20 мая в Российском Этнографическом музее открылась организованная Еврейским общинным центром Санкт-Петербурга при поддержке Джойнта и Еврейской общинной федерации Кливленда (Огайо, США) художественная выставка “Петербург-Иерусалим – 2”. Она стала продолжением акции, начатой ровно год назад и приуроченной дням рождения городов Петербурга и Иерусалима.
     Если представить себе Землю в виде зелено-голубого шара с белоснежными прожилками гор, то города, созданные человечеством на протяжении веков, подобны жемчужинам, щедро разбросанным Творцом. Среди этих городов есть совершенно особенные, которые стали для человечества символами. К таким городам по праву относятся Петербург и Иерусалим. Находясь в значительном отдалении друг от друга, в различных климатических и исторических условиях, каждый из этих городов в свое время был основан благодаря воле одного человека – град Петра приближается к своему трехсотому дню рождения, город Давида уже отпраздновал три тысячелетия. Между ними существует особая связь, связь по рождению, судьбе, сходству и противоположности.
     Древние камни, впитавшие солнце Израиля, и причудливая редакция европейской архитектуры, пропитанная ветрами Балтики, по своей красоте могут поспорить пожалуй только с калейдоскопом лиц на их улицах – жителей и туристов со всего мира. Именно люди наделяют город тем неповторимым духовным обликом, который мы называем “истинно петербургским” или “истинно иерусалимским”. Иногда между человеком и городом возникают особые отношения, неразрывная связь, благодаря которой город становится родным не по праву рождения, а по праву духовного родства. В художественной среде это духовное родство дало толчок возникновению Витебска Марка Шагала и Парижа Камиля Писсарро, Петербурга Николая Гоголя и Одессы Исаака Бабеля. Однако трудно найти еще два таких города, как Петербург и Иерусалим, которые проживают не одну, а несколько жизней одновременно – литературную, музыкальную, художественную.
     Что для вас Санкт-Петербург? А Иерусалим? Эти вопросы были вновь заданы петербургским художникам, приглашенным к участию в выставке “Петербург-Иерусалим – 2”. Как и год назад, выразить свое восприятие Петербурга и Иерусалима было предложено восьми петербургским художникам, живописцам, графикам, скульпторам.
     Открывает экспозицию цикл работ Михаила Шапиро, посвященных Иерусалиму. Все они были созданы после его первой поездки в Израиль в начале девяностых. Избежав общения с родственниками и друзьями, он ездил по стране, наслаждаясь невиданным колоритом, ритмом и энергетикой Израиля. Впечатления были настолько сильны, что никогда прежде не рисовавший дизайнер взял в руки кисти и на одном дыхании стал создавать небольшие по размеру, необычные по технике исполнения работы. В камерных по формату полотнах, выполненных маслом, разжиженным до состояния акварели, художнику удается добиться импрессионистического эффекта, близкого к изложению детского восприятия действительности.
     Совершенно иным эмоциональным содержанием наполнены работы художника Бориса Борща. Его картины, выполненные мощным пастозным мазком, насыщены необыкновенной силой и мощью. Но в них нет ничего героического. Скорее, они пронизаны необыкновенным лиризмом. Вглядываясь в работы Б. Борща, ловишь себя на ощущении, что присутствуешь при диалоге художника и города, ведущимся на равных, как между двумя старыми и верными друзьями, не нуждающимся в третьем собеседнике. Знакомство художника с Иерусалимом дало толчок к возникновению новой серии работ. Однако здесь его внимание привлек не городской пейзаж, как в случае с Петербургом, а окраины города. Удивление и восхищение художника немыслимым сочетанием величественности и простоты, детскости и глубокой старины города, воплощены в представленных этюдах.
     Если представленные художники в своем творчестве отталкиваются непосредственно от натуры, то натура для Евгения Блюмкина лишь повод для очередного всплеска его безудержной фантазии. Никто и никогда не видел дома в виде рыбы, но, увидев источник вдохновения художника, невозможно с ним не согласиться. А что такое входная дверь в старом петербургском доме? Это не просто деревянная перегородка, отделяющая таинство квартиры от внешнего мира, а девушка, схваченная за талию мощным крюком.
     Образное видение позволило создать Евгению Блюмкину потрясающую по силе работу “Стена плача”. Обычно на художественных и документальных изображениях этого святого места, мы видим прежде всего человека, обращающего свои слова к Б-гу. А тут, используя привычные материалы графика, тушь и перо, художник создает огромную ленту-стену, из которой проступают лица людей. И не люди вспоминают Стену, а она их. Она как будто не смогла остаться равнодушной к боли, страданиям и надежде людей, обращающихся к ней, и пронесла их лица через века.
     Пейзажи Иерусалима и Петербурга работы Рената Фридмана привлекают зрителя своей лиричностью и свежестью передачи впечатлений полученных художником. Это не просто фиксация той или иной местности, а лирический портрет, надолго остающийся в образной памяти зрителя.
    Скульптор Дмитрий Вайнман представлен серией портретов выдающихся деятелей театра, литературы и искусства. Начав работать над образом Михоэлса еще в середине 1960-х годов, мастер продолжал поиск художественного образа еще долгие годы. Пожалуй, наибольшей образной силы скульптору удалось достичь в представленной работе 1982 года.
     Работы фотографа Михаила Хейфеца хорошо известны петербургскому зрителю. Однако впервые они представлены как два портрета – Петербурга и Иерусалима. В них город неразрывно связан с человеком, будь то девчонки, бегущие под петербургским дождем или молящийся старик у Стены плача.
     Считая живопись особой формой реальности, Андрей Симонов создает поэтические полотна, где все находится в подвижном равновесии, откуда невозможно убрать какой-либо элемент, не разрушив целое. В его работах названия и темы не носят принципиального значения, ибо все, что создано художником – образы мира в поэтической редакции мастера.
     Одним из акцентов экспозиции являются работы ученика Г. Я. Длугача, основателя “Эрмитажной школы”, Рашида Алмаметова, представившего свои работы с оптическим стеклом. Используя современную технологию, он создает уникальные композиционные портреты людей, ставшими символами еврейской мудрости – Моисея, Давида, Любавичского ребе М.-М. Шнеерсона.