В повести Войновича “Солдат Иван Чонкин” есть такой эпизод; у отделения милиции сидит пожилая женщина и в утешение себе шепчет, загибая пальцы: “Эйнштейн — еврей, Чарли Чаплин — еврей, Левитан — еврей ...”
     Перечисление это можно продолжать и продолжать. “Вот видите, — восклицает юдофил, — евреи — Б-гом избранный народ!” Но тут появляется юдофоб и тоже начинает загибать пальцы: “Ягода — еврей, Презент — еврей, Мехлис — еврей, Каганович — еврей... Количество такого рода проходимцев, лишенных таланта и нравственности, всего, кроме неуемной жажды власти и положения, намного превосходит то, что можно было бы ожидать, исходя из доли евреев в населении страны. Евреи — сатанинское племя, призванное погубить человечество!”
     Для какой цели Б-г или Сатана придумали евреев, не имея прямого контакта с первоисточником, судить трудно. Но факт остается фактом — евреи, рассеянные в диаспоре, обладают повышенной по сравнению с остальным населением страны социальной активностью, “пассионарностью”, по терминологии Льва Гумилева. Причины этого следует искать не в космических явлениях, а на земле, в социально-психологической сфере.
     Стало уже банальностью утверждать, что человек — это единственное животное, которое сознательно приспосабливает к своим потребностям окружающую среду.
     Но есть и другая сфера человеческой деятельности — приспособление его собственной психики к реалиям внешнего мира, построение системы психологической защиты. Эта особенность человека обычно рассматривается только в специальной литературе, хотя ее значение для прогресса не менее важно, чем производительная деятельность.
     Абсолютное приспособление среды к нашим потребностям невозможно в первую очередь из-за нашего знания о неотвратимости смерти. Животное, лишенное представления об абстрактном отдаленном будущем, испытывает страх смерти только в момент непосредственной опасности. Человек знает о своем биологическом будущем все. Если бы он ничего не мог противопоставить этому своему знанию, его разумное существование было бы невозможным.
      Национальная культура позволяет человеку приспособить свою психику к тому реальному миру, в котором он существует. Чтобы она оптимально выполняла свою роль, необходимо, чтобы человек отождествлял себя с ней. Те, для кого такое отождествление невозможно, вынуждены создавать свои собственные системы. Это и есть творчество. Представители еврейской диаспоры имеют — среднестатистически — большую потребность в создании индивидуальных символических систем, чем представители тех наций, среди которых расселены евреи. Этим и можно объяснить повышенную творческую активность евреев.
     Известно, что и представители других национальностей, оказавшиеся в диаспоре, отличаются повышенной активностью от тех, среди кого они живут. Эта активность тем больше, чем более “иными” чувствуют себя иммигранты и их потомки и чем менее связаны они со своей исторической традицией и культурой. Можно предсказать, что по мере стабилизации обстановки в Израиле его население ничем не будет отличаться по своему влиянию на мировую культуру от населения других стран.
     Национальная культура не может существовать изолированно. Прогресс всякой саморазвивающейся системы предполагает отбор новой информации из окружающей среды, ее переработку, усвоение и выборочное разрушение старого, мешающего прогрессу. В споре радикалов и консерваторов в известном смысле правы обе стороны. Победа консерваторов оборачивается стагнацией культуры, полная победа радикалов может обернуться ее разрушением.
      Можно констатировать, что в культуре страны диаспоры евреи чаще всего занимают радикальные позиции. Одним из способов психологической защиты является субъективное снижение ценности недоступного объекта (по принципу “зелен виноград”). Для евреев диаспоры, лишенных собственной культурной традиции, ее ценность оказывается гораздо ниже; чем для их окружения.
     Во время стабильного развития культуры какой-либо страны еврейский радикализм оказывается не только не опасным, но оказывает положительное влияние, активно способствуя прогрессу. Культура большего народа успевает “переварить” новации, отобрав все ценное, обладает способностью защитить от разрушения все ценное и важное для дальнейшего развития. Иное дело — эпохи социальных катаклизмов. В этих условиях “еврейский вклад” в культуру страны может привести к тяжелым для нее последствиям.
     Активизация антисемитизма в такие периоды связана со многими причинами. Это и страх лабазника перед возможным конкурентом. И оправдание собственной агрессивности, которую порождают исторические перемены и связанная с ними непредсказуемость ситуации, подкрепляемая иллюзией простейшего разрешения всех проблем посредством уничтожения “их” (ведьм, буржуев, врагов народа, жидомасонов, кого угодно). И попытка снять с себя вину за все плохое, что было в прошлом и есть в настоящем (“не я спился — меня споили”). Но в этом конгломерате причин и факторов, влияющих на проявление такого рода настроений, присутствует и естественный страх перед радикальным крылом движения, в котором евреи представлены явно непропорционально их доле в населении страны.
     Те из нас, кто сроднился с русской (украинской, белорусской и т.д. и т.п.) культурой, кто не считает свою “историческую родину” — Израиль единственным местом на земле, пригодным для проживания евреев, должны это учитывать.
     Осознание некоторых особенностей своей собственной психологии поможет и самим евреям не взваливать всю вину и ответственность за бытовой и даже “идейный” антисемитизм на окружение и соответствующим образом корректировать свою социальную активность. Разрешение любых конфликтов возможно только путем взаимного приспособления конфликтующих сторон друг к другу, и в этом процесса большую роль играют не только эмоциональные факторы и искусство, но и рационально-логическая рефлексия, позволяющая лучше понять себя и другого.