"Народ мой" №4 (344) 28.02.2005
Космический дублёр Первого февраля исполнилось два года со дня трагической гибели шаттла «Колумбия», на борту которого находился человек, призванный стать новым героическим символом еврейской страны -- первый израильский астронавт Илан Рамон. В полёт его провожал тот, кто шёл в списке под номером два: полковник ЦАХАЛа Ицхак Майо.
Ицхак Майо считался дублёром только год из четырёх с половиной, потраченных на подготовку израильского астронавта в тренировочном центре НАСА. Потом он отправился домой, в Израиль, оформил себе армейскую пенсию, и на запуск «Колумбии» в США полетел уже в качестве участника научной программы. И всё равно американские журналисты первым делом атаковали его, чтобы выяснить, какие чувства испытывает бывший дублёр при виде счастливого соперника, плывущего по кораблю в условиях невесомости.
«Я доволен судьбой, – неизменно спокойно отвечал Майо газетчикам, – из тысячи кандидатов я пришёл к финишу вторым, разве это плохо? Как видите, мне есть чем заняться». Майо не стремился хоть чем-нибудь досадить везунчику. Когда Рамон попросил его не рассказывать американцам о том, что он участвовал в бомбардировке иракского ядерного реактора, Майо согласился. И вскоре Илан сам «продал» журналистам эту «новость». А ещё он, по свидетельству очевидцев, – участников израильской научной программы, однажды сказал: «Хорошо, что я не потратил на эту затею всю жизнь». Фраза запомнилась, поскольку приобрела второй смысл:
Майо не собирался присутствовать при посадке корабля. На момент запланированного триумфа он улетел из Америки: приближалось важное семейное событие – бар-мицва сына. О гибели корабля он узнал из телерепортажа. Израильская космическая трагедия тронула тогда даже наших постоянных недругов. Из Франции примчался в Израиль известный журналист Мишель Пера. «Стране, так нуждавшейся в символе, не удалось его получить, – прокомментировал он. – Это задело всех. Интересно всё, что связано с несбывшейся космической мечтой, в том числе и, естественно, судьба человека, которому не повезло подняться в космос, но посчастливилось остаться в живых». Илану Рамону посвящаются исследования, статьи, в его честь разбиваются парки и открываются памятники. Семья израильского героя так и не вернулась на родину и продолжает жить в США. Ну а как сложилась дальше судьба дублёра? Для того, чтобы выяснить это, я отправилась в городок Иегуд, где живёт сегодня Ицхак Майо.
Я легко нашла красивую современную многоэтажку напротив гостиницы Avia, обычный, хотя и достаточно респектабельный дом. В квартире – на первый взгляд никаких свидетельств космической профессии хозяина. Только на холодильнике прикреплена фотография советского космонавта Волынова, посетившего Израиль вскоре после гибели «Колумбии». «Это одна из самых замечательных встреч в моей жизни, – говорит Майо. – Волынов дважды попадал в космосе в нештатные ситуации – и сумел выжить. Я преклоняюсь перед ним». Я едва успела присесть на краешек дивана, как хозяин жёстко сказал: «На разговор у нас двадцать минут, остальное договорим по телефону, – у меня несколько встреч со специалистами, я уезжаю». Так мне пришлось сразу же убедиться в том, что израильский дублёр – человек в профессиональном отношении весьма востребованный. Биографические детали я уже выясняла на ходу.
– В моём детстве ребята просто упивались рассказами о том, как попадали люди в отряд космонавтов в бывшем СССР, как тренировались будущие покорители космоса. А как это происходило в Израиле? С чего началась ваша дорога в космос? Несколько слов о вашей семье.
– Я единственный сын в семье репатриантов из Болгарии. В доме говорили по-болгарски, я и сейчас объясняюсь на этом языке совершенно свободно. Детство своё я провёл в кибуце в Галилее, о космосе не мечтал, но довольно рано объявил родителям, что буду лётчиком. Их, понятно, это сообщение не обрадовало, единственный ребёнок, как-никак, и по израильскому закону меня вообще должны были освободить от службы в боевых частях. Но когда я принял
своё решение, мама, всплакнув, подписала бумагу. Она сказала, что не может препятствовать мне идти по той дороге, которую я выбрал.
Я служил в ВВС, успешно летал, был рекомендован в отряд лётчиков-испытателей. Это, наверное, единственная деталь, которая делает похожим набор в советский и израильский отряды космонавтов. И там, и здесь предпочитали лётчиков-испытателей, поскольку эта профессия требует особой концентрации, сосредоточенности. Главное же отличие состоит в том, что в СССР стали набирать людей в отряд, когда начали большую программу полётов человека в космос. В Израиле же было изначально понятно, что речь идёт о разовом мероприятии и что шанс скорее всего – единственный.
– Когда вы услышали о гибели корабля, вас не пронзила мысль, что на месте Илана могли оказаться вы? Какие чувства вы при этом испытали?
– Всю свою жизнь я посвятил авиации и испытанию новых самолётов. Для людей моей профессии катастрофа и гибель товарищей – это совсем не отвлеченное понятие. Я был свидетелем многих трагедий. В авиакатастрофах погибли шесть моих ближайших друзей. Поэтому, услышав сообщение о том, что «Колумбия» рассыпалась при снижении, я подумал, что не должно было этого случиться, не должно.
– Вопрос, который не даёт покоя очевидцам событий: а можно ли было предотвратить гибель экипажа? Ведь подробнейшую картину старта, при котором две отколовшиеся плитки из обшивки корабля ударили по левому крылу, видели в центре управления полётом.
– Этот вопрос действительно мучает специалистов. В космической индустрии каждая дополнительная проверка мгновенно удорожает полёт на миллионы долларов. Поэтому разрешить космонавтам выяснить на орбите, каковы размеры поломки, очень проблематично, люди боятся взять на себя такую чудовищную финансовую ответственность, тем более, когда дефект кажется минимальным.
Только потом специальные комиссии кропотливо месяцами выясняют обстоятельства трагедии. Видимо, от катастроф невозможно полностью уберечь ни авиацию, ни космонавтику.
– Известно, что недавно вы претендовали на освободившийся пост руководителя израильского космического агентства. И вы снова оказались вторым. И снова выбрали не вас. Похоже, что вы вечный дублёр.
– Да, я действительно огорчился, когда меня не назначили на этот пост, так как считал себя самой подходящей кандидатурой на роль руководителя израильского космического ведомства. Потому что я на данный момент единственный израильтянин, который может сказать о себе: «Я прошёл курс тренировок в НАСА, я знаю, как работает это ведомство, могу посоветовать, как лучше действовать». С точки зрения профессиональной мой опыт может быть очень полезным для страны. Когда я прихожу читать лекции, будь то в университете, или в колледже, или в подростковом клубе, этот факт моей биографии всегда производит впечатление. Но пережив и это, я открыл собственное дело и сейчас консультирую специалистов по испытанию самолётов.
– У евреев собственная гордость, и вопрос о запуске второго астронавта не сходит с повестки дня. По вашим сведениям – среди космических держав – есть ли желание прихватить кого-то из наших в полёт?
– На данный момент практической возможности сделать это – нет. У американцев всё ещё нет корабля. Ведутся серьёзные споры о том, как сделать конструкцию более надёжной. Понятно, что когда корабль будет построен, вопрос полёта израильтянина не окажется в числе приоритетных. Что же касается русских, то, во-первых, у них и без нас большая очередь желающих слетать, а во-вторых, за космическую прогулку им придётся много заплатить. Денег на это у Израиля нет. Остаются китайцы, третья по уровню космическая держава, но здесь у нас тем более шансов нет.
Говорит участник научной программы «Колумбии» Пётр Израилевич: «Майо мне очень симпатичен, не скрою, более симпатичен, чем был Рамон. Я порой думаю, что было бы справедливо, чтобы состоялся ещё один полёт израильтян в космос, и чтобы сбылась космическая мечта Майо. К сожалению, насколько мне известно, реальных планов на новый запуск израильского астронавта у американцев пока нет».
Виктория МартыноваСайт создан в системе uCoz