 |
|
|
Странная
история произошла со мной. Сюжет взят как бы из конца пятидесятых годов,
когда ярлыки наклеивались без права на защиту. Вот уж когда я понял, что,
в самом деле, "никогда не говори - "никогда"!" Потому что год назад я бы
в лицо рассмеялся тому, кто предрек бы мне это.
Летом прошлого, 2001 года, а именно 6 июня
я был приглашен в городскую прокуратуру к старшему помощнику городского
прокурора Геннадию Никандровичу Стрекалову. Впервые в жизни я приходил
в столь высокое учреждение власти и испытывал естественное волнение от
чести, мне оказываемой! Г-н Стрекалов положил передо мной пачку конвертов
с письмами и доверительно спросил, зачем и почему я, Гроссман Александр
Миронович, занимаюсь изготовлением подметных писем в адрес редактора патриотической
газеты "Наше Отечество", скрываясь за выдуманным именем некоего Павла Сергеевича
Сергеева, с выдуманным же обратным адресом, допуская оскорбительные высказывания
как в адрес редактора газеты и также многих уважаемых людей.
Что я мог на это ответить, впервые слыша имя
"Павла Сергеевича Сергеева" и впервые видя эти письма, написанные почти
каллиграфическим почерком? Только одно: никогда этих писем не писал, имя
автора мне не знакомо, давайте разбираться! Почему из миллиона жителей
города мишенью для подозрений оказался я? Какие основания? На что г-н Стрекалов
ответил, что "у прокуратуры есть свои каналы, и мне о них не обязательно
знать". Что касается улик, то они вот: аноним пишет, что часто бывает за
границей. Но ведь и вы, Гроссман Александр Миронович, тоже часто бываете
в туристических поездках за рубеж! Отрицать бесполезно!" Вот такая железобетонная
логика!
Потом прокурору пришла в голову здоровая идея:
сравнить почерки мой и тот, что в письмах. Но тут наступило разочарование:
сходства – никакого.
Расстались мы довольно мирно, но прокурор,
по-моему, остался при своих сомнениях.
Минул год. Я давным-давно забыл этот неприятный
эпизод. Но прокуратура, оказывается, меня не забыла: я вновь был вызван
к г-ну Стрекалову 3 апреля этого уже года.
На этот раз уже безо всяких предисловий в
самой жесткой форме мне было заявлено, чтобы я "прекратил эти безобразия,
перестал писать редактору "Нашего Отечества" г-ну Щекатихину ругательные
обличающие письма, которые я фабрикую аж с 1991 года".
Но как я могу, скажите на милость, прекратить
то, чего не делал и не делаю. Так я сказал г-ну Стрекалову. На что он сделал
мне замечательный комплимент, сказав, что у меня недюжинные актерские данные.
Рассталась мы недружелюбно еще и потому,
что г-н Стрекалов заявил, что если я не прекращу писание подметных писем,
то меня ожидают очень и очень неприятные последствия. Естественно, из любопытства
я спросил, какие? Не тюкнут ли меня приверженцы патриотической газеты слегка
по головке в воспитательных целях? На что мне было отвечено, что "все будет
по закону".
Год 1991, с которого я, якобы, начал писать
инвективы в адрес редактора Щекатихина, названный прокурором Стрекаловым,
заставил меня вспомнить те времена в Ленинграде. Город тогда кипел митингами.
На митингах шовинистического толка часто выступал некий Евгений Артемьевич
Щекатихин, тогда еще не редактор, а просто сотрудник армейской газеты "На
страже Родины" (в которой, между прочим, я публиковался в годы войны).
Господин Щекатихин с многочисленных трибун громил международный сионизм
и жидомасонов, бия себя в грудь и подтверждая свое участие в войне новеньким
орденом Отечественной войны.
Между тем г-н Щекатихин, по несложному арифметическому
подсчету, в конце войны был... десятилетним ребенком. Что уж говорить о
других годах войны!
Как же он мог этот орден получить? Любопытство
заставило меня сделать запрос в Министерство обороны СССР, на что получил
ответ, что г-н Щекатихин Евгений Артемьевич был награжден ошибочно!
Не забыл мне этого редактор газеты! Еще тогда,
после такого реприманда, он обратился почему-то к... милиции! Чего он хотел
– непонятно. Но, тем не менее, меня повесткой пригласили в 40-е, совершенно
"чужое" мне по территориальной принадлежности отделение милиции. Перед
тем, как туда идти, я зашел к редактору газеты "Смена" Виктору Югину и
рассказал о вызове. Договорились, что я сразу позвоню, когда покину милицию,
а если не позвоню – он посылает корреспондента. Но в милиции вдруг оказалось,
что сотрудник, меня вызывавший, почему-то отсутствует, вызов аннулирован
и передо мной извились.
С тех пор прошло много-много лет, но, оказывается,
обида не дает покоя г-ну Щекатихину!
Идя от прокурора, я нарочно вышел у Гостиного
двора и приобрел газету "Наше Отечество". Что там говорил президент Белоруссии
Александр Лукашенко на передаче "Свобода слова" 12 апреля об оскорбительных
выражениях в его адрес со стороны оппозиции?! Эти "оскорбления" – голубиное
воркование по сравнению с теми выражениями, которые допускает г-н Щекатихин
в адрес президента Путина!
Самое же удивительное, что как раз прокурор
Стрекалов по долгу своей службы, по кругу обязанностей должен отслеживать
деятельность т а к и х газет!
Но, как я понял, он их не читает и об их содержании
не знает! А вот это уже наводит на размышления. К сожалению.
P.S. Не знаю, уместно ли будет в постскриптуме
обратиться и к неведомому "Павлу Сергеевичу Сергееву"?
Неуважаемый господин Сергеев! Анонимный непрошенный
защитник и обличитель! Может быть, вам и в самом деле стоит прекратить
писание подметных писем, в чем я полностью согласен с прокуратурой! Во-первых
потому, что это бесчестно – воевать из-за угла! Во-вторых, бесполезно!
А в-третьих – вы, взрослый, по-видимому, человек, не понимаете последствий
вашей деятельности и вреда от нее. Подумайте!