|
|
В глубине лагерей Освенцима и Дахау, гетто Варшавы, Риги и Ковно религиозные евреи считали себя обязанными соблюдать в той мере, в которой это было возможно, заповеди и запреты еврейского закона. Поэтому эра Холокоста (Шоа), как и другие периоды еврейской истории, породила литературу вопросов и ответов (раввинистических респонсов).
Рабби Эфраим Ошри, автор «Респонсов Холокоста», был одним из немногих авторитетов в области Галахи, который выжил в гетто Ковно (Литва). По велению судьбы он имел доступ (даже в гетто!) к основным работам раввинистической литературы, которую он использовал в качестве справочников при формулировке своих ответов религиозным соблюдающим евреям. Ему был поставлен служить попечителем склада, где немцы хранили еврейские книги: для того, чтобы после войны выставить их как артефакты истребленной еврейской расы.
Респонсы Холокоста – это сокращенная английская версия оригинального пятитомника на иврите, предназначенная, по собственным словам рабби Ошри, «для обычных людей, студентов, занимающихся еврейской историей, которые хотят заглянуть глубже в духовную жизнь религиозных евреев в одном из гетто нацистской Европы».
В годы нацистской оккупации Литвы в Ковно (теперь г. Каунас) жил молодой раввин, которого звали Эфраим Ошри. Он видел свою задачу, как раввина, в том, чтобы поддерживать галахическую, законоучительную сторону еврейской жизни. Естественно, что в это страшное время к раввинам обращались евреи с вопросами, как вести себя в нечеловеческих условиях. Книгу с вопросами, касающимися соблюдения норм еврейской жизни в гетто, и ответами на них, он назвал «Вопросы и ответы из глубин» (из «бездны»). В этой книге рассказывается о буднях, обыденной жизни в условиях нацистского кошмара.
Поэтому название книги следует понимать не только в смысле «из глубин закона», но и том смысле, о котором сказа-но в псалме – «Из глубин взываю к тебе, Г-споди», из глубины страдания. Несколько лет назад вышли в свет пять томов (!) вопросов и ответов, посвященных этому страшному периоду. Затем на английском языке вышел один том, «Респонсы Холоко-ста», представляющий собой некий конспект всей этой переписки в концентрированной форме. Все, что слышал раввин Ошри, что он видел тогда, нашло отражение в этой книге, написанной в виде дневника.
Обычно мы узнаем об ужасах военного времени от людей, переживших Катастрофу, войну, гетто, плен, и описываю-щих все происходившее с ними уже потом, уже после того, как авторы выжили. Здесь же пример того, когда все записи сдела-ны в тот же день, когда происходило то или иное трагическое событие. И чтобы до конца понять происходившее тогда, особен-но важно познакомиться с записями, мыслями именно того времени, узнать, что думали и чувствовали люди именно в те страшные дни.
В книге раввинских респонсов «Вопросы и ответы из бездны» говорится о том, как поступать еврею, когда палачи велят ему разорвать и осквернить священные свитки Торы; можно ли пользоваться одеждой убитых; должны ли пережившие «операцию», в которой погибло более 10 тысяч евреев, благодарить Б-га за свое спасение; разрешается ли религиозным зако-ном произвести аборт, чтобы спасти жизнь женщины, которой угрожает смерть, если обнаружится ее беременность…, и о дру-гих вопросах, характеризующих страшный «быт» тех ужасных дней.
Очень трудно, но нужно представить, насколько волновали эти вопросы богобоязненных евреев, которых в гетто бы-ло абсолютное большинство. Ведь если в довоенной обыденности следование Закону и Учению составляло содержание их жизни, то в условиях гетто это становилось смыслом жизни, борьбой за ее праведность.
Раввин Ошри лично наблюдал за тем, что происходило вокруг. Но он и сам был участником всех тех событий, кото-рые описывает. Раввин Ошри не был изолирован от жизни общины, он вместе со всеми принимал участие во всех событиях, им описываемых. В его книге мы можем найти рассуждения, которыми он руководствовался, принимая решение, казалось бы, противоречащее еврейскому закону, но фактически именно поддерживающее его. Вот пример, который иллюстрирует его под-ходы, его методы решения трудных вопросов. В тот период, разумеется, ни о какой кашерной еде не могло идти речи, нацисты не позволяли кашерный убой скота. Возник вопрос, можно ли использовать некашерное мясо. В мирное время раввин одно-значно запретил бы есть такую пищу. Но в условиях гетто, когда такой запрет приравнивался к голодной смерти, было принято решение, что некашерное мясо можно употреблять в пищу.
Почему рав принимает такое решение? В чем он идет на нарушение национальной традиции? Кашрут – это один из важнейших принципов еврейской жизни! Но одним из основных принципов еврейского Закона, Галахи, является спасение че-ловеческой жизни. В том случае, когда возникает противоречие между галахическим законом, пусть даже очень строгим, и си-туацией, когда человеку угрожает смертельная опасность, Галаха отменяет строгие постановления, и человеку предписывает-ся сделать абсолютно все, что приведет к спасению либо его жизни, либо жизни ближнего.
И так, случай за случаем, пять томов ужасающих и разрывающих сердце примеров и подробностей. С точки зрения Закона, вопросы и ответы, приведенные в этой книге, не являются чем-то революционным. Однако это – уникальное свиде-тельство того, как евреи под чудовищным гнетом нацистской оккупации стремились не только выжить, но и сохранить свое духовное наследие. Возможно, эта книга – лучший свидетель той духовной силы наших братьев и сестер, отцов и матерей, которые прошли через такие испытания с желанием не просто выжить, но сохранить еврейскую душу.
В каком-то смысле, сейчас быть евреем сложнее, чем пятьдесят лет назад. Тогда не было возможности принять са-мостоятельное решение, а сейчас таких возможностей сколько угодно. И перед каждым из нас есть возможность выбора – проявлять ли свое еврейство, быть ли частью еврейской общины, отождествлять ли себя с еврейским народом, чувствовать ли себя его частью?
«Верность принципам еврейской жизни»
Вопроc:
Когда немцы вошли в Литву 28 сивана 5701 (23 июня 1941 года) они с первого же дня начали творить злодеяния по отношению к евреям, демонстрируя варварство во всех его проявлениях. Каждый день они хватали на улицах Ковно еврейских мужчин и женщин и отправляли их в Седьмой форт, где судьба их была заранее решена. Злодеям помогали литовцы: они рады были возможности открыто поохотиться на евреев, которых всегда ненавидели.
Как сказано в Талмуде, всякий, кто причиняет вред евреям, выходит в лидеры. Некоторые литовцы особенно выделялись своей жестокостью по отношению к евреям, в особенности, когда они стремились заслужить благоволение немецких хозяев. Уверенные в ненависти литовцев к евреям, немцы назначали их на должности, сопряженные с властью и применением силы. Эти литовцы грабили и убивали не меньше немцев. Сотни евреев были схвачены на улице и в домах. Среди них было много студентов ешив.
В один из таких дней, наполненных ужасом, ко мне обратился наш учитель, великий гаон цадик рав Авраам Гродзинский – да отомстит Г-сподь за его смерть – директор ешивы в Слободке. Он попросил меня пойти к рабби Давиду Ицковичу, секретарю общества раввинов Агуда ха–Рабаним и предложить ему пойти к литовцам, руководившим охотой на евреев, которых он знал до войны, с просьбой освободить студентов ешивы.
Вопрос, который при этом возник, состоял в следующем: имел ли право Давид Ицкович, в соответствии с Галахой [еврейским религиозным законом], обращаться к литовцам по поводу освобождения студентов ешивы, с учетом того, что литовцы могли схватить его так же легко, как и любого другого еврея, явившегося к ним. Разрешено ли ему подвергать свою жизнь опасности для спасения братьев-евреев?
Ответ:
В соответствии со строгой интерпретацией Галахи никто не может обязать рабби Ицковича подвергать свою жизнь опасности для спасения студентов ешивы. Однако, если, будучи чутким и высоконравственным человеком, он захочет добровольно подвергнуть себя опасности ради их спасения, его безусловно нельзя останавливать. Этот вопрос надо изучать очень тщательно. Если бы это не было сопряжено с опасностью, он обязан был бы искать все возможные средства, чтобы последовать утверждению наших мудрецов: кто спасает единственную еврейскую жизнь – спасает весь мир. Это особенно важно в условиях, когда враг старался разрушить тело и дух евреев, когда от студентов ешивы, посвятивших жизнь изучению Торы, зависело ее сохранение. Немцы и литовцы изливали свой гнев на адептов Торы, на все, что было свято для евреев. Даже когда они мучили и убивали людей, они при этом поносили Б-га евреев.
Поэтому каждый должен был сделать все возможное для спасения студентов ешивы, чтобы свечи Б-га и свет Торы не были уничтожены. Только так могли мы в какой-то мере противостоять злу, направленному на разрушение Торы и искоренение памяти о ней из мира.
Рабби Ицкович благосклонно воспринял мое предложение и мужественно предпринял попытку спасти студентов ешивы. Он добился успеха, и литовцы освободили их из заключения. Г-споди! Воздай ему за это! И отомсти за его кровь, которая позже пролилась в лагере уничтожения.
Вопроc:
28 сивана 5701 (23 июня 1941 года) когда немецкие войска вступили на литовскую землю, они начали убивать евреев без пощады. Мужчин, женщин и детей, молодых и старых, они мучили их, они нападали на них, они стреляли в них, -- делали все, чтобы истребить их.
В одной семье муж и жена были убиты проклятыми убийцами в один день. Их единственный сын спасся, потому что служанка нееврейка спрятала его. Шестнадцатилетний мальчик был глубоко потрясен горем, которое на него свалилось, он чувствовал себя одиноким в мире и боялся, что служанка может сообщить о нем немецким убийцам.
Прошло некоторое время, и служанка почувствовала, что не может больше его прятать, так как боялась, что немцы обнаружат, что она прячет еврейского мальчика и убьют их обоих. Чтобы спасти его, она привела его в свою церковь к священнику и попросила обратить в христианство в обмен на защиту. Священник выполнил ее просьбу и спрятал мальчика среди неевреев. И он никому не сказал, что этот мальчик – еврей. Некоторое время мальчик жил без страха быть обнаруженным, он имел все, чего только можно желать, кроме мира в своей душе.
Перед его глазами все время вставала ужасная картина убийства отца и матери, и его несчастье нельзя было заглушить едой и питьем. Даже ночью боль не покидала его. Как мог он спокойно спать, когда знал, что его народ страдает, а он не страдает вместе с ним.
Однажды мальчик собрал все свое мужество и покинул комфортабельное место, где он жил среди неевреев. Он нашел дорогу в ковненское гетто и вернулся к евреям, чтобы жить с ними и разделить их судьбу. Мальчик окончательно вернулся к службе Б-гу всем своим сердцем и душой и глубоко сожалел о крещении.
Мне задали следующие три вопроса. Первый: можно ли включить этого мальчика в миньян? Второй: поскольку мальчик был коэном, можно ли было вызывать его к Торе для чтения как коэна? Третье: мог ли он поднимать руки в благословении по традиции наших праотцов?
Ответ:
Если кто-либо обращен в христианство против воли, он не рассматривается как выкрест, поскольку действовал не по собственному желанию. Этот мальчик безусловно был обращен, чтобы спасти жизнь. Поэтому его допустимо включить в миньян и разрешить ему действовать как коэну – первым читать Тору и поднимать руки в благословении. Поскольку он убежал от христиан и воссоединился со своим народом в стенах гетто, зная, что рискует жизнью, он продемонстрировал, что предпочитает умереть со своими братьями, чем жить с неевреями.
В тот день, когда гетто было разрушено в 5704 (1944) году, немцы вывели из гетто последних евреев, которые спаслись при предыдущих селекциях, и предали их смерти. В этот день, вместе с остальными замученными жертвами, этот святой мальчик был убит, выполняя завет «Те, кто были любимы и приятны друг другу при жизни, не разлучатся и в смерти». Пусть Г-сподь призовет его вместе с другими праведниками, когда он будет мстить за кровь своих замученных слуг.
Вопроc:
Среди прочих страданий, которые мы переносили, находясь в руках немцев, ежедневно унижавших нас физически и морально всевозможными указами, было обвинение в том, что евреи грязные и разносят инфекционные заболевания. Особенно злобны они были по отношению к евреям, носившим бороды, а бороды носили большинство ортодоксальных евреев. Когда эти проклятые злодеи видели еврея с бородой, они начинали смеяться и издеваться над ним, и весьма вероятным исходом этих издевательств была смерть. В результате все жители гетто, носившие бороды, сбрили их, даже раввины и мудрецы Торы. Они поняли, что абсолютно невозможно оставить бороды, несмотря на то, что им пришлось расстаться с традиционным святым обычаем.
Руководителям общины пришлось это сделать по другой причине. Особой целью немцев было разрушение системы руководства еврейской общиной. Борода для них была идентификацией раввина, а раввинов они особо выделяли и убивали. Таким образом, раввины были вынуждены сбрить бороды, чтобы сохранить жизнь.
Только два человека в гетто оставили бороды: один -- это был раввин Ковно рабби Авраам Дов–Бер Каана Шапиро, который не сбрил бороду, потому что немцы его знали, и ему сбривание бороды ничего бы не дало. Таким образом, он охранял честь еврейства тем, что сохранял бороду.
Вторым был уважаемый домовладелец в Ковно, хабадский хасид рав Фейвел Зуссман, который рискнул оставить бороду. Ему удалось сохранить еврейскую гордость и славу в течение нескольких лет, до «Детской акции» 3 и 4 Ниссана 5704 – 27 и 28 марта 1944. В те дни немцы шарили повсюду, во всех подвалах, тайниках и тоннелях, чтобы найти несчастных детей, которых они вытаскивали и уничтожали. Г-споди! Отомсти за их невинную кровь!
Чтобы сократить дорогу еврейских рабочих из гетто в аэропорт под Ковно [где они работали на строительстве], немцы построили лагерь для этих работников в ближайшем к аэродрому пригороде Ковно Алексот. Один из евреев, который должен был переехать в этот лагерь, спросил меня, что ему делать с бритьем, поскольку в лагере он не мог бриться иным способом, нежели бритвой. Его вопрос, таким образом, состоял в том, разрешено ли ему бриться бритвой, поскольку наличие бороды представляло в данном случае опасность для жизни.
Ответ:
Я принял решение, что он мог бриться бритвой, поскольку все авторитеты сходятся в том, что это допускается для спасения жизни. В лагере не было ни одного нееврея, который мог бы побрить этого человека, но даже если бы такой нееврей нашелся, это не имело бы значения, поскольку немцы запрещали неевреям как-либо помогать евреям.
Вопроc:
Вечером 25 Ава – 18 августа 1941 я читал лекцию по Торе в Абба Иехезкельс Клойз, учебном заведении в Слободке. Это было после вторжения немцев в Литву, и по всей стране евреи больше не знали радости. Во время лекции мы вдруг услышали душераздирающие крики и рыдания. Невестка одного из участников моего класса, рава Залмана Шера – да отмстит Г-сподь за него – вбежала в Клойз и сказала, что немцы только что убили трех ее сыновей и мужа, сына рава Залмана. Узнав об этих четырех смертях, свекор этой женщины тут же упал на стол и умер на наших глазах.
Директор Хевра Кадиша, похоронного общества, реб Хаим Моше Каплан – да отомстит Г-сподь за него – был ответственным за организацию похорон в соответствии с еврейской традицией. Он поставил передо мной вопрос: поскольку декреты врага действовали на все население, и живых, и мертвых, было невозможно знать заранее, когда будут происходить похороны. В трагических условиях немецкой оккупации было непонятно, будет это через день или через два, поэтому существовала вероятность, что к моменту, когда похороны будут организованы, не найдется никого, кто смог бы совершить тахар – ритуал омовения и приготовления тела к захоронению – который обычно совершается непосредственно перед захоронением. В нашем кружке, где я читал лекции, было, однако, несколько близких друзей реб Залмана и представлялось, что наилучший способ оказать последние почести ушедшему – это совершить обряд немедленно. Прямо на столе, на котором еврей изучал Мишну и Гемару, и на который он упал.
Вопрос был простой: разрешается ли совершить обряд заранее, а не как можно ближе к похоронам?
Ответ:
Я разрешил немедленно совершить тахара ребу Залману, а на случай возникновения аналогичных ситуаций в дальнейшем проинструктировал директора похоронного общества ребе Моше Хайма совершать обряд над умершими как можно раньше, поскольку никто и никогда не мог быть уверенным, представится ли возможность совершить тахара близко к времени похорон.
Вопроc:
4 Элула 5701 – 27 августа 1941 немцы наловили бездомных собак и кошек и принесли их в Нейер Клойз – учебное заведение в Слободке, пригороде Ковно, превращенном немцами в гетто. Там они перестреляли этих животных. Но убийцы не получили полного удовлетворения от того, что они превратили это святое место в склад для трупов кошек и собак, и заставили нескольких евреев порвать своими руками свиток Торы и клочками свитка покрыть трупы животных. Другие евреи должны были наблюдать за тем, как свиток Торы был порван и святые слова Г-спода были выпачканы кровью этих животных.
После этого некоторые из тех, кто видел это, пришли к раввину Ковно, рабби Аврааму Дов–Беру Каана Шапиро и попросили его организовать покаяние для евреев, которые присутствовали при этом трагическом событии, особенно для тех, кого заставили рвать Тору своими руками. Жители гетто, услышавшие о таком ужасном оскорблении Торы, увидели в этом признак оскорбления всей общины. Таким образом, представлялось правильным, что все мы должны совершить акт раскаяния и просить Г-спода простить свой народ и сказать сатане «Довольно!» Поскольку рабби Ковно был в это время болен, он попросил меня изучить этот вопрос и определить, какое покаяние должны понести люди и что они должны сделать.
Ответ:
Те, кто видел свитки Торы разорванными, должны были порвать свои одежды, как при похоронах. Те обитатели гетто, которые не видели акта своими глазами, а только слышали, не были обязаны рвать свои одежды.
Те, кого заставили рвать свиток Торы своими руками, должны поститься, несмотря на то, что они делали это под дулами оружия. Те, кто наблюдал этот акт, также должны были поститься, но если они не могли поститься по слабости здоровья или слабости, вызванной голодом и другими страданиями, которые они ежедневно переносили в гетто, они не были обязаны поститься. Жители гетто, которые не присутствовали, а только слышали об этом от других, не должны были поститься, но тем не менее они должны были совершить какие-нибудь благотворительные действия – те, на какие были способны.
В субботу, следующую за эти событием, я призвал общину обдумать свои поступки и раскаяться, выразить особое уважение к свиткам Торы и ученым Торы. Рабби Ковно согласился со мной в этом решении.
Вопроc:
16 Элула 5701 – 8 сентября 1941 немцы издали указ, требующий от евреев ковенского гетто выделить тысячу рабов для работ на близлежащем аэродроме, который они собирались расширить для больших бомбардировщиков. Немцы уже ранее забрали тысячу рабов, но этим указом они обязали Совет старейшин выделить еще тысячу евреев.
Работники-рабы выходили на работу каждый день и каждую ночь, и несчастные рабочие должны были работать и в субботу. Велика была их мука, когда они шептали субботние молитвы, копая землю или делая иную работу. С рабочими инструментами в руках они приветствовали царицу Субботу, тихо напевая «лехо доди», их сердца были наполнены надеждой и верой – верой, что они избранный народ и что Б-г скажет: вы слишком долго пребывали в юдоли слез, слава Г-спода скоро откроется вам.
Дневная смена заканчивала работу в 7.30 вечера. Хотя они вынуждены были нарушать субботу, они все-таки хотели послушать субботнее чтение недельной главы Торы, которое обычно происходит во время утренней субботней службы. Вопрос, который перед ними встал, был таков: следует ли им читать недельную главу во время Минхи, послеполуденной службы, или перед Минхой. Кроме того, в зимние месяцы, когда дни были коротки, они возвращались в полной темноте, уже после окончания Субботы и вопрос был: можно ли читать недельную главу Торы в такое время.
Ответ:
Я вынес решение, что в длинные летние дни, когда работа заканчивалась при свете дня, они должны были читать недельную главу Торы после работы, а потом проводить Минху. Во время коротких зимних дней, когда работа заканчивалась после окончания Субботы, не было возможности выполнить эту мицву.
Тем не менее я сказал, что было бы правильно попытаться читать недельную главу Торы в короткий обеденный перерыв, который разрешали немцы, для того, чтобы не забывать о мицве чтения Торы в субботу. Это делалось евреем, которого звали реб Шимон, который читал молитвы в доме Мерчантс Клойз на улице Явана в Ковно. Чтобы выполнить мицву, он должен был тихо читать маленький отрывок из ТаНаХа во время обеденного перерыва.
Вопроc:
Каждый день проклятые злодеи забирали тысячу мужчин и посылали их на рабские работы на аэродроме под Ковно. Один из моих учеников, реб Яаков – да отомстит Г-сподь за его смерть – пришел ко мне со следующей проблемой.
У него была возможность работать на кухне. Там они готовили «черный суп», который немцы каждый день давали рабам-евреям вместе со ста граммами хлеба. Проблема состояла в том, что он должен был работать на кухне и в субботу. Однако у этой работы было преимущество – он избегал более тяжелого рабского труда на аэродроме, который был разрушителен не только для психики, но и физически. Одновременно он оставался и физически и морально более здоровым, и возможно, оказался бы способен выжить при общем голоде в гетто. Помимо этого возникал вопрос, может ли он есть в субботу тот суп, который он сам готовил.
Ответ:
Я решил, что можно готовить в субботу, потому что альтернативой был рабский труд на аэродроме в субботу – а это было не меньшим нарушением субботы, чем готовка. В обоих случаях нарушение субботы было не по доброй воле, а по принуждению. Поэтому лучше было работать на кухне – там у него было больше еды. Я также разрешил ему есть черный суп, который он сам готовил, потому что не запрещается есть продукт субботнего труда, если это нужно для спасения жизни.
Вопроc:
Элула 5701 – 8 сентября 1941 оберфюрер СС Гокке прибыл в Литву и начал уничтожение всех гетто, включая ковненское. Его репутация кровавого убийцы была известна еще до его появлению в Литве, и она вызывала ужас у обитателей гетто. Когда он прибыл, он начал уничтожать евреев, и тогда возник вопрос с «белыми карточками» или «билетами Джордана».
Немецкий комендант ковненского гетто Джордан приказал Совету старейшин распределить среди работников гетто 5000 белых карточек, разрешающих работникам остаться в гетто со своими семьями, тогда как остальные евреи будут уничтожены.
В это время в гетто было примерно 30000 евреев, из них примерно 10000 работников. Невозможно описать замешательство, которое возникло среди работников, поскольку каждый хотел получить белую карточку – без нее его семья была приговорена. Работники собрались вокруг помещения Совета, многие старались захватить белые карточки силой.
В среду 25 Элула (17 сентября), когда стало известно, что немцы окружили еврейский квартал и вооруженная охрана караулит каждый выход, и что вокруг гетто расставлены артиллерийские орудия, замешательство стало еще больше. Очевидно, немцы и их литовские подручные были готовы уничтожить всех евреев. В то же самое время распространилась информация, что вооруженные немцы в страшной злобе врываются в дома в малом гетто. Они выгнали всех евреев на улицу, собрали их в деловом районе, построили и разделили на две группы – тех, которые имели белые карточки, и тех, которые их не имели. Их семьи последовали за ними.
Тогда, среди этого замешательства, мне был задан жизненно важный вопрос. Разрешено ли Совету старейшин выполнить приказ Джордана – взять эти белые карточки и распределить их, или нет? Каждая карточка, которую они выдавали одному работнику, автоматически приговаривала к смерти другого. Означало ли это, что они своими руками выполняли приказ немецких убийц? В таком случае они сохраняли одну жизнь за счет другой. На основании чего должны были они определять, чья жизнь более значима, кто заслужил белую карточку, а кто нет?
Мне был также задан и второй вопрос – имеет ли право кто-либо захватывать белую карточку для спасения своей жизни? Поскольку, захватывая эту карточку для себя (и своей семьи), ты посылал какого-то другого еврея и его семью на смерть. Как ты мог определять, что твоя жизнь более ценна, чем жизнь другого еврея?
Ответ:
Существует много мнений касательно первого вопроса. Согласно некоторым из них Совету старейшин позволяется распределять белые карточки, согласно другим – нет.
Аналогичный случай произошел несколько месяцев спустя 6 Хешвана 5702 – 27 октября 1941, когда Совету было приказано вывесить на улицах гетто объявление, что через два дня, 29 октября, все обитатели гетто, мужчины, женщины и дети, включая больных и престарелых, должны собраться на площади Демократии, что ни один еврей не должен остаться дома. Совет немедленно послал четырех человек в дом раввину Ковно, раву Аврааму Дов-Беру Каана Шапиро, спросить, должны ли они подчиняться немецкому приказу, поскольку они располагали информацией, что большая часть людей, которые соберутся, будет предана смерти.
Была поздняя ночь, когда они пришли в дом к раввину, и старый раввин, серьезно больной, уже спал. Несмотря на это, его жена разбудила его и сказала ему о делегации. Он немедленно встал с кровати, и ему была обрисована ситуации в гетто. Когда он услышал о новом декрете, раввин начал дрожать и чуть не потерял сознание. Нужно было дать ему лекарство. Сознавая ответственность, которая на нем лежала, он сказал делегации, что еврейская история длинна и в ней много крови, и много было подобных декретов. Тем не менее, он не может вынести решение немедленно, ему нужно некоторое время. В ту ночь он не лег в кровать, а рылся в томах книг, чтобы найти в Галахе что-либо, относящееся к этой ситуации. После долгих поисков он вынес следующее решение. Если издан декрет, согласно которому еврейская община будет уничтожена, и существует возможность спасти некоторую часть общины, руководители общины обязаны иметь достаточное мужество, чтобы соразмерно ответственности, которая на них лежит, принять любые возможные меры для того, чтобы спасти как можно больше евреев.
Я вынес аналогичное решение о том, что обязанность руководителей общины спасти как можно больше людей. И поскольку было возможно спасти некоторое количество людей путем выдачи белых карточек, Совет старейшин должен был набраться мужества и распределить эти карточки таким способом, который они сочли бы оптимальным для спасения возможно большего количества людей.
А что касается вопроса о работниках, которые хотели захватить карточки силой, то на первый взгляд кажется, что ни один еврей не должен делать что-либо такое, что подвергает жизнь другого еврея опасности. Тем не менее, исходя из принципа, сформулированного в ответе на первый вопрос, когда в случае опасности для общины каждый должен спасти как можно больше людей, представляется, что каждый работник должен делать то, что он может, для спасения своей жизни и жизни своей семьи.
Леонида Ашкинази и Марии Гайнер
Литературная редакция и обработка
Якова Цукермана
Рисунки Вадима Бродского
Респонсы публикуются с одобрения главного
раввина Большой хоральной синагоги СПб
Менахема Мендела Певзнера