"Народ мой" №2 (223) 31.01.2000
СТИЛЬ ПОВЕДЕНИЯ СТРАНЫ"
Как-то, разбирая свой многобумажный архив, я обнаружил интервью, взятое мной и моими друзьями у известного израильского литературоведа МИХАИЛА ВАЙСКОПФА. Летом 1993 года он работал мадрихом (вожатым) в одном из первых и в одном из самых лучших молодежных еврейских лагерей, организованных под Петербургом в Зеленогорске Авигдором Ротемом, который был в то время шалиахом Молодежного клуба Сохнута. Осенью того же года Михаил Вайскопф, по приглашению РГПУ им. А. И. Герцена, читал лекции о Гоголе на филфаке и тогда же состоялась наша беседа. Ее я впервые и предлагаю вашему вниманию.
Л. Г.
Скажите, Миша, как вы, будучи таким крупным
ученым-славистом, оказались в еврейском лагере?
Благодарю Вас за этот комплимент. Но просто
я оказался в еврейском лагере до того, как стал славистом. Я уехал в Израиль,
потому что был сионистом.
Я имею в виду ваше непосредственное пребывание
в Еврейском молодежном лагере в "Чародейке".
 |
Ирина (Эстер) Левитина, вверху - Леонид Гельфман, Вадим (Давид) Сегаль |
А была у Вас ностальгия по России?
Когда я впервые после долгого отсутствия вновь оказался здесь, то после двух-трех дней столкновения с действительностью моя попытка ностальгии резко ослабела. Вообще, как известно, посещение родных мест не панацея от ностальгии. 17 лет я прожил в Таллинне. Когда я недавно там побывал, меня постиг шок разочарования, скуки. Мы замечательно выпили с соучениками, побеседовали обо всем, радостно и мило. Но очевидно, что возникает неизбежный зазор, зияние между моим новым ментальным опытом и тем, что приобрели другие люди. Это очень сильно тормозит контакт, и зачастую такие встречи носят формально-ритуальный характер. Хотя я очень рад был с ними встретиться снова. Увы, возвращения во времени не происходит. Человек хочет обычно вернуться в мир детства, в мир юности, чтобы пережить те же эмоции, но это заведомо иллюзорная попытка, что подтвердилось в моем случае.
Миша, есть ли, на Ваш взгляд, разница между израильской молодежью и нашей?
Различий очень много, их в такой краткой беседе трудно сформулировать. Вообще говоря, меня поразила гораздо большая раскованность российской молодежи, еврейской в том числе, по сравнению с тем, что было в мое время. Мы были гораздо более напряжены в этом смысле, гораздо более скованны. Это сближает с израильской молодежью, но разница есть. Во-первых, об интеллектуальном различии говорить смешно: взвешивать, кто умнее, кто нет? А что касается культурной ориентации, она действительно иная: в России, по традиции, гораздо больше ценится литература, а средний израильтянин лучше знает кино. Хотя он любит литературу, но относится к ней иначе. В Израиле, к сожалению, до сих пор очень значим социологический подход к литературе. В поведенческом плане израильтяне гораздо прямее, и, при всей как бы внешней вежливости, они гораздо бесцеремоннее в общении. А в России это скрадывается деликатностью общения, что представляет собой очень серьезное преимущество здешнего воспитания над нашим. Обратная сторона этой медали в том, что израильтяне при этом свободнее, они ведут себя так, как считают нужным. Это их роднит с американцами. Просто у американцев больше заботы о ближнем, чем у нас, меньше бесцеремонности.
Израильтяне, кажется, вообще не думают о своем внешнем виде.
Вы учтите, что не думать о своем внешнем виде входит в стилистику поведения: якобы я не думаю о своем внешнем виде, потому что я так хочу. Если вы в Иерусалиме или в Тель-Авиве встретите парня в рубашке навыворот, это вовсе не по рассеянности, это мода такая. В их одежде гораздо меньше спонтанности, чем кажется…
Израильтяне, несомненно, индивидуалисты. Но коллективизм в Израиле слишком развит: это чувство солидарности с одноклассниками, с теми, с кем вместе учился в школе, служил в одном батальоне, кто жил с тобой на одной улице… Чувство коллективизма рождает такое негативное явление, как протекционизм: помогать своему, тому, кого знаешь… Но при этом коллективизм сочетается с живым, напористым индивидуализмом. Даже в кибуцах каждый гордится тем, что он не похож на соседа, что он иной, при всем том, что он выражает солидарность с этим же самым соседом. Часто раздражает, когда человек ничем не примечательный без конца выказывает потуги на индивидуальность, на персональные свойства. В Израиле этого много, по-моему, слишком много.
А как в Израиле со студенческой жизнью?
Что касается студенческой жизни в том виде, в каком она есть здесь, у нас ее гораздо меньше, хотя есть и дискотеки, и встречи… Но она не столь интенсивна и напориста, как ваша. И можно понять почему: у нас же нет отсрочки от армии. Парень, в 18 лет оканчивающий среднюю школу, отправляется в том же году в армию на три года. И это армия, в которой он реально сталкивается не с дедовщиной или прочей чепухой, которой у нас нет, а участвует в перестрелках, боях, попадает под обстрелы…
Как-то в новостях передавали о том, что в Израильской армии повесилось несколько солдат…
Да. На курсах молодого бойца, где невероятная нагрузка. Особенно нагрузка велика в элитарных войсках. У нас на базах десантников висит обычно такой плакат: "ПОМНИ! ВЫЗВАЛСЯ ДОБРОВОЛЬНО!"
Кстати, чем отталкивает Израиль, так это, по нашим представлениям, своей страшной милитаризованностью.
Это не так. Сейчас я вернусь к этой теме. Итак, в 21 год эти люди возвращаются из армии и начинают учиться. Это уже взрослые сформировавшиеся люди, думающие о том, как построить карьеру и свою жизнь. Они знают, что нужно пробиваться самим, они платят за учебу и учатся старательно, хорошо. Они не успевают заниматься тем, что вы называете "студенческая жизнь", а тем более на серьезных факультетах. А девушки в 20 лет кончают армию, и тоже появляется другая ментальность. У израильских студентов поэтому гораздо меньше инфантильности, чем у российских. Это имеет как минусы, так и положительные стороны. Израильтяне раньше взрослеют, даже дети в 12-13 лет скучнее, в каком-то смысле, и взрослее российских детей.
Они все такие веселые…
Жизнерадостность является как бы стилем их поведения, поведения страны. Они самобытны, они думают уже о том, кем они станут, это уже деловой подход к миру. Не коммерческий - деловой. И это далеко не всегда привлекательно.
Распадение семейных связей?
Нет. Израиль - общество консервативное. Родители оказывают поддержку детям неизменно, это вменяется им в некую моральную обязанность, где бабушка с дедушкой - это те, кто могут посидеть с внуками, они любят это делать, хотя и не в той мере, как в России. Но это общество, которое, в сущности, ориентировано на патриархальную модель, в известной степени: уважение родителей и поддержка детей, но поддержка пассивная, а не активная. За детьми признается право на самостоятельное поведение, самостоятельные взгляды. Дети и молодежь вообще гораздо свободнее в выборе своих предпочтений, чем в России, поскольку нет диктата семьи и общества, нет этого постоянного конфликта, т. е. он минимален, ослаблен, затушеван. Отсюда раскованность израильтян, которая переходит часто в бесцеремонность.
О милитаризованности Вы хотели сказать…
Нет милитаризованности. В Израиле нет офицерства как касты.
То есть там все военные?
Эта Армия, простите за высокое слово, но оно уместно в данном случае, является народной армией. Я вернусь в Израиль - пойду на сбору на месяц. И так каждый год.
Вы мечтаете туда пойти?
Нет. Мне надоели сборы, я уже в почтенных летах, мне надоело. Но я пойду, конечно, потому что это необходимо. В Израиле вовсе нет культа военщины. Это необходимость - служба в армии, сборы. У нас нет орденов, нет парадной формы.
Но культ армии же есть.
Не культ армии, а культ обороны. А это совсем другое.
А то, что женщина в армии служит, - это хорошо?
Это необходимость. Откровенно говоря, среди девочек меньше любителей военной службы, чем среди парней, конечно.
Но это же обязательная служба.
Есть масса льгот. Кстати, в последнее время наметилась тенденция к освобождению девушек от военной службы.
А что заставляет молодежь идти в элитарные войска?
Это престижно. Но поймите: это не пруссаки, не немцы - разница колоссальная. Нет ритуальной стороны армии, на строевую подготовку уделяется минимум времени. Нет этого мистического военного духа, нет имперских замашек у израильтян. Армия осмысляется как необходимость. Офицеры и солдаты едят одно и то же, носят, по сути, одну и ту же форму. Это армия, в которой к офицеру своей части обращаются по имени. Все признаки милитаризма, агрессивной военщины у нас отсутствуют. Да, есть любовь к элитарным войскам, конкурс в них огромен: в десантники, в летчики, в командос. Эти части вносят огромный вклад в дело обороноспособности страны. Нет культа насилия. У нас мальчишки и девчонки ходят с автоматами по городам. Но вы когда-нибудь читали про убийства, про нападения? Этого нет. Это не воинственность, а гордость за то, что ты можешь отстоять свою страну.
Леонид Гельфман,
Вадим Сегаль,
Дина Левина,
1993
Вадим Сегаль,
Дина Левина,
Сайт создан в системе uCoz