами по себе
неординарные личности, которые часто настолько выделяются даже на фоне
“родной” культуры, что отличие от любой другой культуры становится незаметным.
Ну, и наконец, большинство участников – молодежь, которой свойственно общаться,
общаться, пить и еще раз общаться. Если бы весь мир так мог, это бы решило
многие проблемы.
Впрочем, чего это я расфилософствовался. Из
некоторых стран были группы. Тогда ребята поначалу пытались ограничиться
своими узкими компаниями и говорить на своем языке. Так, 
например,
вначале вели себя израильтяне, французы и русские. Израильские парни, однако,
быстро осмотрелись и стали вместе с голландцами клеить девочку из… Пакистана.
Французы, похоже, были подавлены господством английского языка и почти
никого не клеили.
Русскоязычная же тусовка была довольно веселой
и интернациональной и иногда даже англоязычной, приняв еще плюс к тому
в свои стройные ряды двух девочек из Германии и Болгарии.
Впрочем, столкновение культур все же однажды
чуть не произошло. Организаторы пригласили нас на вечер шотландских танцев.
Все подумали, что это дискотека, но оказались на самом деле традиционные
шотландские танцы со всякими подниманиями ног, сменой партнеров, множеством
пар, в общем, веселуха. И вот, когда я мирно входил в зал с очередной рюмочкой
виски в руке, мне навстречу вылетели в танце несколько мужиков в юбках
и гольфах. Я едва увернулся, но, в общем, столкновения не произошло.
А вот полеты были. Надо было крепко взяться
за руки, и кружиться, кружиться… Парень в шотландском кильте на голу попу
немного переборщил, уронил партнершу и полетел вверх тормашками.
Еще из развлечений – организаторы в один из
вечеров устроили для нас пробование виски. Лектор час рассказывал о том,
как виски делают, затем каждому из нас предложили по четыре виски разных
марок в 50-граммовых рюмочках. И все это без закуски и запивки. Говорят,
виски является самодостаточным продуктом, и его не закусывают. В общем,
впечатление после второй рюмочки было уже смазано, а после третьей русскоязычные
люди с необыкновенной теплотой вспоминали старую добрую водку, и радовались
случайно найденному у кого-то в сумке яблоку. Впрочем, все последующие
дни русскоязычная компания самоотверженно пила виски, пытаясь распробовать
этот диковинный 40-градусный продукт западной цивилизации.
5. Лучше гор может быть только… баня.
Я добросовестно посещал все лекции, а по вечерам
открывал для себя прелести холмистой Шотландии, виски и т. д.
Как-то на лекции у меня зазвонил мобильник,
и веселый голос спросил, пойду ли я вместе со всеми в баню. Это из Минска
звонила Ирочка – девушка моего друга. Сказала, что идут “все”, что это
намечено на послезавтра, и что я просто обязан тоже пойти. Я ответил, что
я в Шотландии, что телефон на роуминге и что я приеду только через неделю.
Она ответила “а, ну я так и подумала, что в Шотландии” и, конечно, не поверив,
положила трубку. В тот день была еще пара звонков во время лекции. По ошибке
мне позвонил мой дедушка, потом еще кто-то ошибся номером.
На следующий день я вечерком вышел прогуляться.
Недалеко от места, где мы жили, были две горы. Маленькая (слева) и побольше
(справа). Поскольку через часик должно было уже стемнеть, я 
решил
забраться на маленькую. Залез, сфотографировал, слез и уже собирался уходить,
как вдруг заметил смело идущую по направлению ко второй горе девушку с
конференции. Я испугался, что она идет в гору одна, а уже почти темно,
и предложил ей свою компанию.
Мы полезли. Кое-где приходилось забираться
почти по отвесной части. Немного уставшие, но довольные, мы забрались на
самый верх. Было уже темно, так что назад спускались практически на ощупь.
Должен сказать, английские аспирантки – довольно спортивные создания. И
при этом романтичные – где-то на полпути назад нам встретилась лягушка,
она ее разглядела, и, чтобы ее не тревожить, мы вместо пологого участка
спустились по крутой скале. Так вот, уж не помню, до лягушки это было,
или после, когда мы перешли на обсуждение Льюиса Кэррола. Но у меня снова
зазвонил мобильник. Опять звонила Ирочка и звала в баню. Как мог, нежно
и ласково, я объяснил ей, что я в Шотландии и приеду только через неделю
и что мобильник на роуминге.
По приезде домой, я позвонил ее парню, и спросил,
как сходили в баню. Тот ни про какую баню ничего не знал, и я долго думал,
что бы это могло означать. Потом я вспомнил, что это было первое апреля,
и что она, наверное, решила пошутить. Если так, то первоапрельская шутка
удалась: за каждый звонок с меня снимали по два евро. Впрочем, с нее тоже.
Так что кто кого пошутил – еще вопрос.
Да, кстати, при ближайшем рассмотрении фотографии
кролик оказался белкой.