успехи сами по себе
Уже приходилось отмечать, что “Послание к человеку”
– единственный в Санкт-Петербурге настоящий кинофестиваль. Бедный (городские
и федеральные власти денег не дают), но настоящий. Как Берлин, Венеция
или Канны. Три конкурсных программы, ретроспективы, внеконкурсный показ,
новинки от знаменитости на открытии – “Naqoyqatsi” Годфри Реджио.
Нет, правда, каннской лестницы, зато есть скромные ступеньки перед Домом
кино, на которых в день открытия фестиваля установили его эмблему – скульптуру
Кентавренка.
Игровая часть фестивальной программы в этом
году была необычно слабой: не спасло даже присутствие в ней фильма известного
английского режиссера Кеннета Брэны (“Генрих V”, “Франкенштейн”)
“Слушай” и работы молодого российского режиссера Александра
Котта “Великан”. И тот, и другой фильм, кстати, прошли мимо
внимания жюри. “Кентавра” же за лучший игровой фильм получил французский
режиссер Паскаль Ламани за картину “С головы до пят”.
История о кулинарном конкурсе в оккупированной Франции исполнена антифашистского
пафоса, но художественные достоинства фильма очень невелики.
С темой войны, фашизма, насилия связаны и три наиболее интересные документальные
работы. Это прежде всего голландский фильм “Танцуй, Грозный, танцуй”
Йоса де Путтера (“Кентавр” за лучший полнометражный документальный
фильм). Это рассказ о детском танцевальном ансамбле, созданном в сегодняшнем
полуразрушенном Грозном. Дети и война – тема опасная: слишком легко стать
сентиментальным или громоздить на экране ужасы. Де Путтер снимает сдержанный
фильм, он скорее склонен к тому, что англичане называют “недоговоренностью”.
В фильме нет авторского комментария – только монологи персонажей, пейзажи
города в руинах, военные самолеты в небе; лишь иногда звучат выстрелы.
И никаких особых ужасов дети не рассказывают – так, рутина бесконечной
войны: кого-то арестовали, чей-то дом разбомбили. Дело житейское.
В фильме передано состояние, когда, по выражению
Брехта, “война устала”, но никак не может завершиться. И люди смертельно
от войны устали. Вполне, кстати, советские люди. Именно советские. Смотришь
и думаешь, что чеченская война умудряется одновременно быть и колониальной
и гражданской. По контрасту – ярко, бравурно снятые сцены выступлений ансамбля.
Искусство как средство вытеснения ужаса повседневной жизни вещь не очень
эффективная: после прекрасных танцев девочки, уже не в народных костюмах,
а в джинсах и футболках, снова рассказывают об арестах и зачистках.
Фильм длится больше часа, но вооруженных людей
мы видим лишь один раз; нет на экране трупов, бомбежек, фильтрационных
лагерей. Но если есть какой-то смысл в определении “антивоенный фильм”,
то “Танцуй, Грозный…” – образец такого кино.
О другой войне – Второй мировой и о породившем
ее нацизме снял фильм немецкий режиссер Бернд Фишер. Точнее его
фильм “Из Дахау с любовью” о том, как сегодня живется в тени
концлагеря. Оказывается, очень хорошо живется. Весело. Жизнь Дахау, как
ее изображает Фишер, сплошной праздник: то карнавал, то пивной фестиваль,
даже выборы мэра – повод для канкана и хорового пения фривольных песен.
Что касается одиозного места жительства… Ну да, бывает неприятно, когда
за границей о концлагере спрашивают. Некоторый дискомфорт. Но это скорее
проблемы внешнего мира. Сами же дахаусцы (или как там их называют) очень
довольны своим городом. Режиссер проявил незаурядный сатирический дар:
он продемонстрировал зрителям таких непробиваемых типов, таких по-зощенковски
простодушных персонажей, что их слова и поступки вызывают даже какое-то
умиление. Так, один солидный бизнесмен очень удивлен, что в Израиле не
хотят видеть аэробус “Дахау”: “кто бы мог подумать?!” Другой персонаж,
названный просто Кандидатом, сокрушается, что из-за мошенничества на выборах
мэра репутация Дахау испорчена. Тоже верно, наличие под боком бывшего концлагеря
для немецкого города не компромат. Некий пожилой господин довольно агрессивно
объясняет, как он доволен видом из окна – на лагерные бараки. При этом
он полуголый, а от предлагаемой ему рубашки крайне раздраженно отмахивается.
Мэр, правда, во время интервью одет, но в какой-то полумаскарадный костюм;
свои соображения о Дахау он излагает, катаясь на колесе обозрения в местном
Диснейленде. И фоном для этого балагана – лагерные бараки, колючая проволока.
Ближе к концу фильма появляется жуткий и сильный кадр: на переднем плане
– ночной молчащий пустой лагерь, а за ним – огни фейерверка, очередной
праздник в Дахау.
Фишер считает, что должно быть стыдно бюргерам
Дахау. Но если бюргеру вдруг стало стыдно, то это уже не бюргер – это интеллигент
или какой другой маргинал. Вроде монахини из фильма, 30 лет отмаливающей
грехи Германии. Или панков, собирающих деньги для беженцев из Африки (чем,
кстати, бюргеры Дахау очень возмущены).
О таких маргиналах сняла фильм “Рай сопротивления” американский
режиссер Барбара Хаммер. Я бы предложил другой вариант перевода
– “Сопротивление в раю”. В фильме рассказывается, как спасались евреи в
райском уголке Франции, на Лазурном берегу, и как им пытались помочь французы.
Не все, конечно. Доносчиков во Франции было много больше, чем участников
Сопротивления. Но Хаммер снимает оптимистический фильм о тех, кто осмелился
сопротивляться нацизму. Через весь фильм проходят цитаты из текстов философа
Вальтера Беньямина, бежавшего из Германии. Беньямин покончил с собой
на испанской границе. Другой ряд цитат в фильме – отрывки из переписки
Матисса и Боннара. Они жили на Лазурном берегу и, пока умирал
Беньямин, пока страдали и гибли другие евреи-беженцы, пока пытали в гестапо
дочь Матисса, – они писали прекрасные средиземноморские пейзажи. Чем было
их искусство – формой сопротивления злу или попыткой закрыть глаза на его
существование?
А Гран-при Международного конкурса достался
российскому режиссеру Аркадию Морозову за фильм “В зоне любви”,
достоинства которого исчерпываются разве что экзотическим материалом: это
идиллия о захудалой жизни мансийской семьи вдали от цивилизации.