Четверть века отделяет нас от XXIX Международного
Каннского кинофестиваля, где в конкурсном показе от Франции принял участие
фильм англо-американского режиссера Дж. Лоузи “Мсье Кляйн”,
однако “Золотая пальмовая ветвь” ему не досталась. Фильм получил три
премии “Сезар” – за лучший фильм, за лучшую режиссуру и за лучшую художественную
постановку.
Джозеф Лоузи, родившийся в США в 1909 году,
изучавший в юности литературу, а позже медицину, неожиданно бросил эти
занятия и увлекся кинематографией. Карьеру он начинал с документальных
фильмов и короткометражек, а в большое кино пришел в начале 50-х. В 1952
году, в разгар “охоты на ведьм”, по политическим мотивам Лоузи был вынужден
покинуть США и работать в Европе. Позднее он обосновался в Лондоне. В его
багаже немало всемирно известных фильмов. Это “Слуга” с Дирком
Богардом, “Несчастный случай” (приз жюри Каннского фестиваля),
“Посредник” (Золотая пальмовая ветвь, 1971, музыка Мишеля Леграна),
“Романтическая англичанка” с Жанной Моро. Мелькнула
любопытная версия убийства Троцкого, с хронологической последовательностью
показавшая весь процесс подготовки покушения. Здесь снялись Ален Делон
и Роми Шнайдер.
Особняком стоит фильм “Мсье Кляйн” с Аленом Делоном и Жанной Моро. Вся пресса того
времени пестрила хвалебными эпитетами в его адрес. В связи с 25-летием
фильма в России были приобретены права на его показ. Антифашистский фильм
не устарел и сейчас. Сюжет фильма, на первый взгляд, не сложен, но несколько
запутан. Франция. Париж. 1942 год – третий год оккупации. У власти вишисты.
Немецкий “орднунг”, хотя и работали увеселительные заведения, театры, магазины…
В городе свирепствуют гестаповцы, ищущие партизан и евреев. Медицинская
клиника. Доктор, тщательно осматривающий обнаженную немолодую женщину.
Текст увиденного анатомического ракурса он диктует ассистентке. Дама вынуждена
подвергнуться этой процедуре, чтобы получить справку о расовой принадлежности.
Похожий эпизод есть у Михаила Ромма в фильме “Обыкновенный
фашизм”.
В 1942 году немцы и их марионеточные правительства
в оккупированных странах начали претворять в жизнь окончательное решение
еврейского вопроса. В центре города в старинном особняке живет мужчина
лет сорока по имени Робер Кляйн. Он ведет респектабельный образ жизни,
неплохо питается в столь голодное время, пьет коллекционные вина и коньяки,
встречается с женщинами, интересуется антиквариатом. Человек, с которым
он связан куплей-продажей картин, – еврей. Однажды при посещении Кляйна
он предложил ему приобрести почти за бесценок картину голландского художника
Адриана Ван Остада “Портрет неизвестного”. Когда продавец уже покидал квартиру
коллекционера, Робер, поднимая упавшую на лестницу газету “Еврейские новости”,
задал вопрос: “Не вы ли уронили газету?” Последовал ответ: “Нет, здесь
ведь Ваше имя и Ваш адрес”.
После этого герой Делона начинает свой поиск.
Но кого? Того однофамильца, по стечению обстоятельств оказавшегося евреем,
которого ему непременно надо найти, чтобы убедить всех окружающих, что
Робер Кляйн – чистокровный француз, не имеющий ничего общего с “низшей
расой”. Но поиск того Кляйна в действительности есть поиск самого себя,
Робера Кляйна. Внешне оставаясь высокомерным и даже элегантным, он постепенно
будет входить в жизнь неведомого ему мужчины, примеряя ее на себя. Похожий
сюжет в фильме Алана Паркера “Сердце Ангела”. Герой Микки
Рурка, в конечном счете, тоже вышел на поиск самого себя. Возможно,
Паркер позаимствовал этот прием у Лоузи.
Желание найти себя станет постепенно навязчивым, как бы маниакальным. В
этом ускользающем призраке воплотилась мистическая двойственность древней
нации, всюду гонимой, являющейся вечным объектом насмешек, презрения и
ненависти и чем-то притягательной, может быть, своей неуловимостью. Герой
Делона иногда заставляет зрителя подсознательно вспомнить фильм Алена
Рене “Прошлым летом в Мариенбаде”. Загадочность происходящего
на экране погружает нас в путаницу реальности и вымысла. Метания мсье Кляйна
превращаются в погоню за ускользающим смыслом жизни.
Экранный Кляйн, который знает о существовании
двойника, уже заражен его страстным поиском. Он уже не тот человек, которого
мы видели в начале фильма. Робер сбрасывает с себя свое привычное обличие,
а вместе с ним и свою привычную жизнь. Жизнь, в которой происходило так
много разных событий, а в сущности, ничего не произошло. В его жизни были
женщины, множество приятных лиц, которых любил двойник. Это Флоранс, загадочно-надменная
аристократка, утомленная страстью, живущая как бы в средневековье. Время
остановилось для нее, даже слуги в ее замке носят одежду XVIII века. Некая
Изабель, в процессе поисков превратившаяся в певичку из мюзик-холла по
имени Китти, затем в работницу какой-то фабрики Франсуазу.
И, наконец, наш герой садится в поезд, чтобы
убежать от судьбы, а “она” окажется рядом с ним в вагоне и назовется Натали.
Когда же он будет совсем близок к разгадке, и “тот” Кляйн подойдет к телефону,
и оба скажут, что они давно мечтали о встрече и назначат друг другу свидание,
оно не произойдет. Робер приедет в тот момент, когда его двойника увезет
полицейский “хорх”. В ночной тьме личность “близнеца” будет невозможно
распознать, но заплаканное лицо консьержки будет видно отчетливо. Она будет
уверять импозантного мужчину, что здесь давно никто не живет, но незримое
ощущение своей тени не покинет мсье Кляйна. Двойника? Или себя самого?
Арестованный как еврей Робер Кляйн вместе с другими обладателями клейма
на одежде будет долго ехать по Парижу в каком-то огромном трамвае. Он привезет
его на стадион, полностью забитый людьми, подготовленными к этапированию
в вагонах, на которых пишут: “Собственность Рейха” или “Juden”.
Робер, как всегда очень элегантный, пройдет
сквозь толпу обреченных. На его лице легкая улыбка. Она как бы хранит его
от оскорблений и нападок. А когда репродуктор произнесет его фамилию и
имя, он отправится в ад, не подозревая об этом. По пути он краем уха услышит
голос своего адвоката Пьера, который все-таки нашел метрики, подтверждающие
арийское происхождение Кляйна, и он повернет свое лицо в его сторону и
прокричит: “Я вернусь!..”
Финал фильма символичен: стоящий у окна поезда
Кляйн и силуэт человека, продавшего ему картину голландца, за которую он
уплатил небольшую сумму денег и еще – жизнь.