"Народ мой" №10-11 (374) 31.05.2006
Я сохранил себя как личность...
Эдуард Самойлович Кузнецов родился в Москве в 1939 году. После службы в армии поступил в МГУ на философский факультет. Через год, в 1961 г., арестован за издание первых самиздатских журналов. Приговорен к 7 годам за антисоветскую деятельность. В июне 1970 года, после неудавшейся попытки угнать в составе группы отказников самолет из Ленинграда в Израиль, был вновь арестован и приговорен к смертной казни с формальным обвинением в измене родине ("Самолетное дело"). В результате международной кампании протеста смертную казнь заменили 15 годами заключения. В 1979 году Эдуарда Кузнецова и еще четверых диссидентов обменяли на советских шпионов, арестованных в США. Кузнецов стал гражданином Израиля. С 1983-го по 1990 г. возглавлял отдел новостей на Радио Свобода. В 1991 г. он стал главным редактором русскоязычной израильской газеты "Время", в 95 г. - газеты "Вести". Ныне - руководитель журнала Nota Bene. Автор книг "Дневники", "Мордовский марафон" и "Русский роман", переведенных на многие языки. Первые две тайно написаны в лагере. Книга "Дневники" получила в 1974 г. во Франции приз "Гулливер" как лучшая книга года, написанная иностранным автором.
"Русская Германия"
27.03.2006 15-33- Эдуард Самойлович, ваш писательский талант расцвел, что называется, в тюремных застенках, скажите, пожалуйста, не это ли явилось стартовой позицией для создания "русской" прессы в Израиле?
- Писать я начал в лагере особо строгого режима для особо опасных преступников-рецидивистов, совершивших государственные преступления. Писал, естественно, тайком, что было крайне непросто, учитывая ежедневные обыски. Еще сложнее было потом хранить написанное, выжидая момента, когда можно будет переправить рукопись "за колючку". И писал я не потому, что воссиял во мне творческий талант, а потому, что самое страшное в неволе - грызущее душу ощущение, что жизнь проходит, утекает меж пальцев, и нет возможности самореализоваться. Это ощущение многих сломало, заставило опуститься, махнуть на себя рукой и плыть по течению. Так что для меня писание было способом сохранения себя как личности. Конечно, писательский тюремный навык мне впоследствии очень пригодился.
- И все-таки, как вы стали "отцом" русских газет?
- Отцом и основателем "русской" прессы в Израиле я стал довольно случайно. В 1990 году ко мне обратился через посредников в то время очень знаменитый, живший тогда в Лондоне, газетный магнат Максвелл (через пару лет он погиб при очень загадочных обстоятельствах) с предложением создать русскоязычную газету в Израиле (формально пресса была, но в виде пары-другой очень жалких газетенок). Я в то время жил в Мюнхене и работал в качестве главного редактора отдела новостей на Радио Свобода. Жил припеваючи, получал очень приличную зарплату, но... скучно мне было - страна чужая, все, что в ней происходит, меня не задевает, а главное - выпить и при этом дружески пообщаться не с кем. А в Мюнхене моих знакомых собеседников было всего ничего - только Владимир Войнович да Александр Зиновьев... А они между собой враждовали. К кругу моих знакомых можно еще причислить Марио Корти, который вплоть до недавнего времени был директором русского отдела Радио Свобода. В этом смысле Израиль - благодатная страна: подходящую компанию тут обрести - раз плюнуть, народ общительный и не вредный.
В общем, я с радостью принял предложение Максвелла. Так и пошло-поехало. Сперва я основал газету "Время", потом "Вести", позже "МИГ-news", а сейчас тружусь в качестве главного редактора литературно-публицистического журнала Nota Bene, который, кстати, российская газета "Книжное обозрение" недавно справедливо назвала "лучшим журналом русскоязычного зарубежья".
Кстати, хочу отметить, что тираж "Вестей" при мне доходил до 50 000, а сейчас он порядка 12 000. А почему? Потому, что от моей газеты за версту пахло честной журналистикой, цель которой - не пропагандировать те или иные идеи и позиции, а информировать, то есть максимально объективно и всесторонне освещать происходящее в мире и стране. У газеты как таковой не может быть позиции, направления... Позиция возможна лишь у авторов, для чего им отводится специальный отдел. Читатели верили моей газете, а все премьер-министры и претенденты в таковые захаживали ко мне домой на рюмку чая.
Независимой газета может быть лишь при условии независимости редактора. Не декларативной, а подлинной независимости, который при этом не мошенник и всерьез верит в необходимость честной прессы как оплота демократии - вот секрет успеха! Но для этого надо было не только с самого начала отвоевать право на редакторскую независимость, но и бороться за нее едва ли не каждый день. Надоело воевать... И меня ушли.
- Считаете ли вы сегодняшние израильские СМИ независимыми?
- В последние 6-7 лет ни о какой независимости, во всяком случае русскоязычных газет, радио и телевидения, в Израиле говорить не приходится. Почему и как это произошло - это отдельная, непростая и довольно болезненная тема.
- А теперь давайте вернемся к временам "не столь отдаленным". После освобождения (обмена) из лагерей вы посвятили себя борьбе с советским режимом. Не всем известно, что в 80-х годах вы были президентом Интернационала Сопротивления. Чем занималась эта организация?
- "Посвятил себя" - это сильно сказано. Скорее, отдавал этому делу часть своего времени. В 1983 году мой старинный друг Володя Буковский, тогдашний редактор парижского журнала "Континент" Владимир Максимов и я, грешный, создали Интернационал Сопротивления. В этой организации, базировавшейся в Париже, состояли представители 25 стран, тех стран, где у власти находились коммунисты. Размах нашей деятельности был впечатляющ. Перечислю только некоторые направления, которыми мы занимались.
Поощрение дезертирства из советской оккупационной армии в Афганистане. То есть, мы тайно вывозили дезертиров через Пакистан, поставляли радиопередатчики моджахедам и издавали газеты, внешне похожие на "Красную звезду". Кстати, через линию фронта их доставлял небезызвестный телеведущий Савик Шустер (позже оказавшийся изрядным негодяем, за что Марио Корти и уволил его с Радио Свобода). Еще мы занимались мониторингом переговоров советских летчиков и танкистов, базирующихся в Чаде, с целью предоставления доказательств американскому Сенату присутствия советских военных в этой стране. Попутно снимали документальный фильм в Никарагуа об уничтожении коммунистическим режимом племени месхитов - опять же для Сената. В нашу деятельность также входило: заброска в СССР огромного количества книг и видеофильмов, издание газет и листовок для распространения их в ряде стран, и многое другое. Всего не перечислить.
- Честно признаюсь, впервые об этом слышу! В общем "расшатывали", как могли, советский режим. Скажите, а какую роль в вашей жизни сыграл Андрей Сахаров? Вроде бы вы даже родственники?
- Лично для меня Андрей Сахаров сделал очень много, а "роль" он сыграл отменно, прежде всего тем, что целых пять лет числился моим дядькой, что облегчало мое противостояние с лагерной администрацией. Я даже по этому поводу шутил, что, мол, Сахаров объявил себя моим дядькой, чтобы получить Нобелевку! А получилось так. Когда меня посадили в 70-м году, заболела моя мать, и Елена Боннэр объявила себя моей теткой, чтобы иметь возможность оказывать мне помощь и посещать в тюрьме. А с Сахаровым она познакомилась позже и, когда вышла за него замуж, я тут же стал его "племянником". Только в 75-м году лагерный гэбэшник гневно заявил мне, что Боннэр, Сахаров и я разоблачены - никакие мы не родственники. Кстати, именно поэтому Сахарову и Боннэр не дали свидания со мной, когда они приехали в лагерь в Мордовию в 78-м году. Я тогда держал голодовку, которая длилась дней 30, а они 11 дней кружили вокруг да около. В местные магазины завезли хорошие продукты, и надзиратели говорили мне: "Хоть бы этот Сахаров подольше пробыл тут". Но свидеться нам в тот раз так и не пришлось. Кроме того, именно через Сахарова и Боннэр я ухитрился передать на Запад две книги, написанные мною в лагере. Так что, сами понимаете, "дядя" и "тетя" мне очень помогли.
- Буквально пару слов о политической ситуации в Израиле. Как вы полагаете, в свете последних событий, я имею в виду победу ХАМАСа на выборах в ПА, есть ли у Израиля надежда на будущее мирное сосуществование с соседями?
- Ни с ХАМАСом, ни с Карабасом-Барабасом, ни без таковых, ни о каком мире в нашем регионе говорить не приходится. О таковом талдычат либо умственно неполноценные, либо политические проходимцы. А победа ХАМАСа - это еще одно свидетельство недальновидности Буша и наших доморощенных мыслителей, вроде Щаранского, которые вообразили, что если навязать арабам демократию, то они превратятся в либералов... Теперь пусть навяжут демократические правила игры Египту - и получат "Мусульманских братьев"...
- На ваш взгляд, есть ли сегодня в Израиле достойный лидер?
- На мой взгляд, кроме Авигдора Либермана, никого нет. В одной из израильских ивритоязычных газет появилась статья под названием "Почему боятся Либермана?" (перепечатана в "Ами"). Смысл ее таков: израильский избиратель не верит никаким обещаниям политиков, ибо знает, что это обычный предвыборный треп и никто не собирается выполнять свои обещания. Другое дело Либерман - он выполнит то, что обещает. А рядовой избиратель, как правило, боится серьезных перемен - по принципу: "А вдруг хуже будет". Потому кое-кто и боится Либермана. Но, как острит Войнович, "электорат у нас дерьмо, а вот народ - хороший". Либерман - действительно человек слова. Я его знаю почти двадцать лет. Он не всегда выполняет обещанное, если тому есть серьезные препоны, но, как минимум, старается, а если его постигает на этом пути неудача, то хотя бы извиняется, что немаловажно в нашем бессовестном мире. Израилю сегодня, безусловно, нужен сильный лидер, у которого слова не расходятся с делом.
Сайт создан в системе uCoz