|
|
Не думаю, чтобы эмигранту из России было очень прилично рассуждать на темы, связанные с крушениями и обвалами страны, которую он покинул. Тем более, что эти проблемы трудны для понимания не только иностранцами, но самими ее гражданами. А сейчас Россия то ли по-прежнему остается империей, то ли стремится ею снова стать, и это является постоянным источником массовых комплексов самоидентификации: так кто же мы? Все ли еще великие или уже нет? Все еще родом из России или из одной из ее частей? А как быть тому, кто всю жизнь прожил в захваченной Россией Молдавии, а в метрополии ни разу в жизни не был или один раз был с экскурсией по Ленинграду? Наша (Или «ихняя») великая культура катится в тартарары или мы (В смысле: они) и раньше, всегда в тартарарах пребывали?
Одного своего русского приятеля осмелился спросить: «С каких же все-таки пор вы такие, как вас описывают очень многие ваши журналисты?»
– С тех, говорит, пор, как византийцы завезли в Киев православие.
Я бы так не сказал. Постеснялся бы. Ему можно. Говорят все, что хотят. Эмигранту об этом лучше бы помолчать и предоставить тем, кто родину не покинул, во всем этом разобраться самим и нам, иностранцам, потом рассказать.
Однако же я принадлежу к числу эмигрантов особого рода: эмигрантами мы были, а иммигрантами не стали. Мы репатрианты, то есть люди, которые, покинув чужбину, приехали к себе, на Родину. Правда, не все из нас это осознают.
Я в Израиле уже довольно давно, многое повидал и со многими имел удовольствие или неудовольствие повстречаться, многие, свои и чужие, мысли перелопатил, многого так до сих пор и не понял. Если учесть уровень сложности, то не удивительно многого не понять, а инженеров жизни и человеческих душ стало так много, что спросить, по сути, не у кого.
Однако же, ясно, что для меняющего страну проживания существует два рода ценностей: те, что привез оттуда и те, с которыми столкнулся на новом месте. Новоприбывший кладет их на чаши весов, и заранее можно сказать, что вывезенные перетягивают местных. Как задача поставлена, таковым будет и решение.
В семидесятых-восьмидесятых мы притекали тонким ручейком и молили сильных мира сего, до Б-га включительно, чтобы убедил большевиков «отпустить народ мой», томящийся в отказе и жаждущий свободы. Я – поверите ли? – написал письмо даже архиепископу Парижа кардиналу Лустижье, который в детстве был Ароном Лустигером, польским евреем. Он ответил, что постарается, и попросил: «Если можно, помолитесь за меня в святом городе Иерусалиме». Я не знал, как это делается, но на всякий случай возле стены Плача попросил Вс-вышнего, чтобы он убедил кардинала выполнить обещание. Может это помогло, и благодаря нашим с его высокопреосвященством усилиям развалилась советская власть, но в начале 90-х пошел поток.
Я окончательно осознал свершившееся, когда увидел, что в общественном еврейском туалете есть надписи на русском языке, а в центре города кто-то пьяно загорланил «Идет война народная, священная война». У меня появилось впечатление, что те, кого я постоянно видел вокруг себя в стране моего исхода, это не те, о ком я так истово просил Вс-вышнего и еврейско-католического кардинала. Шоком было, когда мой зять категорически заявил мне, что «он не сионист».
От вновь прибывающих я на каждом шагу слышал следующее:
1. Мы тут никому не нужны.
Мне за десять лет до их прибытия и в голову не приходило, что, кроме жены и, в меньшей степени, сына, я кому-то еще нужен. Зачем я могу быть кому-то нужен? Вдруг и просто так. Это мне нужно было сюда, ну, и, слава Б-гу, что вырвался и добрался, мне нужны были работа и заработок, и многое другое. Мне многое что было нужно, но почему кому-то еще нужно, чтобы у меня было то, что мне нужно или хочется?
2. Иврит трудный язык и им невозможно овладеть.
Полная чушь! Я много лет занимался тем, что изучал и преподавал иностранные языки. Из тех языков, что я знаю, самый трудный русский, а иврит, пожалуй, самый легкий. Уступает разве что эсперанто.
3. У меня иврит «не пошел».
Что бы это значило? Способности людей, такие, как память, например, бывают разными, но тот, кто смог выучить «У лукоморья дуб зеленый», а впоследствии овладеть сопроматом параллельно с сольфеджио, не должен иметь проблем с овладением вторым или третьим языком. Что касается возраста, то запоминание новых слов и языковых моделей происходит вплоть до начала Альцгеймера, причем, тот, кто ежедневно занимается запоминанием, имеет шанс эту напасть, то есть Альцгеймер, надолго отсрочить.
4. В ульпанах плохо и неквалифицированно преподавали иврит.
Допускаю, но, как бывший преподаватель методики преподавания иностранных языков, свидетельствую, что прямой корреляции между методикой обучения и его успешностью нет, а главное, что нужно, это энтузиазм и трудолюбие обучающего и обучаемого. И вряд ли этим можно объяснить тот факт, что только треть евреев, совершивших алию в Израиль, действительно владеют ивритом.
Недавно узнал об этом исследовании. Две трети репатриантов, в основном это люди от 40 лет и старше, не способны поддержать разговор на языке страны проживания!
Так вот, не в этом ли главная трудность репатриации?
Я никому и ничему не ищу оправданий и никого не пытаюсь обвинить, но объяснить пытаюсь. Как минимум, себе самому
Мы жили в потрясающей стране, где все заботы трудящегося человека сводились к минимуму мозговых усилий. Главное: не выходить за рамки дозволенного и не прыгать выше себя самого. И согласно кивать головой. И не пытаться, прорвавшись через рев глушилок, слушать, кого не следует. И не сомневаться в превосходстве своего хлева перед чужими вариантами жилья. Тогда от тюрьмы и от сумы ты имел гарантию, а от начальства – уважение. Сын интеллигентных родителей знал, что должен получить диплом, а эта корочка открывала двери. На работе нужно было выполнять план, программу, указания и, как сказано выше, не выходить за рамки.
Диплом обычно получается однажды и нужно его получить, чтобы потом не было мучительно больно, если не примут на работу. Но зато потом и до выхода на пенсию ты принадлежишь к касте интеллигентных и уверенных в себе.
В нормальном (Я имею в виду здешний, который мне кажется нормальным) мире, если хочешь работать инженером или врачом, то имей в виду, что здесь – таков закон Мура – объем информации каждые полтора года удваивается. Пока ты собирался и гадал: ехать – не ехать, и чесал в затылке, увольнялся и собирал чемодан, будь готов, что пора идти на курсы. Где занятия на языке туземцев. И не удивляйся тому, что для работодателя твой диплом, даже если он докторский, в крайнем случае, предлог для начала разговора. А если ты не понимаешь того, что тебе говорят, потому что твой иврит «не пошел», то тебе говорят: «пошел ты сам, ты не нужен».
Ответственный за тебя не кто-то там, наверху, а ты сам за себя.
Похоже на то, что это главный пункт той культуры, о которую репатрианты споткнулись и набили множество синяков и шишек. Русская пословица: «не зевай Фомка, когда ярмарка», в российской школе либо не изучалась, либо изучение сопровождалось замечанием, что это «волчий закон капитализма», что, в общем-то, так и есть. Капитализм потому преуспевает и обгоняет любой социализм по качеству жизни, что его законы соответствуют тем, на котором зиждется мир и человечество. Каждый ответственен за себя, и тогда тому, кто хочет помочь терпящему бедствие, ясно, где тонущий. Его видно только, если все могущие плыть плывут.
Огромный процент выходцев из СНГ – носители университетских, институтских и докторских дипломов. Среди них много специалистов, которые нашли себя в израильской экономике, но далеко не все. А есть такие, как один мой знакомый. Он когда-то, в незапамятные времена состряпал кандидатскую диссертацию – не поверите – по металлургии. После чего работал на заводе, где производили фотоаппараты. Потом перебрался в Москву в какой-то главк зав. отделом по организации соцсоревнования. Ученый! Где и как он устроился в Израиле – об этом помолчим, но уж во всяком случае, не в связи с металлургией. На здоровье! Однако же не только значится доктором, но умудрился за свою металлургию получать добавку к зарплате. Это производит гнусное впечатление и подрывает авторитет доктората, как такового.
Да, это было составной частью советской культуры, и она наталкивается на трудности в мире, где диплом - стартовая площадка для карьеры, а не гарантия ее успешности.
Вы, конечно же, помните историю гибели Содома и Гоморры. Господь решил покарать в этих городах всех грешников, но Авраам возразил Вс-вышнему: а вдруг не все жители этого города паскудники. Может статься, что, если не десять, то девять или даже один из них праведник. Разве можно и его – тоже?!
Вывод: никогда не говори таких слов, как всё и все, а в данном случае речь не идет о трети репатриантов, которым нет надобности объяснять то, что я тут пишу: они изучили иврит, добились признания и комфортно устроили свою жизнь на родной земле.
Однако, это те слабости, чтобы не сказать: пороки, которые мы привезли с собой.
После 70 лет внедрения интернационализма в советское общество и после того, что он, как было объявлено, окончательно восторжествовал, Россия является страной полного и окончательного торжества ксенофобии. В России, как ни в одной стране мира, культ чужака и врага, который насаждался с незапамятных времен, а при советах под маской интернационализма – в особенности, в нынешнее время достиг своего апогея. Кто не с нами, тот против нас, он враг, и его уничтожают.
Слушаю некоторых телекомментаторов, листаю российские газеты и только удивляюсь этой самоубийственной идеологии. Евреев обличают, и тому есть свои причины, в том, что мы делим мир на две неравные части: большую (Это мы) и меньшую – все остальные народы, то есть гои. Это случается, но в России привыкли делить на три категории: первая – собственно русские, вторая – нерусские, но следуют в нашем фарватере, а все остальные суть враги.
Парадоксально, но факт: евреи-выходцы из России, взойдя в Израиль, тут же, автоматически всех разделили по полкам, а себя назвали... русскими. Причем, поскольку мы русские, то в чемоданах мы привезли великую русскую культуру и обогатили Израиль своей образованностью и профессионализмом, а они, израильтяне, без нас тут так и прозябали бы в бескультурье и полном непонимании, что и как надо.
Кроме шуток!
Как, объясните мне, можно называть себя русским, если русские тебя так не называют и таковым не считают? Разве ты забыл, что именно там тебе постоянно напоминали, что ты чужой, даже более чужой, чем немец, француз и даже всенародно ненавидимый «америкос»?
Мы не судьи России, но беженцы оттуда и репатрианты сюда. Так может все-таки стоит пересмотреть привезенные чемоданы и освободиться от ненужного хлама?
Никто не сомневается в великих достижениях русской культуры позапрошлого века. Весь мир зачитывается «Идиотом» Достоевского, только благодаря этому православному писателю человечество осознало психологический механизм перехода от преступления к наказанию, а «Война и мир» – главный роман всех времен. Но какое это имеет отношение к тому, что у того народа, с которым я с сегодняшнего дня пожелал разделить хлеб-соль, землю и судьбу, за последние 4 тысячи лет накоплено свое культурное богатство и свои традиции, имеющие свои ценности, краски и преимущества?
Если две трети людей, называющих себя репатриантами, не владеют языком страны и народа этой страны, то вполне естественно, что они называют себя «русскими», причем признаком русскости являются язык и «Идиот» Достоевского. Это широкая улица, называющая себя «русской». Так и говорится: «русская улица». В Израиле есть репатрианты из множества стран, но ни румынской, ни американской, ни иракской улиц вы здесь не найдете. Только одна улица: русская.
В тысячный раз повторяю, что я ничего не имею против гордости великороссов, но посмотрите на себя, на свои «жидовские морды», которые вы – слава Вс-вышнему! – унесли целыми оттуда, и объясните мне: ну какие же вы великороссы?
Как следствие: «русские» партии и «русские» же депутаты. Вплоть уже до «русских» министров и зам. министров, которые якобы служат для защиты специфически русских интересов «русской улицы».
Все началось с того, что «иврит не пошел», что элементарно объясняется наследием твердо усвоенного принципа лежебоки-Емели. Одновременно шло отторжение от всего не-русского в не-русской стране с одновременным внедрением в эту страну свинины, празднования русских праздников, вывесок на русском языке даже без дублирования их на иврите, вплоть до внедрения «русских» партий в еврейский парламент.
Однажды в беседе с одним таким «русским» депутатом я сказал:
– Когда вы, выступая по радио, называете себя и меня русскими, я выключаю приемник.
– А это, – он сказал, – проблема чисто лингвистическая. Я не знаю, как сказать иначе.
Я говорю: «Не знаешь? Подскажу. Было бы правильно и уместно называть нас «жидовскими мордами». Термин, во-первых, привычный, во-вторых, напоминающий о том, из какой культуры мы совершили исход, а в-третьих, давайте посмотрим друг на друга и согласимся, наконец-то, что наши, извините, морды никогда русскими и не были. Со времен царя Давида они все типично жидовские» (Напоминаю, что слово «жид» – не ругательство, а польское искажение слова «егуди»).
Иерусалим, август 2005
ПОЛУЧЕНО ОТ АВТОРА