В архиве Еврейского музыкального центра (ул. Рубинштейна, 3) хранятся несколько старых книг. Это довоенные сборники (текстовые) еврейских народных песен и сборники статей о еврейском фольклоре, изданные в 1930-е годы в Киеве и Минске. Автор вступительных статей и комментариев, редактор и один из авторов научных статей, печатавшихся в этих сборниках, – Залман Скудицкий. Эти несколько книг, аудиокассета с записями напетых им же малоизвестных или вовсе неизвестных народных песен в совокупности с его фотопортретом и кратким биографическим очерком – весь этот небольшой архив был прислан Е.Хаздану, директору Музыкального центра, сыном покойного 3.Ф.Скудицкого в конце 1996 года. Помогла это организовать неугомонная Фаня Израилевна Марьянчик, наша землячка.
     В далекие 1920-е годы молодой Залман Скудицкий преподавал в одной из киевских еврейских школ, в той, где училась Фаня Марьянчик. Ему выпали на долю арест в 1937 г., тюрьма, лесоповал на севере Коми, шахта в Ухте. После 19 северных лет – Свердловск. Там его разыскали бывшие его ученики благодаря счастливой случайности. До самой своей кончины Скудицкий переписывался с ними. Изредка они его навещали, изредка посылали продуктовые посылки – в Свердловске тогда было голодно.
     В 1992 году в Институте истории искусств отмечалось 100-летие со дня рождения выдающегося этномузыколога, собирателя еврейского музыкального фольклора М.Береговского. Ф.И. пришла на конференцию, посвященную памяти Береговского. С удивлением обнаружила, что многие, слышавшие о Скудицком, считали его погибшим в лагере. Эда Моисеевна, дочь Береговского, была растрогана до слез, узнав, что Скудицкий жив, – она с детства помнила молодого помощника отца в его экспедициях по местечкам Украины и Белоруссии. Написав Скудицкому в Свердловск, она получила от него немедленный радостный отклик. Он переслал ей адресованные ему письма М.Береговского и его вдовы, опубликованные позже в книге "Арфы на вербах. Призвание и судьба Моисея Береговского" с комментариями Э.Береговской. К сожалению, З.Ф.Скудицкий так и не написал ни воспоминаний о совместной работе с М.Я.Береговским, ни очерка своих" Гулаговских дней" – он был слишком стар и болен. Хочется восполнить этот пробел – рассказать о Залмане Скудицком, воспользовавшись его письмами к Ф.И.Марьянчик, ее воспоминаниями о киевском детстве и юности и сведениями, сообщенными сыном фольклориста в письмах и биографической справке о З.Ф.Скудицком.

     Залман Файвелевич Скудицкий родился 11 июня 1906 г. в Житомире в семье потомственного кузнеца. Видимо, его природное здоровье, унаследованное от предков, и позволило ему прожить хоть и очень трудную, но достаточно долгую жизнь (90 лет). Родители его тоже, по-видимому, были бы долгожителями, если бы осенью 1941 года их не убили фашисты – вместе с младшей дочерью и всеми оставшимися "под немцами" евреями Житомира. Старший брат Залмана Исаак пропал без вести в 1941 года, младшая сестра Фрида умерла в начале 1990-х.
     Залман Скудицкий получил в доме родителей еврейское воспитание, учился в хедере. Уже в советское время (в 1921 г.) закончил трудовую школу. Затем, в 1926 году закончил в Киеве Высшие педагогические курсы. После этого преподавал идиш, еврейскую литературу и историю в школе на Малой Васильковской улице. Эта улица была недалеко от центра Киева. "На нашей улице были три синагоги", – пишет в своей книге "Сквозь ад. В поисках третьего пути" Петр Маркович Абавин-Егидес (узник ГУЛАГа сталинской поры, диссидент хрущевской и брежневской эпох, а в 20-е годы – одноклассник Фани Марьянчик, ученик Скудицкого), – синагога Бродского для самых богатых, купеческая синагога – для среднезажиточных, синагога в подвале – для бедных. Когда хоронили богатого нэпмана, его отпевал кантор, большую речь произносил раввин, а роскошный гроб покоился на серебряном катафалке. Когда же хоронили бедняка, кантора не было, несколько слов проборматывал второстепенный служка синагоги, гроб был черный, на черном деревянном катафалке. Такое же социальное расслоение было в те годы и среди родителей учеников еврейской школы. Были там дети богатых родителей – их было мало, и они, в основном, уехали в 1925-1927 годах. Подавляющее большинство детей происходили из семей ремесленников ("кустарей", как их тогда называли), а были и такие, как Петя Егидес. Он рос без родителей. Отца в 1920 году расстреляла киевская ЧК, мать, оставив ребенка бабушке, исчезла навсегда. А бабушка не могла его прокормить, и отдала в детдом. К концу школы он стал дистрофиком и ходил, опираясь на палку.
     Скудицкий тоже жил небогато. Фаня Марьянчик помнит его худым бледным молодым человеком. Он жил в комнате при школе. С ним жила сестра Фрида, "барышня" – так ее назвала Ф.И. Фаня забегала к Скудицким довольно часто и помнит убогую обстановку их комнатушки. Дома на Малой Васильковской были преимущественно ветхими, без всяких удобств ("уборных в домах не было, а только во дворах, кишели крысами: в квартирах не было не только горячей воды, но и холодной – краны были лишь во дворе" – П.Егидес). В этих клоповниках жили подозрительные личности, проститутки, шулера, по улицам шныряла "босота" (беспризорники), издевалась над детьми (в основном, еврейскими). И, тем не менее, еврейские дети жили напряженной и полной духовной жизнью – учились музыке и танцам, участвовали в театральных постановках и концертах. На одном из концертов в музыкальной школе, где учился брат Фани Марьянчик, она впервые увидела Береговского – его питомцы тоже участвовали в концерте. Сама она с большим желанием училась тогда танцам. А в школе общим увлечением было собирание еврейского фольклора. Детей "заразил" этим З.Ф.Скудицкий, их молодой учитель. Он начал заниматься фольклором в свои школьные годы и не оставлял этого занятия ни в педучилище, ни став учителем. Дети приносили ему образцы фольклора – истории, сказки, песни. Писали сочинения в народном творчестве. Лучшие помещали в стенгазету.
     С 1929 года З.Скудицкий работает научным сотрудником в Институте еврейской пролетарской культуры при Украинской Академии Наук (УАН) – в его этнографической секции. Рядом с ним трудились М.Береговский, М.Винер, Б.Гутьянский, М.Черняк и другие. С ними он собирал новые материалы по еврейскому фольклору, с ними выпускал сборники песен. Тогда же он пишет (в соавторстве) учебники языка идиш и литературы на нем. В 1936 году Институт был преобразован в "Кабинет". За этим последовали первые аресты. З.Скудицкого тогда не тронули. Он, по-видимому, продолжал работать в системе УАН, но не во вновь образованном еврейском "Кабинете". Фаня Марьянчик работала в эти годы в библиотеке УАН, встречала его на общих собраниях. Тогда на волне Большого Террора в Москве шли громкие политические процессы, и весь штат УАН собирали для единогласного принятия резолюций с требованием расстрела подсудимых. 11 июня 1937 года, вспоминает она, на такого рода собрании она последний раз видела Скудицкого. Собрание закончилось, Скудицкий попрощался с Фаней и ушел, можно представить себе – с каким настроением. А Фане пришлось остаться – за общим собранием последовало еще одно – отчетно-перевыборное комсомольское. Оно затянулось до глубокой ночи - тайным голосованием выбирали новых комсомольских вождей, потом ждали, пока сделают подсчет голосов. Придя на работу на следующий день, Фаня узнала, что под утро всю вновь избранную комсомольскую верхушку арестовали. Эта ночь была опустошительной и для киевской интеллигенции. Была арестована большая группа писателей. По-видимому, тогда же был арестован 3.Скудицкий. Его поместили в Лукьяновскую тюрьму. В начале 1938 года приговорили (постановлением Особого совещания от 5 февраля 1938 г.) к 8 годам заключения "за контрреволюционную троцкистскую деятельность". Он пробыл в северных лагерях (Коми АССР) до ноября 1945 года. Трудился на строительстве дорог, лесоповале, на нефтепромыслах. Семья ждала его в Свердловске, куда они эвакуировались летом 1941 года. Жена Елизавета Моисеевна, математик, устроилась в одну из свердловских школ, со временем стала завучем. На семейном совете было решено, что З.Скудицкий по освобождении из лагеря не должен переезжать в Свердловск. Сам он рвался в Киев. И побывал там. Повстречался с Береговским, который очень обрадовался встрече (вспоминает Эда Береговская) – ведь бывшие коллеги Скудицкого не чаяли увидеть его живым.
     Скудицкий очень хотел вернуться в Киев, чтобы продолжить работу по изучению еврейского фольклора. Но не решился. Береговский, по-видимому, не скрыл от него своего отношения к ситуации в Киеве – разгул антисемитизма, начинающаяся травля "безродных космополитов", борьба с низкопоклонством перед Западом. Действительно, все закончилось закрытием Еврейского Кабинета, арестом М.Береговского, Х.Дойцкера и других. И жена Скудицкого категорически возражала против возвращения в Киев. В то время уже начали брать "повторников", давали новые сроки. И Скудицкий предпочел остаться в Ухте и работать в качестве вольнонаемного на той же нефтяной шахте, куда его, з/к, водили на работу под конвоем. Через 10 лет, в 1956 году, заработав "горняцкую" пенсию, он приехал к семье в Свердловск. За годы работы в нефтяном промысле З.Скудицкий освоил геологическую науку и приобрел новую специальность. Он был занесен в Книгу Почета нефтешахты и несколько раз избирался председателем шахткома. И "всю оставшуюся жизнь" интересовался проблемами нефтедобычи.
     В Свердловске Скудицкий провел последние 10 лет жизни. Постепенно наладил контакты со старыми друзьями, коллегами, бывшими учениками. Собрал небольшую коллекцию еврейских книг. Их ему посылали из Киева, Днепропетровска, Ленинграда. Он все годы интересовался новыми явлениями в еврейской жизни, новинками литературы на идише. В письмах к Ф.И. он настоятельно советовал ей не забывать идиш, читать книги и писать на нем. В Свердловске он заслуженно пользовался репутацией знатока машэ-лошн.
     Когда в 1990 году Фаня Израилевна навестила Скудицких в Свердловске, они проговорили целый день. Он назвал имя доносчика, "посадившего" его в 1937 году. Это тоже был учитель ее еврейской школы, который в одно время со Скудицким ушел в Институт Еврейской пролетарской культуры. Но Скудицкий не сердился на своего бывшего сослуживца, понимая, что показания его были вынужденными. Ф.И. помнит жуткие рассказы о лагерной жизни, о многочасовых поверках, о побегах и наказании беглецов – то же, что в нацистских концлагерях. Вспоминали бывших учеников и учителей еврейской школы, коллег по УАН.
     Григорий Некрич, автор некролога, появившегося после кончины 3.Скудицкого в местной газете, пишет: "Научные труды Скудицкого ... не потеряли значения до наших дней. На них до сих пор ссылаются ученые стран СНГ и дальнего зарубежья, при разработке вопросов, связанных с еврейской этнографией. Крупнейший в мире авторитет в этой области профессор Дов Ной в последние годы установил контакт со Скудицким и пытался привлечь его к активной работе в научных учреждениях Израиля. Узнали о нем и фольклористы нашего города, в частности, профессор И.Н.Земцовский. Приходили к З.Скудицкому и работники местной консерватории, расспрашивали о годах работы в Киеве, об экспедициях, "за песнями" другие. 3.Скудицкий всемерно способствовал возрождению интереса к языку идиш в Свердловске.
     В последние годы жизни 3.Скудицкий овдовел и сильно сдал. Его мучила болезнь Паркинсона – почерк стал неразборчивым, и самые последние его письма написаны сыном под диктовку. После его кончины прошло уже 3 с лишним года, и мы решили, что пора отдать дань его памяти. Надеюсь, нам удалось дополнить немногословную энциклопедическую справку о нем, появившуюся в III томе Российской Еврейской Энциклопедии.