Поинтересуйтесь как-нибудь у знакомого, читал ли он “Протоколы сионских мудрецов” и что о них думает. Правда, это все равно, что, разменивая купюру фальшивомонетчику, обсуждать качество товаров, которые он собирается на нее купить. Но фальшивомонетчика когда еще встретишь, а знакомый всегда под рукой. “Протоколы…” он, конечно, не читал, а только слышал, видел даже не то в какой-то газете, не то в журнале, но с тем большей он охотой примется рассуждать о них, о еврействе вообще и о Чубайсе с Березовским в частности. “В настоящее время это, несомненно, одна из самых распространенных в мире книг”, – написал в 1938 году в изданной тогда же в Париже книге “Протоколы сионских мудрецов” – доказанный подлог” В. Бурцев.
     В настоящее время, увы, тоже. “Во дни огрубения и одичания… когда экономический упадок, социальное расстройство, политическая неустойчивость… расовая ненависть, национальная рознь, разнузданность аппетитов и власть мелких интересов творили дело безумного разложения, – воскрес и с необычайною энергией стал проявлять себя антисемитизм… Культ антисемитизма искал для себя новой книги, своего Корана. На помощь ему подоспели “Сионские протоколы”.
     Это из Бурцева того же 38-го года – так сказать теоретическое обоснование фальшивки. Подробному фактическому доказательству фальсификации посвящена вся книга.
     Но кто такой Бурцев, писавший в 38-м так, словно он сейчас живет среди нас? В 38-м ему было семьдесят шесть лет, он проживет еще четыре и умрет в Париже, где провел свои последние четверть века. “Старик, – писала дочь А.И. Куприна, – продолжал неутомимо ходить по опустевшему, запуганному городу, волновался, спорил с пеной у рта и доказывал, что Россия победит, не может не победить”. Это был оккупированный в 42-м немцами Париж, а сами они тогда уже вышли к Волге.
     А в 1919 году Леонид Андреев писал Бурцеву: “С великим интересом, порою прямо-таки с восторгом я смотрю, как Вы идете по этому зловещему маскарадному залу, где все убийцы и мерзавцы наряжены святыми”.
     Он срывал маски. Это было его профессией, делом его долгой восьмидесятилетней жизни. Его разоблачения почти всегда вызывали потрясение – не в одной только России. Еще молодым сравнительно человеком он раскрыл Азефа – одного из основателей эсеровской партии, члена ее ЦК и руководителя ее террористической организации. Руками боевиков Азеф убивал царских сановников, а своими руками отправлял боевиков на эшафот и в каторгу. Бурцев добился тогда третейского разбирательства, судьями были Герман Лопатин, Вера Фигнер и Петр Кропоткин – имена, знакомые со школьной парты. Он знал народников, сидел при царе, Временном правительстве и большевиках. Сосланный в Туруханский край, встретил там Свердлова и Сталина, первого аттестовал “ближайшим помощником Ленина”, сыгравшим впоследствии “ужасную роль”, второго - “преемником Ленина” и “московским диктатором”. Его кристальная честность, порядочность и профессионализм ни разу не подвергались сомнению, даже личные враги его единодушно признавали за ним эти качества.
     “Протоколами” Бурцев занялся так же основательно, как занимался Азефом, провокаторами и охранкой. “Больше 20 лет знакомился я с вопросом о “Сионских Протоколах”, – писал он во вступлении к своей книге. – Я их изучал по печатным источникам и говорил о них с теми, у кого я мог о них узнать, что- либо интересное. Часто говорил о них и с антисемитами, кто верил в их подлинность или кто хотя и не верил в их подлинность, тем не менее, их защищал и пропагандировал”. Решающим толчком, побудившего Бурцева взяться, наконец, за книгу о “Протоколах”, стал суд в Берне над швейцарскими антисемитами в 1933-34 гг. по обвинению их в пропаганде “Протоколов”. Правда, к тому времени (к суду 34-го года, на котором Бурцев выступал как свидетель) он имел уже вполне сложившееся мнение о самих “Протоколах”. “Не скажу, что в Берне подложность “Протоколов” лично для меня стала более ясна, чем раньше. Она мне была ясна всегда. Но в Берн и после Берна я только еще точнее смог определить для себя позицию защитников “Протоколов”. Это или темные люди, злобно настроенные против евреев, неспособные к беспристрастной оценке общественных вопросов, или просто клеветники, сознательно пользующиеся заведомо подложными документами для своей политической агитации”.
     Эти свои слова Бурцев мог бы повторить и сейчас, будь он жив, шестьдесят с лишним лет спустя. Поистине “странную судьбу имеют некоторые книги” (его же слова). “Особо странную на первый взгляд даже невероятную, имели судьбу т.н. “Протоколы сионских мудрецов”. Одной из целей их “авторов” было подготовить только вступившего на престол Николая Второго: едва “Протоколы” были сочинены, как их отнесли новому императору. Вот что пишет по этому поводу Бурцев, “личный враг” Николая: “Николай Второй если вначале, при появлении “Сионских Протоколов”, и отнесся к ним с доверием и даже был от них в восторге, то скоро он понял, что это – явный подлог и, несмотря на то, что сам был настроен антисемитски, с негодованием отнесся к этим “Протоколам”. Цитата, делающая честь и Бурцеву, и Николаю Второму.
     Однако другие были не столь щепетильны – “Протоколы” продолжали издаваться массовыми тиражами, ими пользовались при каждом удобном случае. Во время суда над Бейлисом в 1913 году кто-то хотел подсунуть их присяжным: смотрите, мол, с кем и с чем вы имеете дело. Тайный советник, сенатор Белецкий поднял тогда руки: “Разве можно выступать на суде с такими документами?” Он рассказывал об этом Бурцеву, когда они оба сидели в тюрьме в 1917 году.
     Но такими именно документами вовсю пользовались Гитлер и Розенберг 20 лет спустя. Придя к власти, они выпустили в миллионных тиражах три издания “Протоколов”. Специально для их пропаганды в Германии были созданы новые органы на немецком языке, “Протоколы” были рекомендованы как учебное пособие в средних и высших учебных заведениях страны. Из Германии русские и немецкие антисемиты перекинули их пропаганду в Англию, Америку, Францию. Начиная с 1920 года, “Протоколы” появились на польском, шведском, датском, финском, итальянском, испанском, японском, китайском, арабском и других языках. В 1933-м, к суду в Берне, о них знал весь мир, суд в силу одного уж этого обстоятельства приобретал значение особенное. Он был, разумеется, гласным и проходил в зале присяжных заседателей. “Противники и защитники “Протоколов”, – пишет Бурцев в своей книге, – могли иметь полную возможность сказать в защиту своего дела все, что хотели, и могли быть уверены, что их слушают во всем мире все заинтересованные в судьбах еврейского вопроса. В этом и заключается огромная важность всех трех бернских процессов по делу о “Протоколах”.
     Вот свидетельство на суде профессора П. Милюкова, записанное Бурцевым. “Милюков – известный русский публицист и историк, автор многих научных работ в России до революции и в настоящее время на разных языках, редактор наиболее распространенного за границей русского органа “Последние новости”. Голос этого общественного деятеля с европейским именем, несомненно, имел большое значение для суда”, – пояснял Бурцев для читателей. На вопрос – “Считаете ли вы возможным защищать достоверность “Протоколов”? – Милюков ответил:
     – Не только историк по профессии, но и сколько-нибудь серьезный и добросовестный человек не может, по моему мнению, допустить достоверность “Протоколов”, особенно после всего того, что стало известно об их происхождении. До 40 процентов “Протоколов” прямо списано из французской книжки Жюли. Но характеристика “макиавеллизма” Наполеона Третьего у Жюли была слишком тонка для полицейских составителей “Протоколов”. Когда говорят о “гениальности протоколов”, имеют в виду именно то, что написал Жюли в своей сатире. Те, которые у него списывали, не всегда даже хорошо понимали, смысл и особенно цель им сказанного. Авторами “Протоколов” не были не Бутми, ни Нилус, ни Крушевон (первые издатели сочинения): они получили готовую компиляцию русских полицейских агентов и ею воспользовались.
     Таким же точно, с разными, конечно, оттенками, было и мнение всех других выступавших свидетелей, и мнение самого Бурцева. Поддержал “Протоколы” единственный человек, свидетель со стороны обвиняемых – доктор философии А. Цандер, редактор антисемитского органа “Железная метла”, один из самых видных пропагандистов идей Гитлера в Швейцарии. Но он только повторил о “Протоколах” то, что до тех пор распространяли антисемиты, и совершенно уклонился от ответа свидетелям, разоблачившим подлог.
     14 мая 1935 года председатель суда Мейер огласил приговор. Он указал, что так называемые “Протоколы” были написаны для воздействия в определенном направлении на русский двор и что в основу сфабрикованных “Протоколов” якобы сионистских мудрецов была положена книга Мориса Жюли. “Протоколы” не имели никакого отношения к сионистам и их конгрессу в 1897 года в Базеле, равно как и к масонской ложе “Бней-Брит”. “Я устанавливаю, – сказал судья, – что для доказательства подлинности “Протоколов” не было представлено решительно никаких доказательств… Факт остается неоспоримым: “Протоколы” являются плагиатом сочинения Мориса Жюли. Это сделалось известным с 1921 года, благодаря статьям “Таймс”. Если бы это было только единственным достижением этого суда (ибо обвиняемые в этом факте сознались), то и тогда его результаты уже являлись очень важными, ибо после этого уже нельзя скрывать истинный источник “Протоколов”. Со своей стороны, я, судья, – заключил Мейер, – считаю “Протоколы сионских мудрецов” поделкой, плагиатом и бессмыслицей”.
     Казалось бы, после бернского суда вопрос о “Протоколах” отпадет сам собой. Выступавший на нем в качестве свидетеля д-р Эренпрейс, главный раввин Стокгольма, один из видных еврейских мыслителей и писателей (его выступление произвело глубокое впечатление на суд своим волнением и искренностью) – сказал в заключение: “Последующие поколения сочтут позором ХХ века, что явно мошенническая и идиотская выдумка могла подчинить своему влиянию миллионы людей”.
     Этому предположению шведского раввина не суждено было сбыться. “Последующие поколения” быстро забыли все – и бернский суд, и гитлеровские печи для евреев, и Бабий Яр, и послевоенную “победу” Сталина над евреями, и “пятый пункт” в российских паспортах. ХХ век не желал ничего помнить. “Протоколы сионских мудрецов” снова тиражируется. В России их сегодня может напечатать любой антисемит, купивший печатный станок, – никто не остановит. Можно, конечно, ответить, в свою очередь заплатив. Но Бурцев умер, других фигур такого масштаба не появилось, да и денег, как считается, нет. Его книга о “Протоколах”, изданная десять лет назад, так и осталось единственным полным собранием доказательств грандиозной мистификации. Но кому придет в голову ее читать сегодня?
     Последний раз я видел “Протоколы” в газете О. Киттера “Алекс-Информ” этим летом. Тираж – 100 тысяч экземпляров. Столько мог позволить себе шестьдесят лет назад Адольф Гитлер. Что, в сущности, изменилось? Двадцатый век поменялся на двадцать первый, только и всего.