Эх, лето – пора любви и отпусков, того и другого вместе, хотя, наверное, и не всем в этот раз досталось. Мне не досталось. Хотя сказать, что я все лето перенапрягаюсь, не разгибая спину, без красных ушей невозможно.
Впрочем, мое лето не прошло без приключений на бумажных фронтах.
В общем, разбивать иллюзий о загранице у меня, конечно, не получится – рая на земле все равно нет, это каждому известно, а вот рассказать, как проявляются плохие черты на практике, мне вполне под силу.
В рекламных брошюрах, на веб-страницах иностранных студентов и абитуриентов любят, души в них не чают, всем рады помочь, а самый главный помощник – иностранный отдел – ответит на любые вопросы (правда, в основном неуверенно: "да\нет", "не знаю", "ой, мне надо посоветоваться с тем и тем, но у него\нее совещание", "позвоните по такому-то телефону", а любимый ответ помощников университета Майнца: "Это вы найдете на нашей странице в интернете ").
Я спокойненько, не ожидая подвохов, послала свои бумаги в три вуза. Ожидая новостей, учила супернемецкий для будущих академиков на курсах с группой девочек-дебилок, которые на переменах говорили о домашней кухне, пирогах и диете.
Первый ответ из Уни Майнца меня озадачил. Вместе с кипой моих заверенных копий в конверте было письмо, в котором говорилось: мне нельзя подавать документы на зачисление, так как по такому-то параграфу из такого-то закона русские студенты за четыре сессии сдают не менее 16 экзаменов, а у меня их 12, и подписано это неким Лебедевым.
В Майнце зачисление происходит в четыре этапа: платишь 50 евро и посылаешь бумаги на подтверждение; после получения подтверждения подаешь бумаги на зачисление; если зачислят, сдаешь экзамен по немецкому; после оформляешь бумаги на стипендию, платишь налог – и ты студент.
Все требуемые предписания были мной выполнены, и во всех инфах требовалось только законченное двухлетнее образование в русском вузе, а об экзаменах ни слова. Коллективно-семейно и с бойфрендом мы решили, что я обиженная жертва и надобно ехать и решать вопрос, мой друг сказал: будем звонить, и, так как он умнее нас всех в немецком, он и позвонил.
Прежде чем продложить мою историю дальше стоило бы рассказать немного о моем славном товарище. Себастиан – немец, самый настоящий немец. Германия – родина его славных предков, в его жилах течет этот непонятный германский менталитет, от которого у меня иногда волосы дыбом встают. Он впитал губкой все только немецкое – европейское, ему обычно все понятно (ну, либо вообще непонятно), у него все четко и… размеренно. Он со всех сторон обит пенопленом, ему конечно же, никогда не страшно, он не ждет подвохов от своего государства… А я жду, сплю с одним закрытым глазом – вторым жду этих самых подвохов, чтобы они не смогли застать меня врасплох. Поэтому я все-таки не слишком надеялась на телефонный разговор.
Мой друг говорил в трубку довольно-таки весело, раскованно, а потом радостно заявил, что проблема и выеденного яйца не стоит: им-то в Майнце всего лишь нужно доказательство того, что у нас на философском факультете в те два года было установлено 12 экзаменов в четыре сессии и не больше.
А самое главное – мои бумаги в Майнце были только на первой стадии их развития (подтверждение), которое они благополучно не прошли. Посему появлялась куча вопросов и проблем: мне все мои бумажки вернули – и куда же мне посылать доказательства, если они уж и забыли, кто я такая? Что с этим подтверждением? По срокам оно должно быть готово до 15 числа, чтобы до сей даты я могла подать заявление!
Себастиан преданно смотрел в глаза и не понимал, чего это я такая злая, когда все и так понятно: запросить бумаги из Питера, а потом, когда они будут готовы, выслать в Майнц, как сказала девочка из трубки. И при этом бреде он свято верил, что девочка права и наврать не может. Но что-то было все равно ясно: справка из Питера мне нужна и скорей всего понадобится для других вузов тоже, значит, нужно звонить в Питер.
Я вернулась домой к людям здравомыслящим – к моей семье. По стечению расчудесных обстоятельств и с помощью замечательных людей справка была у меня уже на следующей неделе, и была тут же отдана на перевод.
В это время я успела съездить в Уни Майнц, и Уни Майнц успел меня ошарашить. Сначала пообщалась с девочкой, которой я могла больше рассказать о поступлении, чем она и все ее коллеги той же возрастной категории (22-25 лет). Девочка не выдержала и отправила меня к Фрау, которая более компетентна в этом вопросе. Фрау была женщиной твердой и резкой и сказала мне следующее: «Ничего не знаю, про такие справки первый раз слышу, вам, девушка, надо тогда снова подавать бумаги на подтверждение с этой справкой и снова платить 50 евро, но я не уверена, что у вас что-либо получится».
Ведь еще существовали и сроки, они могли делать подтверждение и 2 месяца, а оно мне надобно было до этого чертового 15 числа. Она объяснила, что им плевать кто где учился, главное, что, если я, даже перейдя на 5-й семестр, сдала только 12 экзаменов, я не готова к образованию в немецком вузе, так как мне не хватает четырех.
Я ей рассказала, конечно, что вообще-то они наваляли, не дав инфы об экзаменах, какого черта мне теперь за их ошибки платить. Фрау тыкала в брошюру и говорила, что на такой-то странице в и-нете все есть.
Придя домой, я торчала три часа в он-лайн и ничего там не нашла.
Мой разговор с Фрау закончился, впрочем, тем, что она взяла мои бумажки и сказала, что поговорит с особенными людьми и попробует сделать мне Studiumkolleg – эта мешанина из школы, вуза и курса немецкого длится один год и меня абсолютно не устраивает. Ну что же, это было лучше, чем ничего. Правда, мерзкая женщина не дала мне никаких контактов вышестоящих людей, которые более компетенты и которым я могла бы обьъснить, «в чем правда». «Приватбеседы с этого года невозможны», – мягко отрезала она.
Себастиан пребывал в недоумении, а потом решил, что я не умею общаться с людьми, желание его загрызть возрастало с каждой минутой. Он вообще до сих пор считал, что решил все проблемы телефонным разговором.
Тем временем наприходили ответы из других вузов, в них просили вполне прилично и даже вежливо дослать им эту справочку. Когда справочка была полностью готова, я отправила ее копии в Дармштадт и Марбург, ну а в Майнц поехала самостоятельно.
Везти заветную бумажку было страшновато. Опять буду что-то доказывать, ругаться – это для меня самое страшное, а все шло как раз к тому, что ругаться в этот скверный 15-й день июля мне, определенно, придется.
Ругань, фу-у-у – повышенные тона, громкий, режущий слух голос, попытки унизить, жестикуляция, а главное, полная бесполезность этого занятия, так как человек уже не может что-либо понять или объяснить, его цель – переорать.
Сидя в тарахтящем автобусе, где каждый пассажир был уже мне ненавистен, я тихонечко накручивала себе нервы. В очереди я уселась от горя и нехватки скамеек на пол и совсем затосковала. Конечно, ведь в коридоре толклись довольные абитуриенты, у которых все бумажки были подтверждены, и они собирались их как раз удачно сбагрить, проверив, правильно ли они заполнили анкеты. Я сидела одиноко и тоскливо, никому не нужная с отказом по идиотским причинам и чувством глубокой обиды.
Женщина в кабинете, уже совсем другая, меня очень удивила. Во-первых, она мне очень обрадовалась и даже сделала вид, что знает, как меня зовут. Потом было для меня сюрпризом то, что она действительно знает меня, девушку, которая должна была принести справочку об экзаменах. Она схватила все мои бумажки, радостно их проверила, сказала, что все расчудесно, доплачивать мне, конечно же, ничего не надо, и это они, такие дурашки, работать не умеют, и сайты у них хуже не придумаешь. Мне оставалось теперь только ожидать ответа.
Очень-очень глубоко вздохнув, я снова обрадовалась, мне совсем не пришлось ругаться и, собственно говоря, все решилось само собой. Засветило солнце, и оказалось, что, кроме того, чтобы нервничать и злиться, я умею еще и улыбаться.
Франкфурт-на-Майне