А теперь – “заметки бостонца”. А именно – Надькины мелкие наблюдения (во время тех четырех дней, что она с мальчишками гостила у нас). Для начала – ее первый шаг в сабвей: “Боже, как же здесь засрано!” (пардон, здесь и далее – лексика Надина, для колориту). И вот выходит она из метро уже в Бруклине, а нас нет (мы ее подождали немного и отошли за пирожными, на эти минуты и разминулись). Решила она позвонить. Трубку взял ребенок: “Это Саня?  – Нет, не Саня.  – Миша?  – Нет. Тетенька, вы ошиблись номером, здесь такие не живут”. Надя вешает трубку, и тут осознает весь комизм ситуации: в АМЕРИКЕ, набрав СЛУЧАЙНЫЙ номер, она получает русский ответ: тетя, Вы ошиблись!!! Когда через пару минут мы подошли, все Морозовы все еще смеялись!
     Штрих номер 2. Вечерком (то бишь к полуночи) мы втроем сидим на крылечке, “общаемся”, и мы с Игорем поминутно Надьку одергиваем: уж коли орешь на весь Нью-Йорк о своих делах, так хоть не матерись, нам тут еще минимум год жить. И вот в очередной раз я ей что-то такое сказала, и она ответила весьма раздраженно: “Ну кто здесь тебя по-русски понимает, забудь уже свои питерские комплексы, не в Раше!” И словно в ответ на ее гневную отповедь из ближних кустов раздался мужской голос (мужик собачку выгуливал): “Выйди оттуда на %&$!” Мы не сговариваясь заржали в три голоса, очень смутив мужика.
     В общем, Надька прочувствовала смысл Санечкиной фразы: “Не видишь, что ли, это китайцы, они по-русски не понимают”. На фоне песен Высоцкого, звучащих на Кони-Айленде из лавчонки какого-то черного парня, она окончательно решила, что здесь по-русски не понимают только китайцы!

     Американцам в голову не приходит, что человек, который жил и РАБОТАЛ в стране, потом в этой стране получает пенсию от ГОСУДАРСТВА. Государственные пенсии (SSI) в Штатах тоже мизерные, и жить на них сложновато. Вот недавно местная русская газета писала о скольких-то там десятках тысяч евреев в Нью-Йорке, живущих за гранью нищеты и не имеющих медицинских страховок, призывала к благотворительности... И не надо рассуждать о том, что вот “ихняя нищета, поди, побогаче” – круче она во многом. Во всяком случае, таких жутких типов, как побирушки в Манхеттене, я в России даже на папертях монастырей не видала... Чуть ли не каждая скамейка в Централ-парке – чей-то дом. Все время видишь на улице бездомных на велосипедах или с тележками (живописнейшее зрелище!) – везде приторочены какие-то коробки и мешки (все их имущество, их “дом”), часто они заняты сбором пластиковых бутылок или пивных банок. Причем для них пластиковая бутылка от молока – более желанная находка, чем стоящий на обочине исправный телевизор, это они оставят на месте: куда его девать при отсутствии дома? Это – находка для меня и для других недавно приехавших, ибо, будь ты хоть директором банка (а эту работу мало кто находит в первый месяц по приезде) – все равно за три дня купить ВСЕ, что нужно для жизни, невозможно. Кстати, интересно отношение людей, выносящих из дому ненужные вещи, к их будущим хозяевам. Книги, например, выносят в ПРОЗРАЧНЫХ полиэтиленовых пакетах, плотно завязанных (от дождя), чтоб проходящие могли увидеть обложки и решить, нужно ли им это. Очень аккуратненько ставят мебель, посуду, технику, игрушки, а одежду порой развешивают на заборе ПОСТИРАННУЮ. Никто не засунет в мусорный бак то, что, возможно, кому-то может еще пригодиться, всегда аккуратненько положат рядом: не заберет никто за день-два до приезда мусорной машины – уедет все на свалку, но нельзя унижать кого-то необходимостью заглядывать в мусорный бак...
     В Бруклине нищих поменьше, разница с Манхэттеном – как между Невским и каким-нибудь тихим купчинским уголком: в Питере тоже на окраинах они не такими стадами пасутся, как в центре. Есть, конечно, свои, примелькавшиеся уже сборщики подаяния. Регулярно выходит на Авеню М чернокожий наркоман с органолой, лупит по клавишам в стиле “сколько будет стоить, чтобы вы помолчали”, периодически скрипач в ермолке довольно скверно наяривает ресторанный репертуар: “Хава Нагила”, “7.40” и т. п. – с претензией на “национальный колорит”. А каждую пятницу возле кашерной кондитерской собирает пожертвования жутко потешный толстяк в кепочке (зимой поверх кепочки повязан теплый платок!) – по-английски почти не говорит, только на иврите, однако объяснил мне, как смог, что собирает на шабатнюю трапезу для бедных семей (возможно, конкретно своей бедной семье, а может, и правда для общины старается – я дала доллар и дальше вникать не стала). Как-то приятный мальчик под израильским флажком собирал монетки жертвам терактов. Ну, это вообще другая тема, этот явно не в свою пользу старался, а старался привлечь внимание общественности к проблемам терроризма, я с ним поговорила – старшеклассник-активист из ешивы, он так благодарил меня за мой скромный доллар, словно я по меньшей мере всю его организацию уважила, если не весь народ...
     А вообще американцы (именно американцы, а не иммигранты) – люди милосердные и участливые. Вот картинка с натуры: по вагону метро идет красивый белый юноша, однорукий, и высвистывает на губной гармошке нечто отвратительное, даже отдаленно не похожее на мелодию. Рядом со мной огромный черный детина, уличный торговец (с баулом какой-то дряни, которую он не дораспродал), ест какой-то жалкий гамбургер, запивает кока-колой, явно это его первая еда за день. Однако парнишке пару квотеров кидает в стаканчик.
     Вообще, уличных и “метрошных” побирушек в Нью-Йорке больше, чем в Питере (я не говорю сейчас об уличных музыкантах, художниках и артистах, их тоже много, довольно профессиональных). Одно отличие: здесь НИКОГДА не увидишь побирающегося ребенка. Я просто не представляю себе, чтобы в Нью-Йорке такого ребенка немедленно не забрали бы в полицию и не решили бы как-то его судьбу (усыновлением, приютом и т. д.)!
     В метро висят наряду с рекламными щитами и такие: “Оказывайте помощь. НО НЕ ЗДЕСЬ!”, а внизу – банковский счет благотворительной организации. Но все равно люди, конечно, подают... Отнести бродяге свою банку из-под пива, чтоб он превратил ее в 5 центов – для американца естественно...