Михаэль ДОРФМАН
“В юности я хотел писать лирические стихи с
печальной улыбкой – рассказывал замечательный еврейский писатель Йосл Бирштейн.
– Стихи получались короткие, и улыбка оставалась снаружи”. Из 
Иерусалима
пришло сообщение, что автора парадоксальных иронических рассказов, собравших
в себе квинтэссенцию еврейского юмора больше нет.
Биография писателя очень необычна и в то же
время типична для еврея ХХ века. Йосл Бирштейн родился в 1920 г. в польском
местечке Бяла Подольска, ставшей его литературной страной, как Йокнапатоф
Уильяма Фолкнера или Одесса Исаака Бабеля. В детстве сначала учился в религиозном
хедере, а затем пошел в социалистическую молодежную организацию “Ашомер
Ацаир” (Молодой страж). В 17 лет Бирштейн эмигрировал в Австралию. Во Второй
мировой войне сражался в составе австралийской армии. Там же он встретил
своего друга на всю жизнь, замечательного рассказчика еврейских историй
художника Йосла Бергера. После войны Бирштейн узнал, что всю его семью
убили нацисты. В 1949 г. Бирштейн публикует сборник стихов на идише с иллюстрациями
Бергера, а через год репатриируется в Израиль, где поселяется в кибуце
Гиват.
Бирштейн рассказывает: “Когда я попал в кибуц
Гиват, то встретил там еврея по имени Хаим Гивати, будущего израильского
министра сельского хозяйства . Уже тогда у Гивати взгляд был очень “агрикультурный”.
“Ты приехал из Австралии, страны овец, – сказал он мне, – так будешь у
нас пастухом”. Правда, за 14 лет в Мельбурне я даже хвоста овечьего не
видел, но сразу согласился.”
Романтика нового Израиля, предлагавшего избавиться
от всего местечкового, создать нового еврейского человека увлекла писателя.
Но при одном условии, чтобы не оставить родной еврейский язык, не забыть
многовековой парадоксальности еврейской мудрости, круто замешанной на юморе.
Ведь когда смешно – не страшно. Бирштейн переезжает в Тивон, а затем поселяется
в Верхнем Назарете, который и до сих пор остается городом новых репатриантов.
В 1958 г. выходит его единственный роман “На узких ступенях”. В 1966 г.
писатель публикует сборник “Ожидание и другие рассказы”, годом позже переведенный
на иврит. Затем видят свет “Новое платье принца”, “Первая поездка Ролидера”,
стразу же переведенная Бирштейном на иврит в соавторстве с замечательным
израильским писателем-сатириком Нисимом Алони. Второе издание книги в переводе
Менахема Пери получило название “Биржа” и вышло в 1982 г.
Книги Бирштейна несколько раз переиздавались
в Израиле, где для выживания народа вновь понадобился жизнеутверждающий,
парадоксальный юмор европейских евреев. Огромной популярностью пользуются
книги Бирштейна у молодого поколения светских ашкеназийских евреев, ищущих
потерянную идентификацию и место в пестром многообщинном и многоязычном
Израиле. Недаром многие книги Бирштейна на идише переиздавались, начиная
с 80-х годов. Читало их, в основном, второе поколение израильской элиты,
дети тех, кто вели “культурную войну” за утверждения иврита, запрещали
в Израиле язык идиш, дрались с распространителями еврейских газет, поджигали
киоски, штрафовали школьников за разговоры на идише, исключали из профсоюзов
и больничных касс людей, не выучивших иврит. В последние 10 лет в новом
переводе на иврит выходили сборники “Не зови меня Йов”, “Лицо в облаке”
и другие.
Широкая известность к Бирштейну пришла, когда
он решил отдать свои рассказы популярной радиопередаче “Два часа в два”
израильской армейской радиостанции “Галей Цахал”. Надо сказать, что армейское
радио в Израиле всегда отличалось свободомыслием политическим и творческим
и дало в свет путевку в жизнь многим израильским талантам. Свои рассказы
для радио Йосл Бирштейн собрал и издал в первой книге, написанной им на
иврите, “Пятно тишины” (1982 г.). Писатель гуляет по Иерусалиму, по Верхнему
Назарету, ездит в автобусах, бродит по улицам, заговаривает с людьми. Пара
стариков просит Йосла прочесть письмо, они на иврите не понимают, только
идиш. Старики ожидают двух официальных писем, одно из конторы социального
жилья “Амидар” об улучшении жилищных условий, а другое – из больницы, о
результатах анализа, тяжелой болезни. Йосл медленно разворачивает письмо,
готовясь читать. Старики не знают, что им ожидать, радости или слез. И
старик не выдерживает ожидания: “– Роза, Роза! Кэнст шойн вэйнен! Ты уже
можешь начинать плакать!”
Замечательная проза Йосла Бирштейна – острая
и парадоксальная, и в то же время абсолютно ясная и реалистическая. На
русский язык Бирштейна переводили мало. Известен перевод с иврита замечательного
московского знатока иврита и современного Израиля (в прошлом офицера КГБ
и референта ЦК КПСС по Израилю, а ныне профессора иврита в одном из московских
университетов) Александра Крюкова, ставшего преданным другом Еврейского
государства и нашего народа.
В 1982 г. Йосл Бирштейн переселяется в Иерусалим,
где живет до самой смерти. Он очень тонко чувствовал атмосферу необычайного
города. Один из сборников рассказов Бирштейна так и называется “Истории,
пляшущие по улицам Иерусалима”. Интересна попытка писателя наладить творческий
диалог с ультрарелигиозным еврейством, так называемыми “харейдим”, – буквально
(б-го)боязненными, сознательно отгораживающимися от современного мира.
Когда-то я, по примеру Бирштейна, совершал этнографические путешествия,
ходил в религиозные иерусалимские кварталы, в ешивы и дома харейдим. Я
слушал их рассказы – “майсы”, шутки, где трудно понять, плакать надо или
смеяться. Евреи звали меня молиться, обедать, оставляли ночевать в субботу.
Иногда брали меня с собой в паломничество в Пещеру Патриархов в Хеврон
или в Шхем (Наблус) на гробницу библейского Иосифа Прекрасного. Все это
было бы невозможно, если бы я представлялся израильтянином, но я говорил,
что я турист с Украины, почти мифической земли предков, называл имена местечек
и городков, навеки впечатанные в еврейскую историю, и, самое главное, говорил
с ними хоть и на плохом, но на нашем еврейском языке. И в таких походах
я часто вспоминал Йоселя Бирштейна, пользовался его словечками и выражениями.
Некоторые знали Бирштейна, неспособного прямо ответить на вопрос. Вместо
ответа у Бирштейна всегда была притча или история.
Вот, что ответил Йосл за несколько недель
до смерти на вопрос радиожурналиста “Что означает для вас Иерусалим?”:
“Иерусалим для меня не пафос, не тысячи лет истории… в десяти минутах ходьбы
от моего дома расположен религиозный квартал “Меа Шэарим” (Сто ворот),
– рассказывал Йосл Бирштейн. – Я знаю эту жизнь с детства, у меня среди
них друзья. Даже главный могильщик звонит мне порой, зовет: “Йосл, свет
души моей, приходите, посидим, расскажете нам пару своих историй”. И я
прихожу. Он говорит жене: “Брайна, приготовь нам с Йослом стакан чаю, да
и садись с нами рядом”. Она же отвечает: “Как можно сидеть с ним? Он что,
накладывает тфилин при молитве?” Я же прихожу туда неизменно в платье с
длинным рукавом, и я ей отвечаю: “Брайна, разве я вам выгляжу евреем, который
не накладывает тфилин?”. А главный могильщик смеется. У него огромные зубы
со щелями между ними. Вы бы видели, как главный иерусалимский могильщик
умеет смеяться…”
Тяжело смириться, что в Иерусалиме уже не
бьется еврейское сердце, больше не живет замечательный писатель Йосл Бирштейн.
У нас, евреев, говорят: “умер, шмумер, лишь был здоров”. “Романы Бирштейна
тоже начинались с того, что кто-то умер, – рассказывал израильский переводчик
и издатель писателя Менахем Пери, – ведь только если он умер, то можно
начать историю, и тем самым вернуть героя к жизни”. Пока мы помним, то
Йосл Бирштейн, его замечательное творчество человека, сохранившего древнее
искусство собирать слова в еврейские истории, живут с нами и в нас.
80-летний портной жалуется писателю: “– 70
лет я шью и что же осталось теперь? Заплату я кладу на заплату, латку на
латку.”
“Да, – отвечает Йосл, – и я, писатель, тоже
так. Кладу слово за слово…”