Амос Оз о нашей алие.
И вот вы в Израиле. Первые шаги...
Амос Оз:
“Первые сто лет - это начало...”
“Я прошу своих своих “русских” братьев: “Не спешите!”
Не спешите выносить приговор увиденному вами в Эрец-Исраэль на основании
того шума, который сопровождает жизнь нашей улицы. Самая большая ошибка
- это судить новый мир на основании тех критериев, которые выработаны в
прошлой жизни.
Тот, кто прибыв в Эрец-Исраэль, увидит здесь только
то, что есть на сегодняшний день, - обязательно разочаруется. И об этом
великом разочаровании мы слышали уже сто лет назад. Пять - десять лет назад
разочарование было большим, чем сегодня, да и тридцать лет назад это чувство
было сильнее, чем сегодня, потому что жизнь здесь была скуднее, чем нынче.
Были палатки, бараки, много воодушевления, благих намерений, но мало того,
что можно пощупать руками. Я говорю о духовности. Те, кто прибыл в Эрец-Исраэль,
обязан видеть не только наследие, оставшееся от прошлых поколений, но и
наследие, которое перейдет к поколениям грядущим. Те, кто прийдя к нам
оставили за собой многовековую культуру - русскую, немецкую, французскую,
-частенько, оглядываясь назад, вопрошают: ”Что же я получил здесь?” Я же
говорю: ты, приобщающийся к культуре Эрец-Исраэль, загляни в будущее, представь,
что достанется твоим внукам, испытай пленительное удовольствие принадлежности
к поколению основателей, к тем, кому выпала честь заложить основы, о котором
внуки скажут: ”Дед мой принадлежал к этому поколению”. Ирония в том, что
внуки уже не различат, прибыл ли дед их с третьей алией в 1923 году, либо
с волной алии 1990 года. Это не столь важно: первые сто лет - это начало,
они задают тон.
Еврей, прибывший вчера из Харькова, позавчера - из Семипалатинска,
в глазах внуков предстанет отцом-основателем, а не тем, кто приехал сюда
с опозданием. Но с “русскими” евреями, прибывшими в Америку, это не случится.
Там у евреев нет большого выбора: либо он сумеет стать американцем, либо
он пропал. Он Америку не изменит, наоборот, Америка изменит его, либо сломает.
Но у нас ты можешь не только измениться, но и изменить.
Я поездил по миру, повидал немало стран. Хочу предложить
критерий: если суждено мне упасть на улице от сердечного приступа или кровоизлияния,
- какой город выбрал бы я? Нью-Йорк, Москву, Париж, Рим, Тель-Авив? Я выбираю
Тель-Авив. Потому что мигом десять человек бросятся мне на выручку, станут
поднимать, проверят нет ли телефона по которому надо позвонить, чтобы вызвать
родных, предложат помощь, выясняя при этом, откуда родом, где родилась
моя тетя и нет ли у меня родных в городе Черновцы, потому что я напоминаю
одного из Черновцов, и не работал ли я в свое время в Тверии? Они будут
со мной неотступно, пока не убедятся, что в больнице мне все сделано по-правилам;
а если понадобится донорская кровь, то они будут донорами. И все это с
криками, с шумом, от всей души; они будут копаться в моей биографии, они
влезут мне в печенку; почему ты упал, а куда ты шел, и сколько ты зарабатываешь,
- все им необходимо знать! Но..., это один из знаков того рода, который
понятен всей нашей семье. Если упадешь на улице в Нью-Йорке, то люди пройдут
мимо с каменными лицами, не замечая тебя. В Ленинграде, в Москве, в Киеве,
может, найдутся люди, которые бросятся тебе на помощь, но при этом не исключено,
что кошелька можно не досчитаться. Хуже, если станут выяснять, кто ты.
А поскольку ты “не из наших”, то еще не ясно, как обернется дело.
В израильском обществе существует культура как понятие
“интимное общество братьев”. Утверждаю: в Израиле культура находится везде,
весьма шумная, пахнущая потом, неформальная. Она ошеломляет прибывшего
из России или из Англии. Это анархизм, это балаган, вседозволенность; всякий
делает то, что ему заблагорассудится! Но в этом и привлекательность, обаяние.
Потребуется время, чтобы понять это.