"Народ мой" №10 (303) 29.05.2003
Музыкой отметили День Катастрофы Уважаемая газета “Ами”! Посылаю Вам статью, которую сама перевела с английского, это статья из газеты Connecticut Jewish Ledger. Я читаю прессу из этого штата, поскольку когда-то сама жила там, и как память о тех годах я продолжаю поддерживать связь и смотреть хоть что-нибудь, что мне напоминает о Коннектикуте. Может, Вы опубликуете мой перевод.
С глубоким почтением,София ШНАЙДЕР, ЧелябинскПоздравляю с 300-летием Петербурга!!! В своем Пушкинском обществе Челябинска я делала доклад на тему “Пушкин и книга Паралипоменон” (Диврей-а-ямим). Так вот: Пушкин, следуя языку этой книги, описал эпизод строительства Северной столицы и вставил (подражая молитве царя Соломона при освящении Иерусалимского храма) Гимн великому городу. Гимн не городу Святого Петра, но городу Петра Великого, городу, с помощью которого Петр прорубал окно в Европу. Поэтому Пушкин просто не мог назвать город Петербургом – это не вписывалось в гимнический характер повествования. Пушкин необычайно идеализировал Петра (так же как в Хрониках идеализировался царь Давид). И отсюда – гимны царю в “Полтаве”, “Медном всаднике” и других произведениях. А вот переведенная статья.
Широкомасштабное празднование еврейской общиной Дня памяти жертв Катастрофы было отмечено музыкальной программой. Ее подготовил Залмен Млотек, и посвящалась она 6 миллионам евреев, погибших в страшном жерле Холокоста, а также тем, кто уцелел в те трагические времена. В этой программе была представлена музыка, рожденная в концлагерях и гетто. Ее исполняли Новая еврейская капелла, хор синагоги Темпл Израэль, капелла консервативной синагоги и юношеский клезмерский ансамбль.
Как поведал руководитель программы Залмен Млотек, некоторые музыкальные композиции были поначалу адресованы мирному времени, поскольку слова напоминали о былой веселой и приятной жизни. Все больше подвергаясь мучительным испытаниям, люди подбирали новые слова к своим старым любимым песням. Колыбельная “Рожинкес мит мандлен” превратилась в “Нит кайн рожинкес ун нит кайн мандлен”, а народная “Ойфен припичек” стала называться “Баум Гетто тойерл” (В гетто горит огонь). Впоследствии узники слагали новые песни, в которых они поведали о страшной участи, выпавшей на их долю. Среди них “Унтер ди хурвес фун Полен” (Под руинами Польши). Новые музыкальные сочинения становились мощным оружием в противостоянии поработителям и оккупантам. Одну из таких песен – “Ди моорзольдатен” (Солдаты с каменными сердцами) – нацисты вообще запретили петь узникам концлагерей.
Среди других песен – “Дремлен фейгл ойф ди цвайген” (Спящие птицы), написанная 22-летней узницей вильнюсского гетто Леей Рудницкой и “Партизанер гимен”, который, как поведал Залмен Млотек, “был написан не чернилами, а кровью... под грохот ручных гранат”. За ними последовала “Песня первопоселенцев”, рассказывавшая о том, как евреи строили новое государство на израильской земле.
История семьи Шпильманов
Семья Лео Шпильмана предстала в качестве почетных гостей мероприятия. Эта семья принадлежит к роду знаменитых музыкантов, среди которых автор песни “Рожинкес мит мандлен” Давид Бейгельман, а также Владислав Шпильман – герой фильма “Пианист”. Его двоюродная сестра Ева Равишер – талантливая певица-сопрано, солистка хоровой капеллы консервативной синагоги. Во время Дня памяти Холокоста семья впервые в Коннектикуте представила “Рапсодию 1939–1945 годов” Лео Шпильмана.
Перед началом ее исполнения Шпильман рассказал, что свою музыкальную композицию он начал сочинять, еще находясь в Остравицком гетто. Рапсодия была впервые исполнена в 1947 году в лагере Фурстенфилдбрук, а в США она прозвучала в 2000 году на Международной конференции в Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне.
Дочь Лео Шпильмана Хелен Шифман выступила с эмоциональным рассказом о том, как ее родители прошли через страшные испытания в фашистских застенках и как вновь возвращались потом к нормальной жизни. Музыка Лео Шпильмана впечатлила охранников концлагеря, и они разрешили ему работать с условием, что он будет обучать их игре на аккордеоне. Позднее охранники помогли Шпильману и его жене Мане укрыться в ближайшем лесу. Вскоре супруги эмигрировали в Торонто. О жизни своих родителей в концлагере Хелен Шифман знала мало, поскольку была еще мала, и лишь потом она постепенно начала узнавать, что с ними случилось в ту пору. Она узнала о том, как ее отец сочинял музыку, которая помогала ему сохранить самообладание. Шифман поведала также об удивительной встрече своих родителей в 1994 году с поляком Генри-Михаэлем Вронским. Будучи 19-летним студентом, он во время войны спрятал их на 18 месяцев в укромном уголке своего магазина в Варшаве. (Яд ва-Шем официально признал его Праведником Мира).
В память о жертвах Холокоста семья Хусид преподнесла в подарок свиток Торы, уцелевший в период Холокоста в Чехии.Шерри ШАМИРСайт создан в системе uCoz