Еврейская музыка – понятие очень сложное и многоплановое. Даже музыковеды затрудняются дать ей точное определение. Тем более редко обращаются к еврейской тематике исполнители, а особенно – вокалисты. Как правило, на еврейском репертуаре специализируются либо исполнители эстрадного плана, либо канторы. Печально известна судьба Михаила Александровича, поплатившегося вынужденной эмиграцией за смелое включение еврейских песен в концертные программы. На Западе в свое время гремело имя Жана Пирса, уроженца Белоруссии, солиста “Метрополитен-опера”, с блеском исполнявшего еврейскую народную и канторскую музыку. В России же, во всяком случае за последние полвека, редко кто из оперных певцов отваживался посвятить свой сольный вечер исключительно еврейской теме. Отважился на это Константин Котельников.
     Этот достаточно известный петербургский певец не нуждается в особом представлении. Меломанам давно полюбились его герои на сценах Малого оперного и Мариинского театров, нет отбоя от слушателей и на его сольных концертах. Концерт “Из еврейских напевов” состоялся 20 января в “Доме Дружбы” и был организован Еврейским общинным центром С.-Петербурга при поддержке Джойнта.
     В своей программе певец явно пытался предложить публике собственное определение понятия “еврейская музыка”. Для него это, прежде всего, классика и народная песня, обработанная в сугубо академической манере. По доброй традиции мастеров вокала прошлого Котельникова окружал “антураж”, состоявший из солистов-инструменталистов (скрипка и виолончель), объединившихся к концу вечера в аккомпанирующее трио. Вообще, атмосфера ностальгии по довоенной концертной эстраде во многом определила стиль концерта. Выражалось это буквально во всем, от черного фрака, идеально сидящего на стройной фигуре певца, до подбора репертуара. Несколько романсов русских композиторов-классиков (Глинка, Балакирев, Римский-Корсаков), объединенных общим названием “Еврейская песня”, отдали дань русской музыкальной культуре. В качестве раритетов были “поданы” две забытые миниатюры М. Равеля, из которых более, на наш взгляд, удался певцу “Кадиш”, и знаменитая, но практически не звучащая на концертной эстраде, ария Элеазара из оперы Ф. Галеви “Дочь кардинала”. В последней Котельников сумел отыскать глубоко лирические краски, демонстрируя умелое использование собственных вокальных возможностей. Не крича, не пытаясь форсировать, певец сумел передать всю противоречивость и трагизм одного из самых ярких и загадочных образов мирового тенорового репертуара.
     Котельников – одессит, воспитанник славной одесской вокальной школы. Предложенная им программа, как никакая другая, позволяла отдаться воспоминаниям о родном городе. Из трех прозвучавших в концерте канторских композиций одна (“Адой-ной з’хорону”) принадлежит перу Давида Новаковского, многолетнего хормейстера Одесской Бродской синагоги. Песня “Одесский полонез” прозвучала как музыкальная шутка. Котельников не только задорно и обаятельно исполнил песенку, но и выступил здесь еще и в качестве одного из соавторов обработки. Невольно заставляла вспомнить об Одессе и одна из “бисовок”, в которой публика не без удивления узнала… “Мурку”. Тактично и остроумно аранжированная для голоса и трио, с непритязательным, но вполне пристойным текстом В. Лебедева-Кумача (написанным в свое время для Л. Утесова), эта заезженная мелодия неожиданно заняла достойное место в ряду “еврейских народных песен”.
     Вообще, канторские композиции и народные песни удались певцу в не меньшей степени, чем более, казалось бы, привычные для него арии и классические романсы. Голос такого диапазона и красоты тембра мог бы сделать честь любой столичной синагоге. Котельников продемонстрировал и тонкую филировку (“Мойшеле майн фрайнт”), и отличную дикцию в сочетании с подвижностью голоса (“Дядя Эля”), и уверенное владение высокой тесситурой (“Шеехийану”), и осмысленное пение на идише.
     Котельникова можно поздравить не только с успешным концертом (об успехе, в частности, красноречиво свидетельствовало количество песен, исполненных на бис, – они могли бы составить небольшое третье отделение), но и с удачной командой, с которой, судя по кулуарным разговорам, певец намерен сотрудничать и в дальнейшем. Александр Юдин -- темпераментный, но тонко чувствующий аккомпаниатор. Скрипач Андрей Новодран, самый юный участник концерта, проявил не по годам зрелое мастерство и широкий диапазон возможностей. Ему в равной мере удался сокровенный характер “Колыбельной” Й. Ахрона и открытая эмоциональность “Нигуна” Э. Блоха. Имя виолончелиста Андрея Иванова уже известно посетителям камерных концертов. В нашем вечере Иванов открыл программу ярким исполнением хрестоматийного “Коль Нидрея” М. Бруха, а также выступил еще и в ипостаси профессионального автора переложений песен для голоса в сопровождении трио. В плане же сольных программ на еврейские темы К. Котельников среди оперных певцов, как мы уже говорили, оказывается одним из первопроходцев.
     Будем надеяться, что его ожидают новые интересные достижения.