"Народ мой" №4 (297) 27.02.2003 - "Некуда" №2, февраль 2003

МИСТИКА ПОЧВЫ И КРОВИ

     С 21 января по 1 февраля в галерее “Борей” проходила выставка графики одного из постоянных авторов нашей газеты Нины Захаровой – “Прикосновения”.

     Нина Захарова прошла серьезную живописную подготовку. Сперва – в школе Александра Павловича Зайцева, затем – у Геннадия Герасимовича Зубкова, последние два года испытывает влияние Александра Борисовича Бачурина. Творческое беспокойство постоянно увлекает художницу в сторону от полученной школы и не дает сосредоточиться на какой-то одной манере. Несмотря на очевидную увлеченность строгим геометрическим натюрмортом, Захарова не смогла изжить почти истеричную чувствительность. Ее произведения от более спокойных абстрактных опытов “стерлиговцев” всегда отличала излишняя эмоциональность и тяга к “природным формам”, а, пожалуй, и некоторая мистическая экзальтированность, кажущаяся “а ля рюсс”, но, на самом деле, как раз таки не русская, а напоминающая западные образчики “вырожденческого” искусства. Иногда это Ван Гог, иногда – Де Кирико с его аутичным сознанием. Это сказывается в непропорциональной громадности мелких деталей или в разламывающейся, “взрывной” структуре разрушаемого по воле автора пространства.

Нарциссы. 2002
Бум., карандаш
     На фоне спокойного, умиротворенного творчества стерлиговской группы Захарову выделяет экстатическое умонастроение. От импрессионистической, “спектральной” гаммы она переходит к более природной, землисто-охристой, что, впрочем, сейчас вообще модно. В ее произведениях появляется коричневый и черный, темно-красный. Мистичность и мистическая конкретность художницы, так сильно отличающая ее в общем потоке абстрактного материала, связывается ею с привязанностью, точнее – устойчивым интересом к природным формам. Так что мистика, ей свойственная, – это мистика “крови и почвы”, скорее хайдеггеровский “лебенсвелт”, чем какая-то небесная чистота.

Елка. 2002
Бум., карандаш
     Сама Захарова считает, что в последнее время в ее работах появляется стремление к сюжету. Действительно, прежде в картинах преобладали геометрические рефлексии, исследование формы полностью подменяло сюжет. Она могла бесконечно раскладывать на ракурсы какой-нибудь примус или кофеварку. Теперь наметилась иная тенденция: ее внимание занимает преимущественно не отдельный предмет, а отношение между предметами, внутренняя драматургия пространства.
     Пейзажи Захаровой – неосимволистские. При этом в них силен оттенок болезненной странности и экзальтированности. Художница рисует посреди дворика совершенно неуместный, неприличный в своей наглой фаллической навязчивости куст, или помещает на первый план два непомерно огромных, дерева, более похожих на листья. Возникает такой эффект, как будто эти растения рассматривают в микроскоп, да так пристально, что видны прожилки, предметы становятся до абсурда, до неузнаваемости условны. Возникает впечатление какой-то вполне реальной провокации, подвоха, шантажа, даже террора.

Семен Левин
Сайт создан в системе uCoz