Евреи борьбы: еврейское национальное движение в СССР (1967-1989 гг.)
В 1990 году израильский журналист подошел к очереди в Министерство абсорбции и стал спрашивать репатриантов, кто такой Щаранский. Первый не знал, второй не знал, третий сказал: "Да, вспомнил, был такой американский шпион".
Чтобы это не повторилось, 30 октября прошлого года в Музее Диаспоры в Тель-Авиве открылась выставка "Евреи борьбы. Еврейское национальное движение в СССР". Инициатором выставки стала Ассоциация "Запомним и сохраним", учрежденная шесть лет назад в Хайфе ветераном этой борьбы Абой Таратутой. За эти годы ассоциация собрала большой архив материалов, посвященных движению. Эти материалы и легли в основу выставки. Одним из спонсоров Ассоциации стал отдел СНГ "Джойнта".
В подготовке выставки и ее каталога, кроме Таратуты и меня, активное участие приняли Эдуард Марков, зам. исполнительного директора ассоциации, Шмуэль Кеслер, заместитель директора, Владимир Кремер, литературный редактор. Куратором выставки (от музея) стала Рахель Шнольд.
Это первая выставка на эту тему такого масштаба. Сделать ее было не просто, не только из-за ее трехъязычия (иврит, английский и русский), но и из-за того, что, несмотря на обилие материалов, многие вещи трудно было отобразить. Тяготы борьбы, обыски, аресты, следствия, тюрьмы и лагеря - остались почти не документированными. Ущерб, нанесенный тысячам советским евреям долгими годами отказа, трудно было показать. На сохранившихся фотографиях активисты обычно улыбаются перед иностранными объективами, празднуют еврейские праздники, поют, пьют и едят. Пожалуй, выставка оказалась более мажорной, чем тогдашняя жизнь. Но и так ее значение трудно переоценить. Ведь многие оказались незатронутыми той борьбой, почти ничего о ней не знают, не говоря уже о новом поколении. Кроме того, выпущен замечательный цветной каталог с четырьмя статьями и 200 иллюстрациями.
На открытие выставки собралось более тысячи человек, участников движения, их детей и внуков, лидеров и активистов организаций в Израиле, США, Англии, Канаде, Австралии, которые боролись за советских евреев, репатриантов из СНГ, представителей СМИ и общественности Израиля. Открытие превратилось в настоящий праздник, в вечер встречи. Я постараюсь дать вам возможность заглянуть на эту выставку.
Ленин считал сионистское движение реакционным, поскольку оно отвлекает внимание еврейских трудящихся от их главной задачи - классовой борьбы - и препятствует их ассимиляции. Ничего удивительного не было в том, что вскоре после захвата власти большевики повели борьбу с сионистским движением, которое было искоренено практически полностью к концу 20-х годов.
Как оказалось, оно было искоренено не окончательно.
Патриотизм советских евреев подвергся испытанию в годы войны и после нее. Юдофобия, существовавшая в СССР подспудно, прорвалась наружу в зоне оккупации, в тылу и на фронте. Антисемитизм стал явственно ощущаться в кадровой политике властей, в том, что евреям препятствовали возвращаться к родным очагам, особенно на Украину, в замалчивании Холокоста. Катастрофа и антисемитизм усилили национальные чувства не только у традиционных евреев, но и у тех, кто получил советское воспитание, верил в дружбу народов и был равнодушен к своему происхождению.
В стране стали возникать сионистские группы. В 1945-1946 годах в городе Жмеринка (Винницкая область) действовала подпольная группа старшекласников "Эйникайт" (Единство), которая распространяла рукописные листовки сионистского содержания. Члены группы были арестованы и осуждены на длительные сроки заключения. Однако их деятельность не пропала даром. В 1948 году евреи Жмеринки обратились в газету Правда с коллективной просьбой о немедленном выезде в Израиль.
Усилению сионистских настроений способствовало то, что СССР решительно поддержал раздел Палестины и первым установил дипломатические отношения с Израилем. Некоторые поверили, что теперь им разрешат репатриацию. Однако планы советского правительства были иными. 21 сентября 1948 года в статье, опубликованной в газете Правда, Илья Эренбург недвусмысленно предупредил, что создание Израиля не имеет отношения к советским евреям. Вскоре после этого в СССР развернулась небывалая по размаху и жестокости антисемитская кампания, последним аккордом в которой было дело кремлевских "врачей-вредителей". Пятилетняя травля евреев навсегда посеяла недоверие между ними и государством.
В стране появились новые сионистские группы и кружки:
В Москве в 1950 арестовали и осудили на большие сроки Виталия Свечинского, Михаила Маргулиса и Роман Брахтмана, намеревавшихся бежать в Израиль. Арестовали и кружок писателей, писавших на иврите. Один из них, Цви (Григорий) Прейгерзон (псевдоним - Цфони), родился в 1900 в Шепетовке в семье сионистов. В 1913 Прейгерзон успел год проучиться в Тель-Авиве в гимназии "Герцлия". Оттуда он вынес любовь к ивриту на всю оставшуюся жизнь. Прейгерзон стал горным инженером, поселился в Москве, а после работы писал рассказы на иврите публиковал их в ивритских журналах за границей. Ему самому не довелось увидеть Израиль снова, но его прах захоронили в киббуце Шфаим.
"Оттепель" выразилась в возвращении сионистов из лагерей и в возобновлении контактов с израильтянами.
Приезд израильской делегации на Московский фестиваль молодежи и студентов (1957) вызвал настоящий ажиотаж среди советских евреев. Многие искали личных встреч с израильтянами, говорили о своем желании эмигрировать, просили материалы об Израиле, учебники иврита. Однако советское государство не прощало своим поданным несанкционированных контактов с иностранцами, тем более с гражданами Израиля. За это и за распространение материалов об Израиле поплатились свободой десятки сионистов.
Одной из арестованных тогда была Тина Бродецкая. Вот выдержка из интервью с ней. "В этот период в конце школы я почувствовала в себе "силы необъятные и назначение великое" и решила посвятить жизнь своему народу. Я считала, что обязана это сделать, потому что иначе жить не в состоянии.(…) Я впервые пошла в синагогу на улице Архипова и там подошла к послу Израиля, бывшему генералу Йосефу Авидару. (…) Я сказала послу слова Трумпельдора, выученные где-то: "Тов ламут беад арцейну". (…) "Хорошо жить для Родины" - немного растерявшись, произнёс Йосеф".
Синагога стала местом встреч национально настроенных евреев. Туда же ходили израильские дипломаты. За контакты с ними поплатился габай Ленинградской синагоги Гедалия Печерский.
Популярностью пользовались выступления Нехамы Лифшицайте, Михаила Александровича, Сиди Таль, Анны Гузик, Эмиля Горовца, исполнявших песни на идише. Важной формой укрепления национального самосознания и сионистского воспитания советских евреев стали траурные митинги, проводившиеся в местах массовых расстрелов в годы войны. Эти митинги начались в Румбуле (Рига). В 1964 г. рижским евреям удалось добиться установки официального памятника в Румбуле с надписью на латышском, русском и идише "Жертвам фашизма. 1941". Киевские власти не позволили установить аналогичный памятник в Бабьем Яру.
1967-1979 гг. Блестящая победа Израиля над объединенными армиями арабских государств в Шестидневной войне не только пробудила в сердцах советских евреев чувство национальной гордости, но и усилила их отчужденность от собственного государства, союзника врагов Израиля. "Советские граждане еврейской национальности" превращались из "евреев молчания", по определению писателя Эли Визеля, в "евреев борьбы". Росло число тех, кто был готов бороться за репатриацию.
13 июня 1967 г. московский студент Яков Казаков публично отказался от советского гражданства и потребовал предоставить ему возможность выехать в Израиль. "Я не желаю быть гражданином страны, где евреи подвергаются насильственной ассимиляции, где мой народ лишается своего национального лица и своих культурных ценностей... Я не желаю вместе с вами быть соучастником уничтожения государства Израиль...", - написал он в обращении, адресованном депутатам Верховного Совета СССР. В феврале 1969 года Казаков получил выездную визу.
В Ленинграде действовали подпольные сионистские группы под руководством Давида Черноглаза и Гилеля Бутмана, которые в 1966 году объединились в одну организацию, имевшую устав и программу, сеть ульпанов по преподаванию иврита и связи с сионистскими группами других городов.
В Москве, в отличие от Ленинграда, инициатива чаще исходила от более опытных сионистов, прошедших лагеря и тюрьмы: Меира Гельфонда (из Жмеринской группы), Виталия Свечинского, Давида Хавкина, Израиля Минца. Московские сионисты были связаны с диссидентским движением, иностранными журналистами и дипломатами.
В Риге в 60-х годах действовали супруги Словины, Дов Шперлинг, Иосиф Хорол, Кузьковский, Арон Шпильберг. К ним присоединялись молодые: Иосифа Менделевич, Элияху Валк, Рут Александрович и других.
Сионисты действовали в Одессе, Новосибирске, Томске, Вильнюсе.
В конце 60-х евреи СССР начали обращаться в советские и международные организации с коллективными обращениями о предоставлении им права на эмиграцию. 6 августа 1969 года 18 глав семей грузинских евреев направили письмо в ООН. "Мы верим: молитвы наши дошли до Б-га. Мы знаем: призывы наши дойдут до людей. Ибо просим мы немного - отпустите нас в землю предков…", писали они.
За десять лет (по 1978 год) советские евреи отправили более 2.300 коллективных и личных писем и обращений по вопросам эмиграции. В 1969 году количество разрешений на выезд из страны по израильской визе достигло почти трех тысяч. Но число евреев, безуспешно добивавшихся права на репатриацию, было намного большим. Некоторым казалось, что выход из тупиковой ситуации лежит в отчаянной демонстративной акции. Такой акцией стала неудавшаяся попытка угона небольшого пассажирского самолета из Ленинграда в Швецию, предпринятая группой рижан и ленинградцев во главе с бывшим политзаключенным Эдуардом Кузнецовым и летчиком Марком Дымшицем.
Утром 15 июня 1970 г. в ленинградском аэропорту "Смольное" и в Приозерске, месте промежуточной посадки самолета, все участники операции были схвачены силами госбезопасности. В то же утро в Ленинграде арестовали восемь сионистов, не участвовавших в попытке угона. За этим последовали новые аресты. Всего в Ленинграде, Риге и Кишиневе было предано суду 34-35 человек.
Приговор, вынесенный "угонщикам" на первом ленинградском ("самолетном") процессе в декабре 1970 года отличался необычайной суровостью, если учесть, что угон самолета не состоялся, и никто не пострадал. Дымшиц и Кузнецов были присуждены к расстрелу, остальные - к длительным срокам тюремного заключения. Только международная волна протестов заставила заменить смертные приговоры Дымшицу и Кузнецову на 15 лет лишения свободы.
За первым ленинградским процессом последовали второй. Процессы состоялись также в Риге, Кишиневе, Свердловске и Одессе, Самарканде и Луцке. На них были осуждены десятки активистов сионистского движения, не имевшие отношения к угону. Давид Черноглаз, агроном из Пушкина, проходил по Кишиневскому процессу и получил пять лет.
Заключенных сионистов называли "узниками Сиона". Поскольку в советском уголовном кодексе не было предусмотрено специального наказания за "сионистскую деятельность", их обычно обвиняли в "антисоветской агитации и пропаганде" (как, например, Иосифа Бегуна), в "распространении клеветнических сведений, порочащих советский государственный строй" (Роальд Зеличонок, Владимир Лифшиц), а то и в шпионаже (Анатолий Щаранский). Порой еврейских активистов арестовывали по сфабрикованным обвинениям в уголовных преступлениях, например, хранении наркотиков или оружия (Юлий Эдельштейн, Александр Холмянский), в нападении на милицию (Евгений Леин), а иногда вместо судебного преследования изолировали в психиатрических лечебницах (Надежда Фрадкова).
Целью госбезопасности было использовать самолетный инцидент, чтобы покончить с еврейским движением. Однако процессы резко усилили движение за советских евреев на Западе и способствовали расширению движения в СССР. Борьба за выезд в Израиль стала открытой. Евреи все чаще выходили на демонстрации. Февраль 1971 года - демонстрация отказников в приемной Президиума Верховного Совета СССР, демонстрации на московском Центральном телеграфе, и т.д.
Реагируя на усилившуюся поддержку борьбы советских евреев на Западе и надеясь, что сионистское движение в СССР ослабнет, когда "смутьяны" уедут, советское правительство резко увеличило количество разрешений на выезд. В 1971 году страну покинули 12,9 тысяч евреев, в 1972-м - 31,9 тысяч.
Получение выездных виз сопровождалось долгой бюрократической процедурой, массой унижений, осуждением "изменников родины" на собраниях трудовых коллективов, а также обязательным лишением советского гражданства. В 1972 году правительство постановило взимать с уезжающих непосильную плату за полученное ими высшее образование. Однако поправка Джексона-Вэника, связавшая предоставление Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования в торговле с США со свободной эмиграцией евреев, вынудила Брежнева пойти на попятную.
В потоке репатриантов 1969-1971 годов большинство ветеранов сионистского движения оставило СССР. Во главе борьбы за выезд в Израиль встали молодые представители интеллигенции Москвы, такие как Владимир Слепак, Михаил Занд, Виктор Польский, Владимир Престин, Павел Абрамович, Иосиф Бегун, Дина Бейлина.
Среди советских евреев, попавших "в отказ", оказалось немало научных работников, в прошлом связанных с оборонной промышленностью. Им, годами лишенным возможности работать по специальности, грозила реальная опасность профессиональной дисквалификации. Чтобы не отстать от научного прогресса, ученые решили проводить домашние научные семинары. С 1973 года в Москве работал еженедельный домашний семинар ученых. На семинаре часто выступали иностранные гости, в том числе лауреаты Нобелевской премии. Большинство докладов было из области физики и математики, но проводились также занятия по иудаизму и еврейской истории. В 1974-1979 годах семинары ученых-отказников работали в Кишиневе и Ленинграде.
Рост потока эмигрантов привела к "отрыву" от влияния сионистов. Все чаще евреи выбирали в качестве конечного пункта не Израиль, а США и другие западные страны. Это явление получило название нешира. В 1976 году число ношрим (прямиков) почти сравнялось с числом олим (репатриантов), а затем и превысило его. На рост неширы повлияла война Судного дня (1973). Немалую роль сыграло и решение Запада предоставлять советским евреям статус беженцев и разнузданная антиизраильская пропаганда в советских средствах массовой информации. Лавинообразно росло количество антисионистской (по существу антисемитской) литературы. Сионизм, "израильская военщина" определялись как воплощение мирового зла. Большая роль в этой пропаганде уделялась политическому плакату.
Еврейское национальное движение развивалось на фоне усиления движения диссидентского. Влияние последнего на сионистов особенно ощущалось в Москве, где многие активисты алии выросли из диссидентов, сохранили с ними тесные связи, заимствовали у них формы борьбы.
Владимир Слепак, Виталий Рубин, Анатолий Щаранский, Наум Нейман считали, что совместная борьба с режимом оппозиционных сил будет эффективнее. Их оппоненты, сочувствуя диссидентам, утверждали, что сотрудничество с ними навлечет на еврейское движение дополнительные репрессии. Так и произошло в случае со Щаранским.
Анатолий (Натан) Щаранский, выпускник Московского физико-технического института, являлся активистом алии и, одновременно, членом Московской группы по контролю за соблюдением Хельсинкских соглашений в области прав человека. Через него на Запад попадала информация о преследованиях еврейских активистов. В марте 1977 года Щаранский был арестован, обвинен в шпионаже и приговорен к тринадцати годам лишения свободы за шпионаж. Мощная кампания за его освобождение, в которой большую роль сыграла его жена Авиталь, сделала имя Щаранского широко известным в западном мире. 11 февраля 1986 года Щаранского обменяли на пойманного в США советского шпиона.
К середине 70-х годов количество подаваемых заявлений на выезд стало уменьшаться. Чтобы усилить алию и, одновременно, ослабить неширу следовало пробуждать национальное самосознание широких слоев ассимилированной интеллигенции, то есть заниматься более интенсивным распространением еврейской культуры.
Международный симпозиум на тему "Еврейская культура в СССР - состояние и перспективы" было решено провести в Москве 21-23 декабря 1976 года. В оргкомитет под председательством профессора Вениамина Файна вошли Владимир Престин, Михаил Членов и другие - всего тридцать активистов из десяти городов. Власти же объявили симпозиум "провокационной сионистской затеей" и не допустили его проведения.
В Ленинграде двенадцать еврейских художников создали группу "Алеф", в которую входили Евгений Абезгауз, Александр Окунь и другие, которая провела три выставки на частных квартирах в Ленинграде и Москве.
Одной из самых распространенных форм деятельности еврейских активистов являлось преподавание иврита. В начале 80-х годов только в Москве было около ста учителей иврита, обучавших более тысячи человек. В марте 1979 года в столице прошла "Неделя иврита" (организатор - Павел Абрамович), в которой участвовали до тысячи человек. Переехавший из Свердловска в Москву Юлий Кошаровский организовывал летние лагеря-семинары для учителей иврита в Одессе, Крыму и Прибалтике. Александр Холмянский и Юлий Эдельштейн координировали работу сети ульпанов по всей стране. Среди ленинградских преподавателей в 80-х годах выделялись Иосиф Радомысльский, Григорий Генусов, Роальд Зеличонок.
В декабре 1979 года советская армия вторглась в Афганистан. Закончился период "разрядки" в отношениях между Востоком и Западом. Для евреев это означало практическое прекращение выезда из СССР. Наступила эпоха массового длительного "отказа".
Причиной отказа могло служить экспертное заключение с места работы о том, что податель ходатайства имел доступ к военным или государственным тайнам - настоящим или вымышленным. ОВИР мог признать недостаточной степень родства с израильским родственником. Иногда отказы выдавались вовсе без объяснения причин. Случались и "вечные" отказы, когда человеку объявляли: "Вы никогда не уедете!"
Пожалуй, тридцать лет спустя уместно напомнить, что уехать нельзя было не только в Израиль или в США, но вообще за пределы СССР. А то, как гениально предложил нам один французский турист: "Знаете что, вас не пускают в Израиль, вы езжайте в Париж, а оттуда уже куда угодно". Получив отказ, возвратиться к прошлой, "нормальной", жизни было, чаще всего, невозможно. Многие в процессе подачи документов теряли работу. Молодых ждала служба в армии, так как отказников исключали из вузов, студенты которых были освобождены от срочной службы.
Большинству отказников 80-х пришлось ждать разрешения на выезд по семь-девять лет, некоторые семьи пребывали в отказе по пятнадцать и восемнадцать лет. Многие отказники оказались надолго разлученными со своими уехавшими близкими; тяжело больные теряли надежду на излечение в Израиле. Люди среднего возраста безвозвратно теряли "в отказе" лучшие, самые продуктивные годы жизни, так необходимые для устройства на новом месте, утрачивали высокую квалификацию, достигнутую годами учебы и производственного опыта.
В 80-х, когда число отказников исчислялось десятками тысяч, возросла роль культурной работы, особенно домашних семинаров. В Ленинграде был особенно популярным квартирный семинар по еврейской истории и традиции под руководством Григория Кановича, Льва Утевского и Григория Вассермана. В 1982 году Михаил Бейзер организовал в Ленинграде историко-культурный семинар с научным уклоном. Подготовленные слушателями доклады перерабатывались затем в статьи для журнала ЛЕА, который стал своеобразным печатным органом семинара. Семинары по еврейской культуре существовали в Москве, Риге, Кишиневе, Одессе, Харькове и других городах СССР.
Эффективной формой культурной деятельности была организация подпольных еврейских библиотек общего пользования. Одна из первых таких библиотек была создана в Ленинграде, после того как Аба Таратута приобрел частное собрание старых еврейских книг и журналов.
Большой популярностью пользовались домашние пуримшпили, в которых актуализировалась традиционная история о Мордехае и Эстер, с юмором представлялась повседневная жизнь отказников, высмеивался подавляющий евреев советский режим, а в зрителей вселялась надежда, что все аманы в конце концов получат свое.
В начале 1976 года местом массовых сходок отказников стала большая лесная поляна, в трех километрах от подмосковной станции Овражки. Здесь проводили занятия по иудаизму и еврейской истории, конкурсы еврейской песни, отмечали еврейские праздники, устраивали спортивные игры и пикники. После того, как в мае 1980 года в Овражках собралось более тысячи человек, КГБ заблокировал доступ туда евреев.
В 1986 году в Москве образовалась сионистская группа "Еврейские женщины против отказа", куда входили тринадцать женщин, в том числе Инна Успенская, Мара Абрамович, Елена Дубянская. Параллельно действовала группа "Еврейские женщина за эмиграцию и выживание в отказе" (Юдифь Ратнер, Нели Май, Белла Гулько и другие). Женское движение помогало решать порожденные отказом семейные проблемы, старалось привлечь к борьбе советских евреев за право на выезд международные женские организации.
Обе группы вместе участвовали в демонстрациях и пресс-конференциях, встречах с общественными и политическими деятелями стран Запада, устраивали голодовки протеста.
Часть отказников обратилась к еврейской религии. Элияху Эссас создал в 1977 году кружок по изучению Торы. Другой религиозный кружок работал в Москве под руководством Владимира (Зеева) Шахновского. Большинство религиозных отказников примкнуло к Хабаду или к ортодоксальному "литовскому" направлению иудаизма. Лидерами Хабада в Москве были Григорий Розенштейн и Зеев Вагнер, в Ленинграде - Ицхак Коган.
В конце 70-х астрофизик Владислав (Зеев) Дашевский собрал группу старшеклассников для изучения Торы, еврейской философии и истории. В роли учителей, помимо Дашевского, часто выступали наиболее продвинутые ученики, такие как Пинхас Полонский, Лев Китросский, Михаил Кара-Иванов, а также гости из-за рубежа. Со временем эта группа превратилась в движение "Маханаим" национально-религиозной ориентации.
Провозглашенный Горбачевым весной 1985 года новый политический курс, не сразу привел к облегчению еврейской эмиграции. Лишь спустя пару лет, "перестройка" начала ощущаться и на еврейской улице. Состоявшаяся в марте 1987 года у Смольного демонстрация ленинградских отказников не была разогнана и завершилась приглашением демонстрантов на беседу в обком партии. Фотография демонстрации была опубликована в Вечернем Ленинграде, чего никогда раньше не было.
Возобновилась алия, были освобождены из заключения узники Сиона. К концу 1989 года эмигрировали практически все многолетние отказники. Власти перестали преследовать ульпаны по преподаванию иврита и выпуск еврейского самиздата. Появились независимые еврейские периодические издания. Государство разрешило регистрацию еврейских культурно-просветительских и общественных организаций. В декабре 1989 года в Москве состоялся учредительный съезд Ваада - Конфедерации еврейских организаций и общин СССР. В течение последующего десятилетия большая часть советских евреев оказалась в Израиле.
 |
 |
 |
|
|
|
|
 |
 |
 |
|
|
|
|
 |
 |
 |
|
|
|
|
 |
 |
 |
|
|
|
|