"Вкус солнечного света" – так называется спиртной напиток, древний напиток-тотем семьи Зонненштайн. Старинный рецепт предан забвению. А когда такой хмель выветривается, хорошего не жди – вот что говорит и показывает Иштван Сабо. Почти по Вен. Ерофееву – раз хереса нет, приходится отдать должное вымени, времени, бремени, племени и существительному "путь".
     Путь долог – три часа экранного времени посвящены жизни и судьбе трех поколений семьи Зонненштайн на фоне трагических событий венгерской истории – война, революция, Холокост. Сага за $20 млн (Канада – Австрия – Венгрия) с музыкой Мориса Жарра и старым вендерсовским актером Рюдигером Фоглером в роли порядочного военного посвящается тем, кто предал. Герои-евреи меняют фамилию, переходят в иную веру, отказываются помогать землякам, предпочитают государство городу. При этом делают невиданную карьеру, ревностно служат государю, фехтуют под сенью пышной свастики, становятся чемпионами мира – чтоб умереть жестоко, больно и бесславно.
     Человек, сменивший фамилию, – хуже, чем человек, утерявший свою тень. Выпав из собственной традиции, он теряет ориентацию и начинает видеть в вещах то, чего в них нет и не бывало. Уход жены у него рифмуется с развалом империи и т.д.
     Фильм идет долго и скучно, и, следя одним глазом за сменой костюмов и эпох, поневоле начинаешь припоминать все, что когда-то знал о Венгрии, ее прелестях, личностях. Помянешь, к примеру, Белу Лугоши, и тут же на экране промелькнет некий капитан-однофамилец, член сборной по фехтованию – хорошо.
     В фильме нет ни цепких женщин, ни странных историй, ни хлебных зрелищ, ни даже необходимых пошлостей – все совершенно черным по белому. Единственным козырем "Солнечного света" могло бы стать актерство Рэйфа Файнса, исполнителя главных ролей. Не вышло и этого – а все потому, что, играя трех человек одновременно, он тем самым совершает серьезный прорыв на карнавальную территорию Аркадия Райкина и Питера Селлерса. И когда выдающийся лицедей Файнс, успешно изобразив два успения, появляется перед увлажненными глазами зрителей в третий раз, – тут поневоле становишься сторонником "Догмы" и ее установок на реальное.
     "Вкус солнечного света" не волнует, не греет, не заражает: он не море, не печка и не чума. Служить ему по ведомству большого искусства – и только.