"Народ мой" №9 (349) 16.05.2005
Ильинцы
Cтранной притягательной силой обладает земля Израиля. Недаром здесь родились три великие религии и самая читаемая Книга, бестселлер на все времена.
Лучшее время для визита – с октября по март. В октябре и марте жарко, но терпимо. Летом солнце убьёт.
Три года мои желания не совпадали с возможностями, и когда, наконец, собрался в поездку, началась интифада. Она шла и раньше, но теперь вышла на качественно другой уровень. Евреи вооружили палестинскую полицию стрелковым оружием, сорок тысяч стволов, так что немедленно образовались снайперы. По евреям стрелять. Вообще-то арабы вояки никакие, четыре полномасштабных войны с Израилем это доказывают. Но стрелять по мирным людям может и обезьяна из укрытия, да из ста миллионов мирных жителей можно обучить пару-тройку сотен стрелковому искусству, а, может быть, и славян с прибалтами наняли, помните «белые колготки» в Чечне? Думаете, всех переловили?
С оружием всё понятно, раз в году и веник стреляет, а зачем вооружали и вообще кому нужна была эта возня с автономией палестинцев, кроме палестинского руководства? Как всегда, Мировому сообществу.
Как только это сообщество вмешивается в процесс, происходит катастрофа. Положение дел в бывших африканских колониях стало хрестоматийным примером. Да, вожди племен и их родственники получили дипломы Сорбонны. Это не мешает кланам резать друг дружку, до последнего подданного. Хорошо швейцарцам, в их банках хранится награбленное вождями. Есть и более близкие примеры: киприоты освободились от англичан и получили турок, которые не стали слушать мировое сообщество. Теперь англичане платят грекам за аренду земли под свои базы, а турки владеют половиной Кипра. Я не против турок, но греки теперь обижаются.
Или вот еще: ЮАР. Самая богатая (в прошлом) страна Африки. Ввели равные избирательные права. Страна в коме. Конечно, можно теперь ковырять землю мотыгой, ввести натуральное хозяйство и резать белых – кому от этого лучше?
Про мою Россию последнего десятилетия объяснять не надо, чтобы не сбиться на ненормативную лексику, зато немцы с американцами довольны.
Довольны мировые сообщники и делами в Израиле. Чем больше стрельбы и взрывов – тем шире мирный процесс. Просто по Орвеллу: «Мир – это война».
Площадь Израиля – четверть Ленинградской области, половина земли – пустыня Негев, а «сообщество» требует и этими землями поделиться с соседями, как они уверяют израильтян, «в обмен на мир». Какой это будет мир, мы видим в репортажах с Ближнего Востока, а я убедился в этом сам.
В сентябре я получил визу, а по телевизору ежедневно сообщали о терактах и убийствах. С сектором Газа понятно – граница, профессия военных – рисковать жизнью, а с районом Иерусалима, Гило, ситуация сложнее. Иерусалим расположен на холмах. В долинах, в основном, живут арабы-израильтяне, а наверху все прочие израильтяне, кстати половина жителей Гило приехали из России. Рядом с этим холмом две арабские деревни Бейт-Джала и Бейт-Лехем, последняя известна у нас как Вифлеем. Да-да, тот самый, в котором родился Иисус.
Вот из этих деревень и наладились арабы отстреливать жителей Гило. Справедливости ради замечу, что из Вифлеема стреляют реже, далеко до него, километра четыре. Зато из Бейт-Джалы еженощно и от души, благо полкилометра до неё. Конечно всё население не причём – это гады-снайперы, так что у арабов жертв и разрушений минимум. Тем более, что население там арабы-христиане, как бы почти свои. А в Вифлеем евреи давно носа не кажут, там живут арабы-мусульмане – разорвут на клочки.
Население Израиля – миллионов пять, ну, с гаком. Почти как в Питере. Вот и примеряю: как, например, ближнее Купчино долбит по моему проспекту Гагарина, а за Московские ворота носа не высунуть – разорвут. При этом наш мэр каждый день говорит о мирном процессе. Что делает мэр Иерусалима расскажу чуть позже.
Эти три родственные религии на маленьком пятачке земли так переплетены, что о разводе речь уже не идёт, последняя, как самая молодая и пассионарная, ведёт дело к войне на уничтожение, несмотря на сладкие заверения об исключительно мирном характере мусульманской религии. Рамки этой совсем не религиозной статьи не позволяют мне приводить многочисленные примеры агрессивных текстов, как у иудеев, так и у христиан с мусульманами. Есть и противоположные примеры проповедей добра и любви – на любой вкус. Но как написано в Книге: «Судите не по словам их, а по делам».
Сомнение вызывает и мировой арбитр. Я не могу критиковать выходки миротворцев, скажем, в Сербии, так как недостаточно информирован, но одно несоответствие очевидно. США провозгласили, что быть богатым это хорошо, и деньги – это мера успеха в жизни. И доказали это. Но их президент клянется на Книге, где написано, что скорее верблюд пройдет сквозь игольное ушко, чем богатый в рай. Потрясающее лицемерие. Или я не представляю себе размеры той иглы. И нельзя объяснять все конфликты только деньгами и нефтью. Нефть понадобилась последние шестьдесят-семьдесят лет, а Восток сочится кровью уже которое столетие.
По всему выходило, что пора самому разобраться на месте. Я взял билет на Тель-Авив, но тут заполыхал Нью-Йорк и я отложил поездку до лучших времён.
Потом украинцы удачно отстрелялись по самолёту из Израиля, а ведь сроду не попадали в цель. А потом мой приятель подорвался на мине, объезжая на джипе своё поселение, и я понял, наконец, что «лучшие времена» никогда не настанут.
За неделю до поездки я стал собирать заказы: кому письмо передать, кому лекарство и т.п. и получил редакционное задание – разыскать «Ильинцев» и взять у них интервью. «Ильинцы» – это жители села Ильинка Рязанской губернии, которые больше ста лет назад приняли иудаизм. Жили тихо, тверёзые, работящие, ходили в синагогу, отмечали исключительно еврейские праздники и так бы и не узнали бы про них, но собрались они году в девяностом всем селом в Израиль. Тут и налетели на них журналисты и ну допытываться, что да почему. Передача попала на телеэкран. Раввин, с рязанской рожей, но с пейсами, в кипе и талесе на чистом русском языке отвечал на разнообразные вопросы. Один ответ я запомнил. Его спросили, не боятся ли его прихожане ехать в страну с незнакомым климатом, начинать всё с нуля, учить язык. Он, поглаживая бороду, лукаво прищурясь, сказал буквально следующее: «Не, не боимся, нам явреям всюду хорошо». Я загорелся этим заданием. Мне самому было любопытно, так ли хорошо «явреям» всюду.
Потом четыре часа страха и вот аэропорт Бен-Гурион. На фронтоне надпись на иврите. Шутники переводят: «Забудь о своих гешефтах – здесь все евреи». На самом деле скучное «добро пожаловать», по нашему – «вэлкам». Охраны никакой, во всяком случае, она незаметна, и патрулей ищущих лиц ....ской национальности нет. Это всё наши местные развлечения.
Из аэропорта поехал к раненому товарищу. Живёт он в Ариэле, городе на «территориях». После очередной большой войны с арабами израильтяне захватили Самарию. На эту землю у евреев и арабов равные исторические права, и арабы этого не отрицают. Отрицают они само существование государства Израиль.
На этих землях начали строительство поселений. И, как водится, старые арабские деревни в долинах, а еврейские города на возвышенности. В мирные дни арабы приходят в эти поселения, торгуют в своих овощных лавках, строят дома, убирают улицы. После очередного теракта где-нибудь в Иерусалиме арабов перестают пускать в города, овощи дорожают вдвое, стройки останавливаются, улицы зарастают грязью, а жители окрестных деревень обходят кордоны и кидают бутылки с бензином по крайним домам еврейских поселений. Приезжает армия, выгоняет пару арабов на улицу, разрушает их дома, а напоследок заваливает камнями дорогу, ведущую к шоссе.
Для таких периодов обострения и существует «дорога безопасности» вокруг поселения, которую патрулируют жители, вызывая, если необходимо, солдат. Мина была завёрнута в плотную бумагу, сверху был нанесён состав, имитирующий поверхность камня. Ребята пропустили этот «камень» между колёс, и в этот момент заряд сработал. Ударная волна пришлась на раздатку, которая вылетела через крышу, напарник моего товарища вылетел из машины вместе с дверью, получив десяток переломов, а сам товарищ в седле удержался, весит он килограммов сто (сейчас значительно меньше), под два метра ростом, боевой пловец. Удержаться он удержался, но мясо с ноги сдуло взрывом. Выбирался он из обломков машины самостоятельно, кровь хлестала из разорванной артерии и, только он успел наложить жгут, как полезли арабы на добивание. Он выстрелил несколько раз в сторону нападавших и вызвал жену по сотовому (телефон в штабе был занят), радиостанция была разбита. Через десять минут жена с соседями была на месте, а еще через полчаса армия с докторами. Трагедии никто не делает: Нормально, – говорят, – ведь все живы.
Отдохнув с дороги сел за компьютер. В интернет последняя статья про Ильинцев попала в девяносто четвёртом году. Адрес кибуца не был указан. Кибуц – это коммуна, осуществлённая мечта евреев-утопистов на земле Израиля. Как всякая воплощённая мечта, она вызывает разные отношения, но еда там всегда выше всякой критики.
Я связался с редакцией журнала, опубликовавшего эту статью, но там мне помочь не смогли, эта журналистка уволилась, и её адреса никто не знал. Оставалось ехать в Иерусалим, где живут мои влиятельные друзья, чтобы на месте навести справки. По всему выходило, что остановиться я мог в Гило. Я позвонил и спросил, где стреляют. Моя знакомая ответила, что бояться нечего, стреляют на другом конце улицы за поворотом, но на всякий случай на террасе у неё мешки с песком, а днём почти и не стреляют. Поклявшись «беречь себя» я отправился на автобус.
Иерусалим не производит впечатление прифронтового города. Молодых парней и девиц с оружием (узи и М-16 ) всегда было много, солдат отпускают домой на выходные, и оружие они забирают с собой. А привыкнуть можно ко всему, и к постоянной опасности в том числе. Я всё-таки пытался избегать людных мест и переполненных автобусов, но мои друзья назначали мне встречи в центре, исключительно на пересечении улиц Бен Йегуды и Кинг Джордж (как раз там 2 декабря и взорвал бомбу палестинец, убив полтора десятка человек). Встречались мы по вечерам, а ночью война и начиналась. Через полчаса, как отпоют последний намаз. Я много раз читал, на что похож звук выстрела, самые разные версии и, наверное, все справедливы, всё зависит от местности. В Гило стреляли, как били горохом по фанере или ломали сухие ветки, так обычно начиналось – это было лёгкое стрелковое оружие со стороны арабской деревни. Израильские солдаты немедленно отвечали более плотным огнём, а через полчаса-час раздавалось басовое ду-ду-ду – это били крупнокалиберные танковые пулемёты. Пару раз евреи вводили танки на территорию деревни, метров на двадцать-двадцать пять и, обстреляв пару домов, где час назад сидел снайпер, отступали. Всё это я узнавал из утренних сводок тогда же и сопоставил звук выстрелов и вооружение. Наконец-то сподобился, – подумал я, – а то жизнь прожил, а танкового пулемёта живьём не слышал, только в кино.
Пули нас не доставали, не наврала хозяйка, да и мешки с песком достаточная защита, но спать было невозможно, от войны очень много шума. Лежишь до четырёх утра и ждёшь утреннего намаза, как заорёт муэдзин в микрофон – всё, через десять минут будет тихо, можно поспать. И только раз, после намаза, уже с другой стороны дома, куда выходят окна ванны и кухни, взорвалась мина – это как будто что-то лопнуло, стёкла посыпались. Я подошёл посмотреть, ничего – темень, крики. Утром выяснилось – взорвалась у соседней школы, и сторожей порезало осколками стёкол.
В Иерусалиме я пробыл неделю. Попросив приятеля из министерства внутренних дел навести мне справки об «Ильинцах», я отправлялся с утра по привычным туристским маршрутам: национальный музей, сад Сахарова, музей Катастрофы, старый город, Стена плача. Последний раз я был в этих местах три года назад и помню плотную толпу туристов со всего света, осаждающую арабские сувенирные лавки в старом городе. В тот приезд с моим другом Юрой Гольдманом (он погиб при загадочных обстоятельствах за месяц до моего нынешнего приезда) мы пошли в восточную часть города, которая считается арабской. Мне было интересно, как живёт народ, а заодно хотел поглядеть на долину Гееном, больше известную у нас как Геенна Огненная, там действительно когда-то совершались жертвоприношения на капищах.
Юрка снабдил меня огромным серым тесаком и вооружился сам. На мой вопрос «зачем?», привёл в пример монаха, который вроде дал обет безбрачия, но кое-какой инструмент всегда при нём – «на всякий случай». Вроде предполагалась опасность – ну это нам только давай.
Мы бродили по каньону, заросшему колючками и бурьяном. Я старался привести своё сознание в соответствие с историческим, более того, библейским местом – Геенной Огненной, но ничего кроме пыли, камней, колючек и белых занавесок одноэтажных арабских домов я не видел. Несмотря на полное безветрие занавески колыхались. Первый автомобиль с пятью молодыми людьми появился минут через пятнадцать. Он очень медленно проехал мимо, и все пятеро внимательно нас разглядывали. Минут через пять ещё две машины проследовали мимо, полные людей, которые разглядывали нас так же внимательно.
– Знаешь, Юрок, я нагулялся.
– Ладно, не боись, они пока не наберут десять против одного нападать не будут.
Но я решительно направился к склону и по крутой тропе мы стали подниматься наверх, перед нами открывался вид на Восточные ворота и Масличную гору.
– Смотри, – показал Юра на Восточные ворота, – вот через эти ворота пройдёт машиах во втором пришествии, и только тогда будет создан Израиль по настоящему.
– А сейчас, что?
– А сейчас он как последствие Второй мировой и Первой холодной войны, и наши ортодоксы это государство не признают.
– Ага, а благами пользуются.
– Ещё как пользуются! Но ещё интереснее себя арабы ведут. Они хоронят своих на подступах к этим воротам, густо хоронят, место на этом кладбище покруче кремлёвской стены будет, понимаешь для чего?
Я пожал плечами.
– Да они рассчитывают, что машиах по могилам не пойдёт и войдёт в город с другой стороны, пророчество не сбудется и, стало быть, государство не образуется.
Я присмотрелся, действительно весь склон перед Восточными воротами был плотно уставлен надгробьями. На этой земле всё существовало одновременно – современные технологии и древние пророчества, компьютер с телевизором и слепая вера в своих пророков и мудрецов.
Юношам-смертникам (шахидам) обещают сразу после теракта их мусульманский рай с семьюдесятью пятнадцатилетними девственницами. Причём каждое утро девственность восстанавливается, и так будет вечно, а то, что он каждую ночь всё это порушит, юноша не сомневается. Поэтому к груди и животу он привязывает взрывчатку, пониже семь флакончиков духов – подарки юным прелестницам. Более образованных ребят (например, тех, кто захватил самолёты в США) соблазняют полным разрешением научных, богословских, мировоззренческих вопросов. Полное раскрытие тайн мироздания, решение теоремы Ферма, апории Зенона... А самое главное – всё здесь перепутано, проросло одно в другое, арабский и иудейский мир, как две стороны одной монеты. Стена плача является задней стенкой древней мечети.
Старый город я посетил и в этот раз. В Геенну спускаться не стал. Компанию мне составил мой друг Гарик Лонский. Лет семь назад он приехал в Израиль погостить да и задержался, а поскольку документов уже нет, то и возвращаться нет резона. До последнего времени рисовал он иконы, как мог, и продавал их у Гроба Господня, на что и жил, но сейчас нет туристов, а значит нет и покупателей. Беда! Он с большим сочувствием относится к своим коллегам арабам-торговцам из Старого города и кое с кем в дружбе, но когда мы дошли до Западного входа, он махнул рукой на восток и сказал: «Туда не пойдём. Застрелят».
И мы, пригибаясь под защитой парапета, стали спускаться к Стене плача. Через узкие бойницы был виден Гееном и арабские дома, где могли сидеть снайперы.
Адрес Ильинцев я так и не получил. В МВД моему другу сообщили, что это закрытая информация. На улице Кинг Джордж есть синагога, которая занимается иудейскими сектами, где меня обещали свести с Ильинцами, живущими в Иерусалиме, но так и не позвонили. Я задействовал два десятка человек, чтобы добыть нужную мне информацию, но ничего, кроме слухов. А самый достоверный, что трезвенники русские-иудеи попросту спились, и кибуц распался.
В день моего отъезда из Иерусалима очередной смертник засадил полный автоматный рожок в рейсовый автобус (у них разнообразное «меню»), в итоге десять убитых сразу и пятьдесят раненых, и я подумал, что хватит искушать судьбу.
Последнюю неделю я провёл в Ашдоде на Средиземном море и в Эйлате на Красном. На километровом пляже тончайшего белого песка я насчитал восемь человек, все из России. В Эйлате, курорте мирового значения, на пляже тихо играли в домино четыре местных жителя, бывшие харьковчане, больше – никого. И только два рейса на Москву и Петербург были переполнены что туда, что обратно. И я вспомнил слова, которые приписывают Бисмарку: «Невозможно победить народ, который даже зимой ест мороженое».
Вадим РозмаинскийСайт создан в системе uCoz