|
Детство в одесском дворике |
АНТАНТА
Нашу соседку с первого этажа звали тетя Соня, и была она очень занимательной женщиной. Занимала она все! Но понемногу. Чтоб не отдавать. В дело шло все: пол стакана подсолнечного масла, половина сахарной головки, керосин и, конечно же, деньги. Денег она брала тоже немного. Рубль-два…
Я подозреваю, что у тети Сони имелся какой-то особый список с обозначением "одолженного" и датой. Потому что, она никогда не одалживала одно и то же и всегда наносила следующий визит не раньше, чем через месяц после предыдущего.
Одолженное она никогда не отдавала.
Некоторые наивные жильцы нашего дома пробовали одолжить что-то у самой тети Сони. Увы, у нее никогда не было того, о чем пришли просить эти незадачливые люди.
Еще более наивные пытались как-то получить одолженное. Ну-у, тут им мало не казалось. Тетя Соня проклинала и обзывала их так, что содрогался весь двор. Но никто не мог похвастать тем, что получил от Сони хоть крошку.
Определенный интерес представляли для нее газеты, которые она охотно извлекала из почтовых ящиков, а также всякого рода открытки, которые похищала из тех же ящиков с огромным удовольствием. Так что, желающие сохранить тайну своей переписки, вынуждены были навешивать на ящики хитрые замки. Тетя Соня, впрочем, это очень не одобряла.
Еще тетя Соня очень любила брать книги почитать. Уж не знаю, читала ли она вообще, но книги тоже не возвращала. Мне помнится стопочка всякой книжной макулатуры у нас в передней, которую выделил папа на случай Сониного набега.
Некоторые могут совершенно справедливо заметить, что можно было просто ничего Соне не давать. О, если бы это было так просто! Конечно, находились смелые люди, которые заворачивали тетю Соню прямо от порога. И что? Та грязь, которую выливала тетя Соня во дворе на этих несчастных, не отмывалась довольно долго. Ну, кому, скажите, охота, чтоб его с ног до головы вываляли в грязи ради двухсот грамм керосина. Проще было дать ей этот керосин и целый месяц ее не видеть у себя на пороге.
Думаете, тетя Соня нуждалась? Ничуть не бывало. Ее муж Моня работал начальником цеха на одной из мебельных фабрик. На то время, это была ДОЛЖНОСТЬ. Каждое утро за ним приезжала персональная "Победа", и он, ни с кем не здороваясь, гордо шествовал по двору. Воровал? Не знаю. Мне кажется, что да. Ибо тетя Соня часто хвасталась нарядами и украшениями, которые были в большом дефиците. Так что, наверное, воровал. Да, вот я обмолвился, что дядя Моня ни с кем не здоровался. Это не совсем так. С милиционером Гениталенко он здоровался первым!
Так продолжалось довольно долго. Аж до тех пор, пока Соня не пошла одалживать деньги у тети Ривы. Решив, что новую жилицу можно раскрутить по полной, она запросила с Ривы аж пять рублей. И… ничего не получила. Информированная другими жильцами Рива, ей просто-напросто отказала. Что тут поднялось!
- Вы посмотрите на эту хозерскую жену! - орала посреди двора тетя Соня. - Она же за копейку удавится, а за две пойдет на панель! Да-да, на панель! Проститутка! Бикса вонючая!….
В общем, таких хороших, добрых слов было произнесено немало. Что интересно, Рива стояла у окна и, как всегда, спокойно все это выслушивала.
Надо сказать, что Рива была человеком грамотным. Она работала бухгалтером в ремесленном училище. Вот она села и подсчитала, во что обходятся жильцам двора набеги тети Сони. Выходило, что с каждой квартиры тетя Соня получает в месяц товаров или наличных примерно на четыре рубля. Стало быть, в год - около пятидесяти. А квартир во дворе пятьдесят две! Ну, пусть она охотится не ежедневно, пусть. Но все равно выходило, что Соня умудрялась изымать у жильцов не меньше двух тысяч рублей! Деньги огромные! Сама Рива получала в месяц шестьсот пятьдесят рублей "грязными".
И тогда тетя Рива сделала гениальный ход. Как вы думаете, с кем поделилась она не только обидой, но и своими подсчетами? Правильно! С тетей Марусей! С этого момента они, на время, только на время, стали неразлучными подругами. Каждый вечер сидели они на скамеечке у ворот, лузгали тетимарусины семечки и о чем-то шептались.
Устроить то, что они, в конце концов, учинили им помог случай и товарищи Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов и примкнувший к ним товарищ же Шипилов. Именно эти деятели организовали антипартийную группу, за что их поперли и из партии, и из руководства страной. А ведь их именами были названы города, районы. Был в Одессе Ворошиловский район, был и Кагановический. А в этих районах имелась пропасть учреждений. Вот бланки этих учреждений были срочно заменены. А старые бланки? Их, видимо, полагалось уничтожить. Но кто-то позарился на лишнюю копейку, и целые пачки бланков оказались в пункте макулатуры, которым заведовал дядя Марик, который тогда еще водил дружбу с тетей Марусей.
Марусю бланки заинтересовали. И не зря. Среди них нашлась целая пачка повесток в прокуратуру, которые Маруся изъяла.
В один ужасный вечер, открыв собственный почтовый ящик, тетя Соня обнаружила в нем повестку, которая извещала, что гражданин Матусович Эммануил Зеликович обязан явиться в прокуратуру в кабинет № 433 для дачи показаний. Тете Соне стало плохо. Она стояла у стены и пустыми глазами смотрела на ряд почтовых ящиков, в которых белели точно такие же повестки. Изъять повестки для тети Сони было делом техники. Как же плохо ей стало, когда в повестках она прочла, что почти каждый из жильцов дома приглашается в ту же прокуратуру, но для дачи СВИДЕТЕЛЬСКИХ показаний по делу того же Матусовича Эммануила Зеликовича.
Тетя Соня на минутку представила, что скажут жильцы о ней и о супруге. И тут ей в третий раз стало плохо. Тем более, что иллюзий насчет любви к ней жильцов дома она не питала.
Побросав повестки обратно, тетя Соня ушла домой. Думать. Надо сказать, что после ее ухода, повестки загадочным образом из ящиков исчезли.
Результатом раздумий тети Сони было то, что они с мужем нагрузились бакалеей и пошли отдавать долги. Ни о чем не подозревающие жильцы получали бутылками масло, головы сахара, а главное, наличные. Правда, кроме этого великолепия они получали еще и разговоры о том, что все они соседи и должны друг другу помогать. Но это были уже мелочи.
Через несколько дней дядя Моня поперся в прокуратуру. Но постовой милиционер его туда не пустил. Более того, указал Моне, что его повестка и вовсе недействительна, является документом устаревшего образца, а кабинета 433 у них отродясь не бывало. Более того, обвинил дядю Моню в попытке незаконного проникновения в государственный орган. Дядя Моня был счастлив. Придя домой, он поделился счастьем с супругой. Та счастлива не была, ибо подсчитывала убытки.
Каким-то образом, эта история стала популярна во дворе. Стоило тете Соне показаться, как она нарывалась на один и тот же вопрос:
- Мадам Соня, вы в прокуратуру не опаздываете?
Через некоторое время Матусовичи поменяли квартиру.
Примерно тогда же тетя Маруся и тетя Рива рассорились.
В общем, Антанта распалась.
ВЕНДЕТТТА ТЕТИ МАРУСИ
У тети Маруси отключили электричество. Да, да, средь бела дня пришли монтеры, перерезали провод, заизолировали и опечатали. Сказали, что за Марусей огромный долг, и ушли. А Маруся осталась. Без света, без шаланд, полных кефали, без последних известий по радиоле "ВЭФ-Аккорд". Ну, на последние известия тете Марусе было бы наплевать, но принцип, принцип. Тетя Маруся пошла в контору, ведавшую включениями-отключениями, а там ей сообщили, что за ней долг в сто двадцать четыре рубля с какими-то еще копейками. Ну, с копейками Маруся еще бы смирилась, но сто двадцать четыре рубля ни в какие рамки не укладывались. Она и платила-то четыре двадцать в месяц. И не больше. По счетчику, между прочим. Но на сей раз счетчик нагло показывал такую запредельную сумму, что тете Марусе стало не просто плохо, а совсем плохо. Платить было нечем. Да и за что? Тогда тетя Маруся стала вспоминать, что месяца два назад, когда у соседей Комбайнеровых, получивших освободившуюся квартиру, был ремонт и делалась внутренняя проводка, мадам Комбайнерова пришла к Марусе, принесла не очень свежий и слегка початый торт и попросила разрешения подключиться, пока, к Марусиной розетке. "Не сидеть же нам без света!" - заявила она. Тетя Маруся согласилась, что без света сидеть плохо и... разрешила. Внутреннюю проводку у Комбайнеровых делали недели три. За это время, правда, успели отциклевать полы, развесить люстры, поклеить обои... В общем, Комбайнеровы отключились нескоро. А счетчик, между тем, набирал обороты.
Тогда Маруся пошла к Комбайнеровым с просьбой оплатить электричество. Но государственный человек Комбайнеров прошел мимо Маруси, как мимо пустого места, а мадам Комбайнерова Марусю выгнала, обозвав выжигой.
Так что, сидела Маруся без света и о чем-то думала, думала…
Надо сказать, что квартира Маруси и квартира Комбайнеровых прежде была одной большой квартирой, причем, жилье, занимаемое нынче Марусей, прежде являлось всего лишь кухней. Потом, когда квартиры разделили, в трубу, подающую воду, врезали еще одну, дополнительную и вода пошла и в соседнее жилье. Но вентиль остался на месте. И находился он в Марусиной кухне. Правда, пользоваться им из-за хронической проржавелости Маруся не могла. Увы. Но… Это же была Маруся!
В один прекрасный день Маруся устроила у себя потоп, сломав водопроводный кран. Пришел сантехник из ЖЭКа и был встречен, как родной. Мало того, что Маруся сунула ему в карман трешку за пустяковейший ремонт, так еще и бутылку выставила. Сантехник противиться не стал. Сели, выпили по первой. А потом Маруся прикручинилась.
- Вот, ты хороший человек, - говорит и всхлипывает, - мигом пришел на помощь. А как тебя не будет? Что мне потопнуть, бедной?
Сантехник выпил еще стопку и проникся.
- А где у тебя тут вентиль? - говорит.
Вентиль нашелся, но провернуть его не смог и дюжий сантехник. А это уже была потеря квалификации. История умалчивает о том, сколько провозился с ржавым вентилем толковый сантехник. Но успеха добился. Вентиль вращался, как миленький. И воду перекрывал отлично. Вознаградив сантехника еще одной трешкой, тетя Маруся занялась другим неотложным делом.
Она срочно налаживала отношения с теперь уже старшим сержантом Гениталенко. Для начала, она стала называть его товарищ старшина. И Гениталенко вдруг задумался о том, что Маруся не такая уж скверная женщина. Потом она написала майору Конгломератенко - главному над всеми участковыми района - письмо, восхвалявшее милицейские подвиги Гениталенко. Гениталенко наградили грамотой, и он Марусю просто-таки полюбил.
А потом Маруся собралась в деревню к родственникам. Она посвятила в это весь двор и лично старшего сержанта Гениталенко.
- Боюсь только, что обворуют меня за месяц, - жалилась она старшему сержанту. - У вас товарищ старшина участок большой, за всем не уследишь…
Гениталенко важно кивал. Потом он обнадежил тетю Марусю, что ежели квартиру сдать милиции и опечатать печатью и личной подписью самого товарища майора Конгломератенко, то ни один вор туда не проникнет.
- Ей Богу? - спросила Маруся.
- Ей Богу! - ответил Гениталенко.
В день отъезда квартира Маруси была надежно опечатана. Маруся села на троллейбус № 4 и поехала на вокзал.
А Комбайнеровы, спустя какое-то время, открыв кран, обнаружили, что вода из него не хлещет, не идет и даже не капает.
В то время народная примета "Если в кране нет воды…" еще была неизвестна, поэтому ответственный товарищ Комбайнеров порысачил в ЖЭК. На дверях ЖЭКа он обнаружил амбарный замок, так как было уже пол шестого, а ЖЭК, согласно расписания, работал до шести. Пришлось Комбайнеровым, под покровом темноты, набирать воду из дворового крана. Но темнота темнотой, а те, кому надо, все прекрасно увидели. И рассказали. Всем! С подробностями! Но это были еще ягодки!
Наутро товарищ Комбайнеров дождался-таки примерно в пол десятого, поскольку ЖЭК работал с восьми, самого управдома. Управдом высоким государственным положением Комбайнерова не проникся, но все же обещал подослать сантехника при первой же возможности. Такая возможность подвернулась назавтра после обеда. Придя к Комбайнеровым, сантехник добросовестно обследовал все трубы и краны и сообщил, что повреждение, видимо, где-то снаружи. Мадам Комбайнерова не вознаградила сантехника за труд ни трешкой, ни рублем, а вознаградила плохими словами, некоторые из которых сантехних даже не знал. Это была ее ошибка!
Ночью, вернее, поздним вечером семейству Комбанеровых пришлось не только добывать воду из дворового крана, но и в полном составе посетить дворовой же сортир, что произвело на них неизгладимое впечатление. А уже утром сам товарищ Комбайнеров был застукан дворником дядей Федей за попыткой оросить угол парадной. Мало товарищу Комбайнерову не показалось!
Наконец, после обследования внутридворовых сетей, было установлено, что вода нормально поступает всюду вплоть до квартиры тети Маруси. Более того, сантехник вспомнил, что вентиль, перекрывающий эту самую воду, функционирует просто отлично. Оставалось открыть эту самую воду, но… Квартира тети Маруси была опечатана!
Сорвать печать и вскрыть квартиру Маруси не представлялось возможным. Старший сержант Гениталенко стоял, как скала. Более того, товарищ майор Конгломератенко, на прием к которому пробрался Комбайнеров, тоже грудью встал на страже закона.
Пришлось Комбайнеровым брать воду и даже посещать дворовой сортир уже вполне открыто, что радостно приветствовалось населением двора.
В это же время стало известно, что тетя Сима встретила тетю Марусю на Привозе, где та "делала базар". Выяснилось, что тетя Маруся живет ни в какой не деревне, а в квартире своей племянницы, где имеется не только электричество, но даже и телевизор. Более того, как выяснила тетя Сима, в ближайшее время возвращаться к родному очагу тетя Маруся не планировала.
Осчастливленный Комбайнеров, надев выходной пиджак с юбилейной медалью порысачил к Марусе.
Первый тур переговоров закончился безрезультатно. Маруся соглашалась вернуться домой только после полной электрификации своей квартиры. Средства на эту самую электрификацию полагалось изыскать Комбайнерову. Сам Комбайнеров на возвращении Маруси не настаивал, а просил только зайти на несколько минут, дабы открыть квартиру и, соответственно, вентиль. Он даже был согласен отвезти Марусю туда на такси. Сами понимаете, что подобное предложение было категорически отвергнуто.
Второй тур переговоров обязали вести старшего сержанта Гениталенко. Но того в дверях собственной квартиры встретила племянница тети Маруси и сообщила, что тетя отбыла в неизвестном направлении, а вернуться предполагает только после выполнения всех ее требований.
Комбайнеровы попытались оттянуть расплату, мотивируя это тем, что у них нет соответствующей книжки. Но книжка загадочным образом тут же попала в руки старшему сержанту Гениталенко. А он предъявил ее, причем полностью заполненную на нужной странице.
Комбайнеровы еще некоторое время держались, но после особо неудачного посещения мадам Комбайнеровой дворового сортира им пришлось сдаться.
Маруся триумфально вернулась домой.
У Комбайнеровых из крана пошла вода.
А из Марусиных окон снова понеслось, привычное до слез: - … Рыбачка Соня как-то в мае…
КОШАЧИЙ ВАЛЬС
Я много раз слышал, что собаки похожи на своих хозяев. Не сомневаюсь, что это так. Более того, мои эрдельки Альфа и Тута носят точно такие же прически, как и я. Правда, у них парикмахер получше. И подороже…
Но я не о собаках, а о котах. Вот, задался вопросом насчет того, на кого были похожи коты и кошки в моем старом дворе? И знаете, что решил? Не внешностью, так характером они точно копировали своих владельцев. Правда, насчет того, кто, на самом деле, кем владел, еще вопросы имеются. Ну, да не в этом дело.
Кошки у нас во дворе имелись почти у всех. Или коты… Что интересно: если кошки носили самые разные и вычурные имена, то коты, в основном, были Васьками, Мурзиками…
Исключение составлял огромный и наглый кот по имени Черчилль. Тот еще подарок. Он был красив, отважен и… глуп. В отличие от кошки Стефании, принадлежавшей, если помните, тете Марусе. Да, забыл сказать, что хозяином Черчилля был парторг Одесской тюрьмы Бугров. Ну, может, не парторг, а замполит. Дела это не меняет.
Всех котов описывать не стану, тем более, что рассказать хочу об одном случае, потрясшем меня до глубины души. А дело было так.
Однажды дворовые коты разжились скумбрией. То ли хозяйка зазевалась, то ли произошла самая нахальная экспроприация, но посреди двора появилась довольно большая скумбрия в окружении жаждущих котов. Первого владельца этой рыбы вычислить довольно трудно. Предполагаю, что это был Межбижеровский Мурзик. Почему? Да только идиот может тщеславно вытащить рыбу во двор, вместо того, что бы съесть ее в укромном уголке. Но, повторяю, Мурзик Межбижер был тщеславен и глуп. Посему предъявил рыбу на всеобщее обозрение. Что и вышло ему боком. Мало того, что Черчилль скумбрию конфисковал, так еще вломил Мурзику вполне по-человечески. Так, что тот и думать забыл о рыбной диете, а, наоборот, ужасно затосковал о доме, куда поспешно и смылся. Черчиллю есть не очень хотелось. Поэтому он разлегся, уложив рыбу перед собой, и посматривал по сторонам на котов и кошек сидевших вокруг, правда, на приличном расстоянии. Если кто-то делал попытку приблизиться, Черчилль закладывал уши и слегка шипел. И этого было достаточно. Поняв, что им ничего не светит, коты разбежались по своим делам. Осталась одна Стефания Марусина, которой уж точно ничего не светило. Мало того, что была тощей и некрасивой, так несколько дней назад умудрилась тяпнуть лапой Черчилля по уху во время какой-то кошачьей разборки. А есть Стефании хотелось. Маруся, и так не баловавшая ее разносолами, занятая мытьем бутылок, потом их сдачей, совсем забыла Стефанию покормить. Так, впрочем, бывало уже не раз, так что, кошка давно привыкла рассчитывать только на себя.
Оглядев диспозицию, Стефания убедилась в том, что конкуренты напрочь отсутствуют, а бдительный Черчилль сидит посреди двора со своей скумбрией и не спускает с нее глаз. Черчилль знал, с кем имеет дело, но, как всегда, не до конца.
Тем временем, Стефания, сделав вид крайней озабоченности, отошла в самый конец двора и, испуганно оглядываясь на Черчилля, стала там что-то копать.
- Наверное, клад! - решил Черчилль.
Клад - это штука очень серьезная. Всем известно, что, раскопав клад, можно невиданно разбогатеть. Перед взором Черчилля пронеслось видение уютных и полных бутылочек с валерьянкой. Они, точно они, были закопаны в углу! И всем этим будет владеть какая-то задрипанная Стефания!… Подобного Черчилль вынести не мог. Он бросил рыбу и ринулся в угол двора. Стефания уступать не хотела. Она размахивала лапой и шипела. Это еще больше убедило Черчилля в том, что закопаны ценности необыкновенные. Он ринулся вперед. Ну, что может сделать простая советская кошка против Черчилля? Стефания отбежала, не переставая огрызаться, но, почему-то, в центр двора. Черчилль, занятый землекопными работами, этого не заметил. Он рыл землю долго и нудно. Клада не было. Измученный физическим трудом, Черчилль решил, что клад может и подождать, а подкрепиться для новых трудовых подвигов не мешает. Оставив довольно глубокую яму, он вернулся туда, где лежала его рыба. Скумбрии не было! Черчилль не поверил своим глазам. Он точно помнил, что оставил ее тут! Может, ошибся? Да нет, вот мокрое пятно еще не высохло, и запах остался… Страшное подозрение заставило кота бешено завертеться на месте. Но это, почему-то, не помогло. Отринув гордость, он поискал глазами Стефанию, чтоб спросить у этой кошки драной насчет рыбы. Но и Стефания нигде не наблюдалась. И тогда, только тогда, Черчилль понял все!
- Убью-у-у! - завопил он омерзительным голосом.
Заинтересованные собратья вылезли из своих укрытий. Зрелище было то еще. По двору метался разъяренный Черчилль и выкрикивал слова, которые даже в неприличном обществе помоечных котов считались бы рискованными.
В это время, раздвинулась занавеска на Марусином окне и взору публики предстала Стефания с головой скумбрии в пасти. Стало тихо. И в этой тишине из Марусиной форточки донеслись звуки кошачьего вальса. И откуда Маруся узнала, какая музыка наиболее соответствует моменту? Может, Стефания подсказала?
МУЖ ТЕТИ МАРУСИ
Злые языки говорили, что у тети Маруси когда-то имелся муж. Ну, представить себе такое оказывалось не так уж сложно, ибо у тети Маруси всегда кто-то был… Но говаривали, причем, почему-то шепотом, что муж этот, якобы, был законный. А это в корне меняло дело! Но следы этого мифического мужа давным давно покрылись пылью лет и, если о нем кто-то и вспоминал, то только заклятые Марусины друзья - соседки по двору. И то во время скандала. Причем, скандала исключительного, первой степени, когда тормоза у высокодоговаривавшихся сторон отказывали окончательно.
Предположений по этому поводу имелось множество. Одни говорили, что муж тети Маруси ее бросил и уехал, от греха подальше, куда-то на Север, Восток, Запад… Тут мнения расходились. Бытовала и радостная версия, что муж тети Маруси сидит в тюрьме. За разбой, за политику, за воровство… И тут мнений имелось множество.
Подобные разговоры тетя Маруся никогда не развивала, даже во время скандалов, на провокации не поддавалась, поддерживая, таким образом, вокруг себя некий ореол таинственности.
Не помню, рассказывал ли я, что папа, чтоб как-то пригасить мою активную тягу ко всяческим пакостям, начал усиленно снабжать меня художественной литературой захватывающего плана. Так в мои руки попал том из детской библиотеки приключений, повествующий о Шерлоке Холмсе. Книга произвела на меня потрясающее впечатление, коим я не замедлил поделиться с друзьями. Сначала, они довольствовались пересказом, но потом, за немыслимые блага, я выдавал книгу "на почитать" каждому. Так что, теоретическая подготовка к тому, чему мы в дальнейшем вознамерились посвятить всю свою жизнь, была на высоте. Мы отдавали себе отчет, что дальнейшая наша жизнь будет полна опасностями, Но… и приключениями тоже. Это и перевесило. Вы уже догадались, что все достаточно юные обитатели двора решили стать сыщиками.
А после того, как мы по запросу тети Ани отыскали ее дядю Вову у тети Регины, слава о нас пошла "по всей земле великой". Более того, дядя Вова собственноручно собирался выделить нам гонорар, но наши бдительные родители не позволили.
После этого новые заказы на расследования не поступали, посему мы тынялись, пытаясь засунуть свои пытливые носы, куда ни попадя. Судя по всему, для некоторых жителей двора это таило угрозу. Поэтому нашу энергию направили в другое русло: поручили отыскать мужа тети Маруси.
Как раз в это время тетя Маруся поделилась с нами энным количеством бутылок. Дело в том, что ЖЭК построил нам стол для пинг-понга, но ни сетки, ни ракеток, ни даже шарика не выдал. Вот, приобретение этих нужных вещей своими бутылками спонсировала тетя Маруся.
Поскольку расследование могло случайно обидеть нашего щедрого друга, решено было посвятить тетю Марусю в суть поисков. Что и было сделано. Тетя Маруся не обиделась, а, более того, предложила свою помощь. Правда, для оказания этой самой помощи ей понадобился список активистов поиска ее мужа. Список был тут же выдан.
Далее события развивались следующим образом. Все семь активистов поисков Марусиного мужа через несколько дней получили по почте по пятикопеечному конверту, правда, без марки. Доставка таковой почты требовала рублевой доплаты. Такие бешеные деньги никто бы не заплатил, но вместо обратного адреса на письме имелась интригующая надпись: "Муж Марусьи". Не обращая внимания на очевидную безграмотность автора, заплатили все. Любопытство, знаете ли. Неизвестный автор не баловал своих корреспондентов разнообразием. Во всех конвертах имелся клочок бумаги с надписью: "Крути-верти, а рубль заплати!". Объегоренные заказчики попытались, было, предъявить нам финансовые требования, но, видя наш недоуменный вид, неохотно отказались от своих посягательств. Следственная группа приватно допросила и тетю Марусю, но та клялась и божилась в своей невиновности.
Через некоторое время, определенные жильцы дома получили уже не письма, а посылки. Поскольку посылки были не доплатные, получать их пошли все. Несколько насторожил получающих обратный адрес: "Марусьин муж", но вес посылок сильно обрадовал, ибо весила каждая никак не меньше восьми килограммов. Посылки были забиты на совесть, поэтому даже самым нетерпеливым пришлось тащить их домой. Дома же, вскрыв посылки, каждый из "великолепной семерки" обогатился на пол пуда битого кирпича.
О муже тети Маруси пошла уж вовсе нехорошая слава.
Впрочем, сначала подозрения снова пали на тетю Марусю, но она умело отбила все нападки. Основным и убедительнейшим ее аргументом стало:
- Сколько стоит отправить посылку, знаешь? Нет? Ну, так считай. Ящик - восемь рублей, отправка - четырнадцать двадцать. Всего: двадцать два двадцать. Теперь умножь это на семь. Сколько получится? То-то. Стану я такие деньги на этих, дальше шло нечто непечатное, тратить!
Этот аргумент возымел действие. Действительно, выбросить больше чем полторы сотни рублей за просто так никто во дворе способен не был. Стала быть, вся вина окончательно ложилась на теперь уже не мифического мужа.
С той поры все необъяснимое, загадочное, просто неудачное ложилось на счет этого таинственного человека. А в таком большом дворе, как наш, случается всякое. И вещи пропадают, и стекла бьются, дошло до того, что дворовой синяк дядя Жора, вернувшись откуда-то практически ползком, на все вопли своей благоверной стоически не отвечал, а когда та вздумала приступить к физическим мерам воздействия на пропойцу-мужа, угомонил ее одной фразой:
- С Маруськиным мужем выпивали!
Жоре никто не поверил, но на всякий случай его зауважали, что положительно сказалось на количестве ежедневно потребляемого им биомицина.
Потом Марусиным мужем стали пугать друг друга. Потом…
А что же тетя Маруся? О, она жила, как и прежде. Собирала бутылки, торговала семечками, ссорилась и мирилась с соседками.
Годы шли. Тайна так и осталась бы нераскрытой, если бы я не покрасил зеленкой ее кошку Стефанию. Кошке-то было все равно, но Маруся очень обиделась.
Весь вечер я где-то пропадал, а вернувшись нашел в почтовом ящике записку, гласившую:
- Шурка если будишь халюганить я тибе все ухи оборву
Там была и подпись:
- МАРУСЬЯ.
Рисунки Вадима Бродского