В русском языке есть много выражений, взятых
из идиша. К примеру, “талмуд”. Но вот что интересно: евреи это выражение
обычно в своем разговоре на русском языке не употребляют. Я думаю, дело
здесь в том, что в русском просторечии “талмуд” (а часто – “талмут”) обозначает
“толстую книгу, где написано нечто совершенно непонятное”. Вам рассказывают
о бухгалтере, расчеты которого непонятны, но доказать ему невозможно, потому
что он всегда прав.
– Я ему говорю: чего мне здесь не доплатили?
А он талмут свой открывает: смотри, мол, вот здесь и здесь с тебя по столько-то
процентов положено...
Скорее всего, евреи – сколь бы необразованными
в еврейских вопросах они не были – все-таки представляют себе, что “талмуд”
значит нечто совсем иное. И даже если Талмуд им непонятен, показывать этого
не хотят ни в коем случае.
А вот выражение “порнос” (порнус, порносы) они употребляют и с удовольствием.
С ещё большей теплотой относятся к смыслу этого слова. Ибо в разговорном
смысле – на идише – это означает “заработки”. И не те, что записаны в платежной
ведомости.
– Как дела? Как заработки?
– А! Какие там заработки! Как везде...
– Ну, а порнусы есть?
– Без них бы я вообще с голоду помер!
Слово восходит к ивритскому “парнаса”, что
обозначало доходы религиозной общины. Сейчас это слово (в идишско-разговорной
версии) я бы переводил как “черный нал”.
Значительно чаще можно услышать выражение
“а hиц ин паровоз”. Причем от небольшого знания зачастую произносится как
“а ицн паровоз” и т.д. И смысла зачастую говорящие не понимают, употребляя
это сочное и не такое уж древнее выражение как что-то вроде азохн-вей.
А выражение возникло, когда по черте оседлости прошла железнодорожная колея
и побежали вагоны, влекомые паровозом. Сначала выражение значило нечто
совершенно не нужное: ведь “а hиц” – “жар”, “горячие угли” - в паровоз добавлять
не надо. Жару там хватает. С другой стороны, наоборот: нечто нужное, необходимое.
– Вам помочь?
– А hиц ин паровоз! То есть, помоги, поддай
угольку!
Вы скажете, что оба смысла противоречат один
другому. И мы согласимся. Да, противоречат. Ну и что? Такой уж язык идиш,
где помимо грамматики ещё надо знать, кто сказал, кому сказал, зачем сказал.
И самое главное – где.
Слова “гелт” и “гешефт” к ивриту отношения
не имеют, они целиком идишские, в смысле что заимствованы из немецкого.
“Гелт” – немецкое “гельде” – всего лишь деньги,
которые еще не все в жизни, но без них трудно. И вообще, не так хорошо
с деньгами, как плохо без них.
А вот гешефт – по-немецки “предприятие”, а
на идише – очень хитрое мероприятие. И “некоторые гешефты” – это, вернее
всего, разные шахер-махеры.
Слово “гевалт!” (обязательно с восклицательным знаком!) пришло из польского,
а туда – из немецкого. В обоих обозначало “насилие”, а в идише стало значить
нечто вроде крика “караул!” (Гевалт! Что он со мной хочет сделать! Этот
шлимазл меня просто разорит!). Зато в русском, куда оно – гвалт – попало
из идиша, это слово стало обозначать шум, неразбериху. И верно: представьте
себе, что происходит, когда хотя бы два еврея рассказывают друг другу истории
из жизни, восклицая “гевалт!”
Наконец, грех не сказать о выражениях типа
“танцы-шманцы”. Никому из лиц еврейской национальности разъяснять смысл
усилительной замены первой согласной (и никогда гласной!) на “шм” не надо.
Как лицам кавказской национальности не стоит объяснять смысл выражения
“танцы-манцы”(культура-мультура и т.п.).
Хороших вам порносов и чтобы налоги-шмалоги
не заедали!