Яков Липкович

ЗАЧЕМ ЕВРЕЮ БАЛАЛАЙКА?

Картинки из детства


     - Пошли на кладбище! - вдруг предложил Илюшка.      - А что там? - спросил Левка.
     - Похороны. Много военных с винтовками. Наверно, летчика хоронят!
     - А ты откуда знаешь? - спросил Левка.
     - Чего - откуда? Голубые петлички у всех! - пояснил Илюшка. - Побежали!
     - Побежали! - подхватил я...
     Кладбище было сразу за школой, куда в первый класс пока ходил только Левка. Больше всего нас занимала там аллея с пропеллерами. Как-то мы подсчитали: двенадцать пропеллеров.   На одиннадцати были фотокарточки летчиков. На двенадцатом карточки не было. И фамилию кто-то черным замазал...
     Чтобы не опоздать на похороны, мы припустили со всех ног. Вскоре мы услышали музыку.
     - Опоздали! - закричал Илюшка. Но нам повезло, Когда прибежали, гроб только начали опускать в могилу.
     Потом все военные стали бросать туда комки земли, и двое пьяных могильщиков, не глядя ни на кого, дружно заработали лопатами. Несколько военных с голубыми петлицами три раза выстрелили в воздух.
     - А ну, ветка Палестины, давай отсюда! - сердито сказал нам военный с двумя кубиками на петличке.
     И мы пошли, обиженно оглядываясь. Последним плелся пятилетний Нысын. У ворот он догнал нас и тихо, чтобы чужие не услышали, спросил:
     - Илюш, а, Илюш, сколько стоят похороны?
     - Пять рублей, - буркнул тот.
     - Ровно или с чем-то? - не отступал Нысын.
     - С чем-то, - и, отвесив легкий, почти символический калган по наголо остриженной голове Нысына, договорил: - пять двадцать пять!
     Нысын задумался, словно решая, стоят ли похороны таких денег или нет...
     И тут мы увидели незнакомую лошадь. Она стояла у палисадника напротив школы и мирно пощипывала травку. Она была очень красивая - вся серая в белых пятнышках.
     - В яблоках, дурак! - поправил меня Илюшка.
     Мы стояли и любовались ею. Но она, видимо, привыкла к тому, что на нее засматривались, и не обращала на нас внимания. Мы даже не заметили, как сзади подошел Васька Глот по прозвищу Глот-барахольщик (его родители занимались сбором утиль-сырья в нашем районе, и лошадь, конечно, была казенная).
     - Ну чего вам здесь надо? - брезгливо спросил он.
     - А чего, посмотреть нельзя? - огрызнулся Илюшка.
     - А ну, топайте отсюда! - сказал Васька.
     И мы бы ушли (не драться же с ним, когда он старше даже Левки на три года), если бы не вышла Васькина старшая сестра Алла и не спросила нас:
     - Чего, мальчики?
     - Чего он гонит нас? - сказал я, показывая на Ваську.
     - Я тебе дам! - погрозила Алла пальчиком брату. А у нас спросила:
     - Мальчики, хотите покататься верхом?
     - Хотим! - в один голос ответили мы все, кроме Нысына, который был занят - сосредоточенно ковырял в носу.
     - А ну, помоги! - сказала Алла брату, первым усаживая на коня худенького Левку... Затем, с помощью Аллы, на Красавку (так звали лошадь) взобрались Илюшка, я и Нысын. Левка ухватился за повод, а мы - друг за друга. И лошадь неохотно, повинуясь веселому Аллиному голосу, пошла вдоль палисадника. Алла шагала рядом и подсмеивалась над нами:
     - Хоть в кино снимай! Три мушкетера! И с ними Д'Артаньян!
     Сделав несколько кругов по площади у школы, мы довольные-предовольные, опять-таки с помощью нашей покровительницы, спустились на землю.
     - Спасибо! - сказал Левка, самый воспитанный из нас.
     - На здоровье! - ответила Алла, отводя коня к палисаднику.
     - Вот я бы женился на такой! - почесав затылок, вздохнул Илюшка.
     - А она бы за тебя не пошла, - усмехнулся я.
     - Почему? - удивился Илюшка.
     - А потому... - сказал я. - Недавно папа шел мимо их открытых окон и слышал, как Аллин пьяный отец кричал на нее: "Я тебе, зараза, покажу, как перед жидами жопой вертеть!" И слышно было, как она плакала!
     - Тоже новость! - произнес Левка. - На той стороне улицы только антисемиты живут! - он явно повторял слова, услышанные от взрослых.
     - А Алла? - нахмурив брови, спросил Илья. - И еще тебе назову...
     - Ладно вам! - сказал я. - Чего-то Пашка Пенязев машет нам...
     Пашка жил за углом, мы с ним дружили. Его отец работал замдиректора завода фруктовых вод, и у Пашки всегда дома стояли бутылки с ситро, которое мы могли пить, сколько душе угодно.
     Мы подошли к Пашке.
     - Хотите ситро? - спросил он.
     - Хотим! - в один голос ответили мы и зашли к Пашке во двор.
     - А у бати на заводе тоже есть лошади. - сообщил Пашка.
     - Подумаешь! - заявил Илюшка. - А я видел в цирке Яна Цыгана. Всех уложил на лопатки!
     - На лопатки... - усмехнулся я. - А я видел в театре спектакль "Гибель эскадры". Матросы прошли прямо через весь зал! Вот так близко от меня...
     Левка не стал хвастаться, хотя я знал, что он на днях смотрел фильм "Кольцо нибелунгов", а завтра собирался пойти на вторую серию.
     - А это кто? - спросил я, показывая на незнакомую девчонку, стоявшую на табуретке под турником.
     - А это моя двоюродная сестренка из Казани, Надия, - сообщил Пашка. - Тоже татарка, как и моя  мама... Смотрите, смотрите, как она здорово крутит на турнике!..
     И в самом деле, чего только она не выделывала на турнике! И подтягивалась, и залезала наверх, и переворачивалась много-много раз...
     И вдруг Илюшка дернул меня за рукав:
     - Смотри, смотри!
     - Чего? - завертел я головой.
     - У нее, как и у нас, яички!.. Смотри!.. Смотри!
     Я подошел поближе к турнику и заглянул казанской гостье под юбку. То, что она была без трусиков, меня не очень удивило: многие тогда ходили без трусиков А вот то, что у нее вроде бы и вправду были яички, огорошило меня. Один Левка, как самый старший из нас, не растерялся и высказал вполне научное предположение:
     - Наверно, у всех татарок так!.. Нет, надо еще раз взглянуть!
     Наконец девочка заметила, что мы дружно заглядываем ей под юбку, и со словами: "Чего уставились?" спрыгнула с турника.
     Мы хмыкнули и двинулись со двора.
     - А ситро? - вдруг вспомнил я. Но тут из сарая, где он колол дрова на зиму, вышел старик Певзнер, снимавший комнатку у Пинязевых. Он поманил нас корявым пальцем. Мы подошли.
     - Кинделах, - произнес он задумчиво, - скажите мне, старому человеку, зачем еврею балалайка?
     Мы пожали плечами.
     - Спросите у своих пап и мам, хорошо?
     - Хорошо, - ответили мы и вышли на улицу.
     Там Левка вдруг остановился и, подумав, сказал:
     - А я знаю, зачем. Чтобы не думали, что ты еврей...
     Папа же, когда я передал ему слова старика Певзнера,сказал:
     - Ну зачем морочить друг другу головы?.. Хм... Зачем еврею балалайка? Да, действительно, зачем?..
***

     Нас было трое - Илюшка Баляр, Левка Эвельсон и я, Яшка Липкович. Три мушкетера, как называла нас Алла. Был и Д'Артаньян - Нысын. Фамилию его я никак не могу вспомнить. Левка и Илюшка, которым в сорок третьем еще не было и девятнадцати, погибли в жестоких боях под Сталинградом. Нысына же убили свои, русские. Когда он вернулся с фронта и они всей семьей сидели за обеденным столом, кто-то (кто - милиция так и не установила) бросил в открытое окно гранату...
     Лишь я уцелел в войну и после нее, живя в благословенной Америке, пишу эти для одних веселые, а для других очень грустные строчки...
Сайт создан в системе uCoz