ВИКТОР ШИРЯЕВ

ЭССЕ

        И через два часа нашли мое тело. Оно лежало, в противоположность художественному тексту, совсем естественно, немного склонив набок голову, но при этом сохраняя некую величавость, коей всегда обладает человек преступивший, исполненный сознания величины свершившегося факта. Через три часа патологоанатом еще зафиксирует роковое, на мой взгляд, открытие - тело, как это ни странно, обладало всеми здоровыми признаками тела человеческого...
        Так вот в чем состояла моя ошибка! Быть богом, а потом писать о величине несостоявшегося дебюта - значит раскрыть свое земное происхождение. Но Я ведь и был Богом! Я пришел взять на себя грехи их, а они - отвергнули меня...
        Клаустрофобия - не боязнь замкнутого пространства, а желание вырваться из него. В этом - моя сила, сила моего полета. Летел Я красиво, грациозно переворачиваясь в воздухе, мысленно сопоставляя себя с листом убитым, спектрально-серым, но ажурным и естественным.

                        Убитые листья ковром одиноким,
                        По ним - человек неуслышимым шагом.
                        Он - тень, Он - огонь, Он - соткан из ветвей,
                        И толпы внимают эфиром стооким.

                        "Я" - создали они, Мне - стопы целовали,
                        Из открытых дверей вился запах свобод,
                        И стооким эфиром мне страстно внимали...
                        Эго вжился в свою однозначную роль.

        Нет! Был и я - Богом, и Листом, и Жизнью. Вы, возможно, ожидали: "Я - был и Смертью"?..
        Что ж, был, и жил ее образом, и страдал, унося тебя, еще не искупленного, такого искаженного муками приближения Меня. Теперь Меня нет, Я смог пережить смерть, рождение...
        Я - смерть. Я - страдание, Я - избавление. Смерть - одна из характеристик жизни, Я пережил ее, унося свой багаж куда-то вверх, где могу Я теперь, замарав ненужное, вырезав и склеив, Создать Человека.
        И был Вечер, и было Утро, День первый...