"Народ мой" №20 (217) 31.10.1999

ПУТЕШЕСТВИЕ СКВОЗЬ ДНИ ТВОРЕНИЯ

"…художники, используя отдельные библейские мотивы, крайне редко затрагивали демиургическую тему - сюжет о сотворении мира."
      искусствовед Сара Петрова-Кельнер
 

    Как известно господь Б-г создал мир за семь дней. Художники студенческой организации “Гилель” попытались повторить Б-жественный эксперимент и создали свой маленький мир, но не уложились в сроки. На “Сотворение мира” - именно так назывался Фестиваль творческих работ, прошедший в Санкт-Петербургском отделении Союза художников России - им понадобилось всего три, непохожих друг на друга, дня.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

поначалу вызвал легкое недоумение, ибо посетители на какое-то время оказались предоставлены сами себе. Внимание привлекало лишь непонятное сооружение в центре зала, загадочные персонажи, гулявшие подобно зрителям, внешность которых, благодаря классно пошитым костюмам, , напоминала то ли полуптиц, то ли полулюдей, да группа музыкантов в смокингах, игравшая самый, что ни на есть классический репертуар: Гайдн, Моцарт, Бетховен, Брамс. Поскольку ничего другого не происходило, пришедшие на выставку вскоре забрались с ногами (и, как выяснилось впоследствии, - это было сделано совершенно верно!) на непонятное сооружение и принялись слушать концерт. Когда недоумение достигло критической точки, полуптицы-полулюди, как по волшебству, превратились в услужливых стюардов, угощавших всех шампанским и виноградом. Вслед за тем, они же открыли входы в боковые нефы, через которые пролегал маршрут путешествия сквозь Дни творения.
    Сначала был хаос, который на экспозиции представляла инсталляция в виде скрепленных веревками картонных коробок, висевших настолько свободно, что казалось они действительно ни на чем не держатся. Несмотря на то, что в мотивации этого объекта легко угадывается творчество американского художника Орхала, творившего свои шедевры из бытового мусора, люди, проходившие среди раскачивающихся коробок, очередной раз ощущали неорганизованность и пустоту окружающего их современного мира.
    Затем появились ангелы в виде серии фотографий одного и того же молодого человека, одетого в бумажные костюмы из коллекции per gunt прогрессивного московского модельера Якова Каждана. Черно-белые, локально освещенные фотографии висели на черном бархате, и их герой, буквально завернутый в белую бумагу, смотрелся очень эффектно.
    Хочется заметить, что идея использовать локальный, узкий, направленный на объект свет, с одной стороны, очень четко укладывалась в концепцию Фестиваля. Так как каждому ясно, что процесс сотворения мира просто не может происходить при полном ярком освещении. С другой, - открывая новые тайны и смыслы произведения, подчеркивала своеобразие инсталляций и ста пятидесяти картин, выполненных во всех жанрах изобразительного искусства. Картины были размещены на галерее, где посетителям предлагалось их рассматривать, освещая каждое полотно карманным фонариком, который можно было получить на входе.
“На четвертый день сказал Б-г: да будут на своде небесном светила, чтобы отделять день от ночи”. Эту ветхозаветную парадигму художники обыграли, соорудив в следующем нефе пирамиду, плотно обтянутую черной пленкой. Внутри пирамиды находился мощный источник света. На второй день Фестиваля полиэтилен пирамиды, символизировавшей Вселенную, разрезали и, таким образом, произошло рождение Света.
Согласно Танаху на пятый День творения, помимо всех других животных, Б-жественной волей были созданы самка и самец Левиафана. Один из комментаторов Талмуда, Раши считает, что самка была тут же зарезана и отправлена на небеса, чтобы только праведники могли “вкушать ее мясо”. Каково мужику без бабы? Вот и Левиафан Григория Левита грустно покачивался на рыболовных лесках среди деревянных композиций скульптора Позина и как бы спрашивал: ну почему опять у меня подругу отняли?
В шестой день помимо всего прочего появились мужчина и женщина. “Сказал Б-г: сделаем человека в образе нашем, по подобию нашему. И сотворил человека в образе его”. По оценкам организаторов и участников, этот один из сложнейших актов творения, запечатленный для потомков на видеопленку, привлек максимум внимания гостей Фестиваля, которым она предлагалась для просмотра по телевизору, помещенному в клетку из металлических прутьев. На экране телевизора внутри этой же клетки, стоящей прямо на тротуаре Большой Морской улицы, сидели участники в костюмах Адама и Евы. Они были такие одинокие, незащищенные и, казалось, потерянные в этот холодный октябрьский день. Зрителей не покидало ощущение, что перед нами действительно Адам и Ева после изгнания из рая. Студенты расположенного поблизости архитектурно-строительного колледжа побросали занятия, и в полном составе высыпали на улицу.
    И, наконец, седьмой День, день отдыха, который обыгрывало непонятное сооружение в центре зала, куда посетители снова попадали, выйдя из бокового нефа. Действительно, пройдя насквозь все Дни творения, было очень удобно присесть на эту “скамейку” и обсудить увиденное.
    Закончился первый день Фестиваля кукольным спектаклем “Тешевицкая сказка” по мотивам рассказов Шолом-Алейхема. Автор сценария Алексей Лобанов совместил в себе два творческих начала: режиссера и артиста-кукловода. Все куклы были им пошиты специально под руки конкретных артистов. В общественном сознании бытует мнение, что кукольный театр - детский театр. “Тешевицкая сказка” Алексея Лобанова окончательно разрушает этот миф.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

начался поздно вечером и весьма традиционно - с Авдалы, которая весьма удачно вписалась в контекст светского мероприятия. Церемония проводов Субботы сплотила людей, раскрепостила их, дала возможность почувствовать себя не зрителями, а участниками выставки. Таким образом чисто религиозное мероприятие превратилось в своеобразный перформанс, который продолжил слайд-фильм Дениса Шикалова.
Вернее было три слайд-фильма: “Город”, “Новый город” и “Жидкая архитектура”, каждый из которых был законченным произведением, со свое структурой и сюжетом. Показанные друг за другом без перерыва они смотрелись как единое целое. Фильм предлагалось смотреть без комментариев под удачно подобранную музыку группы “Ambient”. Дополнительными эффектами, создающими у зрителя впечатление соучастия в акте Творения, была дымомашина, широко применяемая в шоу-бизнесе, и мигающие софиты и стробоскопы. Когда оператору приходилось менять кассету со слайдами, и экран представлял специфически освещенный и задымленный прямоугольник, это воспринималось как продолжение фильма, как отдельный кадр, умышленно поданный автором в такой примитивной стилистике.
    Шоу четырех стихий: Земли, Огня, Воды и Воздуха завершили второй день Фестиваля. Четыре человека, одетые в бумажно-полиэтиленовые костюмы Якова Каждана, под тантрическую музыку, неуклюже, а иначе в них просто невозможно, передвигались по залу, наполненному зрителями. Увиденное настолько их впечатлило, что некоторые сами, подобно альтернативным стихиям, стали подыгрывать участникам перформанса.

В ДЕНЬ ТРЕТИЙ, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ
состоялся показ двадцати курсовых работ студентов ВГИКа. Может быть, не все из них укладывались в предложенную концепцию, но, безусловно, каждый фильм представлял интерес, потому что являлся авторской моделью мира, перенесенной на пленку. Например, в картине Наташи Погоничевой “Как я провел лето” один из героев - очаровательный поросенок, что вряд ли соответствует еврейской трактовке мироздания. Но сюжет, который в несколько наигранной, гипертрофированной форме повествует о детском восприятии мира взрослых, завораживает. Запомнился фильм Юрия Кузина “Левша”. К Левше, с которым мы знакомы по Николаю Лескову, он не имеет никакого отношения. Действие картины происходит в прошлом веке в Германии. Об этом нам говорит и то, что персонажи говорят на немецком языке, и их одежда, манеры и масса других знаковых предметов эпохи. Фабула такова: школьнику запрещают писать левой рукой; и преподаватель, и отец пытаются переучить его довольно варварскими методами; в какой-то момент малыш поранил правую руку, и учитель позволил ему писать левой. И он каллиграфическим почерком вывел в тетради: Adolf Hitler. Впечатляет и заставляет задуматься.
    Загадочным оставался заключительный пункт программы, обозначенный как Gold Show- “Сотворение мира”. Как только действо началось, стала ясна обоснованность возвышенного эпитета. Show было действительно gold. Организаторы Фестиваля в компании своих друзей - все в золотых костюмах от Якова Каждана - представили небольшую театрализованную зарисовку на известную уже тему. В полумраке, под музыку в стиле группы “Harmarna” на импровизированную сцену выходили люди-символы в золоте, но без парчи. Каждой твари было по паре: свет и тьма, вода и суша, в общем, по библейскому сценарию. Потом все завертелось, закружилось, но, в конце концов, встало на свои места, - мир сотворен! Пора отдыхать от Фестиваля, от навеянных им мыслей, от неблагодарного труда творить и воспринимать какое-либо творчество. И вот посетителей пригласили пройти на улицу, чтобы выпить шампанского и, таким образом, отпраздновать окончание Фестиваля. А там к бутылкам поднесли огонь, и вместо того, чтобы пролиться игристым напитком, они хлопнули ярким и радужным фейерверком. Ничего не подозревавшие посетители находящегося напротив клуба “От заката до рассвета” решили, что они оказались вовлечены в действие одноименного фильма Квентина Тарантино, но вскоре успокоились и расселись за свои столики.
    Заканчивая рассказ о Фестивале, хочется заметить, что библейская тематика настолько глубоко проявляется в европейском искусстве, что невозможно представить историю его развития без символики, восходящей к Ветхому завету. “Однако, художники, - замечает искусствовед Сара Петрова-Кельнер, - используя отдельные библейские мотивы, крайне редко затрагивали демиургическую тему - сюжет о сотворение мира. Можно вспомнить лишь единичные примеры: ватиканские росписи Микеланджело, да связанные с его персональной мифологией демиургемы Блейка”.
   Поэтому прошедший Фестиваль - не что иное, как уникальная попытка молодых петербургских и московских художников снова вернуться к осмыслению и разработке этой одной из основополагающих тем мирового искусства. Весьма символичным кажется то, что художники представили современное прочтение первых и, пожалуй, важнейших эпизодов Пятикнижия, в конце XX столетия, в момент, когда умирает одна эпоха и рождается новая.

       Виктор ХИТРИК

Сайт создан в системе uCoz