Существуют вопросы, на которые, при очевидной простоте их формулировки, не легко ответить. Вот два таких вопроса: "верите ли вы" и "любите ли вы". При попытке посмотреть на слова "вера" и "любовь" в упор становится ясно, что за этими простенькими словами – целые миры.
     Чтобы попытаться понять, что такое вера и любовь, попробуем посмотреть, где они находятся, частью чего являются, поищем более общее понятие. Возьмем в качестве такого понятия "картину мира". Во мне, как и в вас, и в любом живом существе, есть картина мира. Пусть картина мира – это множество событий, на которые наклеены ярлычки с моими (вашими) оценками (хорошо, плохо, 1000$, конец всему). События связаны причинно-следственными связями, причем на каждой связи висит бирочка с вероятностью – если произойдет событие А, то с вероятностью X это будет иметь следствие B.
     Заметим, прежде всего, что среди вероятностей есть не зависящие от меня и есть зависящие от меня. Следствия, вероятности которых зависят от меня – это мои намерения. Вероятности следствий (как не зависящих от меня, так и намерений) и оценки событий – это и есть моя картина мира. Попробуем понять, что такое "вера" на языке описания, включающего а) собственно события; б) ценности событий; в) вероятности не зависящих от нас следствий; г) вероятности зависящих от нас следствий, т.е. оценку наших намерений.
     В качестве события, открывающего наше обсуждение, рассмотрим встречу с Б-гом. Итак, происходит событие, в реальности которого – будь на месте Б-га мой старый друг – я бы не усомнился ни на йоту, ни на терцию. Ну да, я вчера его действительно в городе встретил. Да, у него оказался свободный вечер. И у меня. Да, пошли в кафе. Да, торт и кофе. Да, интересно пообщались. А в чем, собственно, дело, товарищ следователь, чего тут странного?
     Но теперь речь идет о другой встрече. И что мне делать? Ведь я могу с криком "караул, держите меня семеро" прибежать к психиатру или к следователю в ФСБ, забиться в истерике и завопить, что стал жертвой галлюцинации, зомбирования и происков империалистов. Итак, вот первое определение веры, точнее – степени веры: сколь подробна, детальна, реальна и т.д. должна быть картина встречи, чтобы человек согласился с тем, что – да, действительно... "кто бы мог подумать?! Ан вот же..." Для человека, верующего в обычном, "полном" смысле этого слова, особой подробности и детальности не требуется. Согласно Торе, знаком Завета является радуга – какая уж тут детальность. Доктринальный атеист – крайний, убежденный, идеологический и т.д. – побежит к психиатру в любом случае (хотя, скорее, все же в ФСБ). Вот на этой шкале мы и найдем первую характеристику степени веры у данного человека. Ее можно назвать "степень требований к убедительности свидетельства" или "готовность принять свидетельство".
     Теперь перейдем ко второй шкале – шкале оценки события. Крайне негативная оценка – крушение всей системы ценностей. Я всю жизнь считал, что Бога нет, читал лекции в обществе "Знание", а теперь он пришел и к утру убедил меня в своей реальности. Все. Конец всей жизни, конец уважения к себе. Иду на кухню, открываю газ.
     Средняя точка шкалы - никакой особой реакции. Приятно, конечно, что теперь мы это точно знаем, но, собственно, и раньше как-то жили, и теперь жить будем. На квартплату Он не влияет? Нет? Ну, тогда можно жить дальше. Спасибо за содержательное интервью... Ребята, штопор у кого?
     Наконец, другой край шкалы. Ты со мной. Теперь ты навсегда со мной. "... теперь есть свет в любой тьме, сладость в любой горечи, радость в любой муке..." (Стругацкие). Я всегда могу остановить на тебе мой взгляд, услышать тебя в соседней комнате, увидеть на циферблате, через сколько минут ты войдешь, я в любой момент могу подумать твое имя и после этого разорвать голыми руками любую колючую проволоку. Как великие хасиды, которые, произнеся шестидесятичетырехбуквенное имя Б-га, могли подыматься на небо. Итак, вторая шкала – шкала оценок события. От полного краха, минус бесконечности, через безразличие, к новой наполненной жизни, длящемуся экстазу, свету и теплу, непрерывному восторгу. Вы (как и я) наверное знаете, что все это действительно существует.
     Наконец, третья шкала – это шкала следствий и их вероятностей. Что будет происходить, если человек придет к выводу, что ему не привиделось? Никаких "автоматических" следствий, вроде бы, нет. Значит – только решения самого человека. Будет ли он по-прежнему убивать, издеваться, воровать, обманывать? Или он не делал этого и раньше? Станет ли он добрее, начнет ли чаще прощать людям их глупости и подлости? Изменит ли он свою модель мира, свои намерения и оценки? Изменит ли он, наконец, свои действия? Поверив в любовь, согласится ли принести свое благополучие на этот алтарь? А если в этом замешаны другие люди? Короче – что он сделает?
     Наконец, четвертая шкала. Как человек оценит произошедшее с ним? Доволен ли будет он тем, что изменилось (если изменилось) его модель мира, его отношение к вопросу? Приятно ли ему видеть себя уверовавшим в каком-либо из перечисленных смыслов в какой-либо из названных степеней?
     Вот четыре шкалы для оценки веры человека – насколько легко примет факт, как его оценит, какие действия предпримет и как оценит произошедшее с собой. А ведь есть и еще один уровень рефлексии, когда человек не говорит, что с ним произошло то-то и то-то, а говорит, что он стал понимать, как это бывает с другими. Это, разумеется, не вера – но уже некоторый шаг к ней. Вот человек, переживший экстаз и крушение невзаимной влюбленности, такое крушение, что в какой-то момент он (позже ему страшно и странно вспоминать об этом) обратился к Нему с просьбой, с мольбой. Такой человек, выйдя живым из подобной истории, с полным основанием скажет – да, я не уверовал (по крайней мере, в обычном смысле), но я теперь знаю, как это бывает с другими...
     Рассуждения о смысле слов – это исследования отражения в языке жизни, жизненного опыта людей. Слова языка указывают иногда на конкретный объект (шариковая ручка, подаренная мне Л., которой я и посвящаю этот текст), а иногда на огромное множество явлений (например, те слова, которые обсуждаются в этой статье – вера, любовь). Вернемся поэтому непосредственно к языку. Известна триада: вера, надежда, любовь. Центральный член триады – в смысле сложности стоящего за ним мира – выглядит явно "не отсюда". Может ли быть что-то проще надежды? Что зазвонит телефон и ты скажешь – я хочу к тебе приехать, сейчас... Что как-то раз опустится рядом со мной на скамейку некто и, участливо посмотрев, промолвит – "Вы, конечно, не во всем правы, друг мой, но, знаете, бывает интересно читать... меня послал Он, и мне поручено рассказать вам, голубчик, в чем вы правы, а в чем ошибаетесь..."
     Почему же столь простое понятие, как надежда, стоит в этой триаде? Не намекает ли нам язык на то, что в глубине и веры, и любви находится именно она – надежда?