История в литературе
ОЧЕРЕДНАЯ ЖЕРТВА ДИСКРИМИНАЦИИ И ПРОИЗВОЛА
В романе
“Воскресение” Лев Николаевич Толстой, рассказывая о событиях, свидетелем
которых был Дмитрий Нехлюдов, следовавший за Катюшей по деревням и пересыльным
тюрьмам, в одном эпизоде заостряет внимание читателя на страшном злодеянии:
за проступок, не связанный ни с душегубством, ни с грабежом, ни с лжесвидетельством
или изменой, казнят несовершеннолетнего юношу, еврея Розовского. Кто этот
Розовский? Лев Николаевич не выдумал этого героя. Он существовал реально.
Вспомним, как этот эпизод описан в романе.
Дмитрий Нехлюдов полюбил шедшего с партией арестантов
ссыльного чахоточного молодого человека Анатолия Крыльцова. Сам Крыльцов
ни по убеждениям, ни по делам своим не был революционером, но то происшествие,
которое он увидел в тюрьме, сделало его революционером и главой группы.
Он, Крыльцов, познакомился в тюрьме с двумя соседями
по камере. Они попались с польскими прокламациями и судили их за попытку
освободиться от конвоя. Один был поляк, Лозинский, другой - еврей - Розовский,
который был совсем еще мальчиком. Розовский говорил, что ему семнадцать
лет, хотя на вид ему было лет пятнадцать. “Худенький, маленький, с блестящими
черными глазами, живой и, как все евреи, очень музыкален. Голос у него
еще ломался, но он прекрасно пел. Да”.
Лозинского с Розовским водили в суд. Их присудили к
смертной казни. “... они только попытались отбиться от конвоя и никого
не ранили даже... И потом так неестественно, чтобы можно было такого ребенка,
как Розовского, казнить. И мы все в тюрьме решили, что это только, чтобы
напугать, и что приговор не будет конфирмован”.
Но, как далее повествует писатель, запугивания здесь
не было. Через некоторое время пришли плотники ставить виселицу. И далее
рассказывает Крыльцов: “... Ужасная была ночь... и слышу - помощник каким-то
странным голосом кричит: “Лозинский, вставайте, надевайте чистое белье...”
...Он (Лозинский) стал курить... и начал говорить: “И жестоко и несправедливо.
Я никакого преступления не сделал...”. В это время, слышу, Розовский из
коридора кричит что-то своим тонким еврейским голосом... Детское лицо его
с влажными черными глазами было красно и потно. На нем тоже было чистое
белье, и штаны были слишком широки, и он все подтягивал их обеими руками
и весь дрожал... Розовский, очевидно, не в силах был понять того, что его
ожидало... Лозинский не противился, но Розовский долго бился, так что его
втащили на эшафот и силой вложили ему голову в петлю”.
Так описал этот эпизод Лев Толстой. Его потрясло злодейство,
о котором поведал ему письмом Н.Н.Ге - младший (сын знаменитого художника),
узнавший эту трагедию из воспоминаний приятеля своего Г.Кандыбы из Конотопа,
сидевшего вместе с приговоренными. Своей рукой Н.Н.Ге переписал Толстому
эти воспоминания.
Толстой писал Николаю Ге 19 января 1899 года о воспоминаниях
Г.Кандыбы: “Письмо вашего приятеля Кандыбы, или, скорее, рассказ, удивительное.
Оно на меня произвело страшное впечатление и я, если он позволит, почти
целиком помещу этот рассказ от лица одного из моих персонажей. Как же после
этого не быть 1-му марта?”.*
В воспоминаниях есть неточность: Кандыба объединяет
Лозинского и Розовского как однодельцев. На самом деле Лозинский и Розовский
ничего общего друг с другом не имели, судьба их соединила на суде и эшафоте.
Кандыбы этого не знал и описал Н.Н.Ге - младшему событие, свидетелем которого
был: “Остальные два, присужденные к смертной казни, были совсем невидными
деятелями и были присуждены к такому страшному наказанию только за то,
что будучи арестованы в одном из уездных городов и препровождаемы под конвоем,
пытались сбежать, причем вырвали у солдата ружье, не ранив его при этом.
Один из осужденных, Лозинский, был юноша лет 23-х, а другой, еврей Розовский,
не старше 17 лет, на вид совершенный мальчик, безусый и безбородый... и
я слышал его какой-то неестественно веселый возглас: “А я еще выпью грудного
чаю, который мне прописал вчера доктор”.
Точнее события происходили следующим образом.
Лозинский Мелентий Платонович, 1856 года рождения, сын
сельского священника. Во время войны Сербии с Турцией в 1876 году служил
волонтером и был ранен в стычке с турками. В следующем году был взят в
солдаты, а еще через два года, в 1879, произведен в унтер-офицеры. По своим
убеждениям он был социалистом и революционером. В своих прокламациях он
критиковал существующий порядок. Прокламации он распространял среди солдат
и крестьян. В них он призывал отнять землю у дворян, отменить подати и
оброки и снизить издержки на содержание войск. Спустя некоторое время удалось
раскрыть личность таинственного унтер-офицера. При обыске у Лозинского
нашли прокламации к войскам и крестьянам, призывавшие отобрать землю у
дворян для передачи народу. При переводе Лозинского из военной канцелярии
в тюрьму он вырвал у конвойного ружье и сбежал. Но был пойман и посажен
в киевскую тюрьму, где его навещали брат и сестра.
23 февраля 1880 года военный суд рассмотрел дело Лозинского
и приговорил его к смертной казни.
И в этот же день было рассмотрено “дело еврея Иосифа
Розовского и Ивана Родионова” (так записано в официальном отчете). Они
обвинены в распространении возбуждающих прокламаций Исполнительного комитета
“Народной воли”.
А с Розовским и Радионовым дело было так. 18 декабря
1879 года на стенах комнат станций Ольшанка и Здолбуново Киевско-Брестской
железной дороги появились прокламации Комитета “Народной воли” о покушении
19 февраля вблизи Москвы. Молодой человек выходил из вагона на каждой станции,
проникал в вокзал, вешал прокламацию и быстро возвращался в вагон. На станции
Здолбуново это заметил начальник станции, послал жандарма и тот успел догнать
вагон поезда. Жандарм сумел разоблачить виновника. Им оказался 18-летний
Иван Родионов, сын жандармского унтер-офицера, исключенный из 5-го класса
киевской гимназии. Попытка поступить в полтавскую гимназию оказалась безуспешной.
Вследствие неудач ожесточился. Вместе с тремя учениками в мае 1879 года
был арестован по подозрению в распространении революционных брошюр. А теперь,
в декабре этого же года, вновь арест. После долгих запирательств сказал,
что прокламации дал ему Розовский.
В официальном отчете сказано: “Розовский, еврей по происхождению,
20 лет, студент...”. Это - неверно.
Розовский, Иосиф Исаакович, сын бухгалтера, студент
1-го курса математического факультета Киевского университета. Родился в
еврейской семье в 1861 году. У Розовского был произведен обыск и были найдены
несколько прокламаций “Народной воли”. Никаких показаний Розовский не дал
и никого не выдал. Так как фактически других улик против него не было,
то он был причислен к “тайному противозаконному сообществу, имеющему целью
ниспровержение и изменение порядка государственного устройства...”.
В тюрьме его никто не навещал.
Военный суд приговорил Розовского и Родионова к смертной
казни. Суд руководствовался точным смыслом соответствующих статей Уложения
о наказаниях, подтверждающих опасность преступников для существующего государственного
порядка и особы государя-императора.
Учитывая несовершеннолетие обоих, Родионова и Розовского,
суд не должен был их приговаривать к смертной казни, тем более, что они
лично не участвовали ни в каких покушениях. Не исключено, что суд взял
на себя этот грех, дабы не быть обвиненным в попустительстве. Кроме того,
решение суда должно быть конфирмовано, то есть утверждено высшей властью,
каковой являлся в данный момент генерал-адьютант П.С.Ванновский, временно
исполнявший обязанности киевского генерал-губернатора и командующего Киевским
военным округом, вместо находящегося в отпуске генерал-адьютанта М.И.Черткова.
Таким образом 23 февраля 1880 года военный суд рассмотрел
дело Родионова, 18-ти лет, и Розовского, 19-ти лет. Другим делом, рассмотренным
в этот же день, было дело Лозинского, 24-х лет.
В то время совершеннолетие, то есть возраст (согласно
праву), с достижением которого человек становился полностью дееспособным,
наступало с 21 года. С этого же возраста осуществлялся призыв (воинская
повинность) в армию.
Генерал-адьютант Ванновский заменил смертную казнь для
Родионова шестилетними каторжными работами на заводах. Что же касается
Розовского, то приговор военного суда был над ним совершен (несмотря на
несовершеннолетие) в Киеве вместе с Лозинским 6 марта 1880 года в 11 утра.
То есть казнили несовершеннолетнего. Как пишет Л.Н.Толстой (в повествовании
Крыльцова), палача привезли из Москвы, то есть в Киеве не хотели иметь
лишних свидетелей и участников этого злодеяния.
Однако свидетели были. Вот отрывок из письма Г.Кандыбы
Николаю Николаевичу Ге - младшему: “Впоследствии я узнал, что повар одних
дальних моих родственников, бывший с своими господами в городе, пошел посмотреть
на эту казнь - он был родственником одного из сторожей: так частному лицу
нельзя было быть во дворе тюрьмы.
Когда он увидел казнь, он вышел из двора и, не заходя
домой, сел на поезд и уехал в деревню: два дня его видели бродившего и
говорившего, как сумасшедшего, вдоль реки. На третий день он утопился”.
Крыльцов же, закончив повествование, разрыдался. “Долго
после этого он молчал, тяжело дыша и глотая подступившие к его горлу рыдания”.
Ванновский же не только не получил порицания, а наоборот
- дальнейшее повышение по службе: назначен военным министром с производством
в генералы-от-инфантерии.
Михаил ЭДЕЛЬМАН
* Убийство народовольцами Александра II.