"Народ мой" №24 (316) 29.12.2003 - "Некуда"
№12 (53), декабрь 2003
Александр Бирман родился в Москве в 1972 году, закончил МИИТ, факультет прикладной математики,
работает в журнале "Компания", ведает вопросами бизнеса и финансов, все знает о Гусинском, Березовском, Ходорковском и даже (тсс!) о Мирилашвили. Слушает Шнура, Гарика Осипова и "Запрещенных барабанщиков". Иногда пишет восхитительные стихи, наполненные массой географических, исторических, политических и религиозных аллюзий. Чтобы дешифровать его образы, стоит получить нехилое культурологическое образование. Но при всех хитросплетениях слога в его текстах нет никакой надуманности, притянутости, как это часто сейчас бывает в так называемой "современной поэзии". В стихах Александра Бирмана создается какой-то странный, чуть ли не фантасмагорический мир, но при этом очень ощутимый, витальный.
Концерт Маккартни в Москве
Красная точка у красной стены.
Рифмой терзаются птицы.
Им не понять, как сбываются сны
жертв безнадежной зарницы.
В каждой секунде скрывается век,
если считать по Белграду.
Лишь пробужденье меняет ответ,
ветрено льстя циферблату.
Не потому ль так старался гример,
явь подгоняя к иконе,
чтоб только этот безвестный Рублев
знал про ревлоновский сонник.
Чтобы сидящие в окнах жрецы
Храма низвергнутых мумий
так же, как прежде, сверяли часы
с вечным огнем полнолуний.
Стрелки на Запад, аккорд на Восток,
чтобы не щурился гуру.
Кто "Капиталом", а кто-то крестом
здесь освящал диктатуру.
Каждый Владимир, приветив гонца,
дабы оправдывать имя
выберет тот экземпляр Б-жества,
что порицает гордыню.
Подданным незачем лишнее знать
о содержании Храма.
Тот, кто сумеет отнять и изгнать,
должен услышать осанну.
В рысью истому турецкой ночи
не перематывай пленку.
Если хазары заплатят за щит,
можно сварганить дубленку.
Если о том же поет муэдзин,
можно не шествовать строем
мимо забрызганных нефтью витрин,
где отражается Голем.Кельн–Амстердам
Выпуклой веры образчик глухой
прячет шнурки электричек.
Даже закат будет схвачен рекой,
словно заправский язычник,
нагло похитивший тайну небес,
чтобы во всех кофешопах
ей торговали. Поштучно, вразвес
разоблачая Европу.
Взорванной тенью смеется собор,
вторя вокзальным буддистам.
Знал ли талиб, продавая свой сбор,
чем обернется конкиста.
Власть не сгорает во сне чужака,
не пережившего херем,
Если приходишь молиться в Квартал –
не занавешивай келью.
В клекоте страстью пронзенных вагин
удостоверит, что свято,
лишь только тот, с кем измирский маггид
клялся на улицах Цфата.
Свастику бунта вовлек небоскреб
в круг почитателей виски.
Если подвал нажимает курок,
гетто скупает расписки.
Бремя запретов с упорством mg
в ад превращает ступени.
Как дорасти до Его протеже,
не заработав ни пенни?
Не отменить векселей колдовство
ни казачьем, ни кострами.
Просто всегда появляется тот,
кто унаследует талер.Увертюра для караула Букингема
Автобус должен быть красным.
Такси – непременно кебом.
На завтрак едят овсянку.
А Б-г хранит королеву.
В стране, где смотрят направо,
не надо искать потрясений.
Никто не разрушит Тауэр,
St-Paul's превратив в бассейн.
Случается – колются розы
в угоду саксонским подаркам.
Но старцев с пророческим взором
впускают не в храмы, а в парки.
Тотальный отстрел оппонентов
рождает синдром Робинзона.
На острове вместо Конвентов
дешевле плодить астрономов.
Стремление в точку отсчета –
извечная слабость империй.
И там, где проблемы с восходом,
равняют пространство и время
по звездам за чаем и перцем,
презрев тривиальность продукта.
Зато реноме Court d'Engles'ов
дороже иных контрибуций.
Вот только приблизиться к солнцу
сподручней из бывших колоний –
расплата за спесь благородства
и бремя суконных условий.
Сегодня зеленое в моде.
И Windsor беднее, чем Harrods.
Коль LIBOR созвучен свободе,
корона отнюдь не бесценна.
И все поддается огранке.
Не суть, кто умней, кто глупее.
Одни только дарят фонтаны,
другие – чалму с портупеей.Фламенко Барселоны
Фламенко танцуют фонтаны,
тоскуя по изгнанным маврам.
И даже под сенью сутаны
не скроешь гостей из Альгамбры.
Имперская версия Б-га
всегда потакает картечи.
Но, если колоний немного,
Короне похвастаться нечем.
И незачем ждать Изабелле
у пирса близ "мертвого русла",
где поиск первичнее цели,
а власть присягает искусству.
Осколки разбитого мира
в крови недостроенных храмов.
Когда замолкают мортиры,
трамваи карают смутьянов.
Шахид, проливающий масло, –
вагоновожатый Пророка,
решают проблему пространства
огнем расколовшихся окон.
Чем зодчий обязан конкисте,
тем время обязано смерти.
Не надо бродить в "альтависте",
чтоб срезать фасад на конверте.Латинский квартал
Капли греха в водостоках
не высыхают в жару –
в Лувре достаточно окон,
чтобы содрать кожуру,
в Храме достаточно тени,
чтобы упрятать сенат
или на месте расстрельном
соорудить зиккурат.
В небо, но с черного хода –
выбор достойный борцов.
Если дарить – то свободу,
Если любить – то перно.
Чтобы химерам на зависть
юность восточных столиц
сны познавала, не каясь,
страстью рифмуя анис.Сайт создан в системе uCoz
